Сын безумия

С глубоким к Вам почтением,

Горентио Эйринам».

Зафс Варнаа крепко спал и не знал, что впервые за два десятилетия упорные охотники вышли на его след.

Профессор Эйринам выключил коммуникатор и с чувством выполненного долга сел за составление очередной лекции для очередного университета.

Он не был доносчиком. Он только хотел помочь блестящему молодому человеку найти себя. Так как считал: таланты должны иметь достойное и широчайшее применение.

Но получилось так, что профессор Эйринам непредумышленно приоткрыл Вселенной тайну Зафса Варнаа. Неутомимые, недремлющие преследователи вышли на охоту.

Как было предсказано много лет назад, легис стал добычей.

Ведьма

– Смотри, смотри – идет, – едва шевеля синеватыми тонкими губами, говорила худосочная женщина в сером чепце и коричневом платье, утянутом в талии меховым жилетом-безрукавкой. – Не идет, шествует, ведьма проклятая…

– Она всегда так ходит, – поправляя выскакивающий из-под мышки рулон домотканой ткани, миролюбиво отвечала товарка – пожилая полная женщина в таком же сером с вышивкой чепчике и длинном платье, туго сходящемся на круглом, как свежая булочка, животе.

– А голова не покрыта! – не сдавалась, укоряла приятельница. – Распустила космы!

– Так она родом с других мест, – спокойно возражала толстушка. – У них там, поди, все простоволосые ходят.

– С других мест, – фыркнула первая женщина. – С островов она! Вот точно говорю – с островов!

– Островитяне к нам не ездят, Фитра, – напомнила товарка.

– А ее – выгнали!

– Нет, – совершенно не меняя невозмутимого тона, не соглашалась приятельница. – Островитяне всегда на островах живут, своих не выгоняют.

– Ой, – пристроив острые кулачки на тощих бедрах, возмутилась Фитра. – А как же Странхольд! Он же – островной!

– Так когда это было, – махнула ладошкой приятельница, и рулон тут же чуть не шлепнулся в жидкую грязь улицы, разбитой колесами телег и щедро политой ночным дождем. – Старик помер уже тридцать лет назад, а вы все – Странхольд, Странхольд…

– Так ведь было, Марита! Выгнали его с островов!

– Он сам ушел. Не было у него способностей, он и ушел. Чего ж ему, слепому, со зрячими жить?

– Ох, не понимаю я тебя, Марита, – скорчила задумчивую гримасу вертлявая товарка, – все-то ты ее защищаешь, все-то отговариваешь. Добрая ты у нас… Иль задобрила она тебя чем? – и прищурилась уже на высокую женскую фигуру, медленно поднимающуюся по вздыбленной горе улицы, а не на свою приятельницу.

Та сразу не ответила, поправила сначала сбившийся чепец, потом рулон ткани и, шумно попыхтев, проговорила:

– А зачем мне на нее сердиться? Она меня, поди, не трогает.

– А тебя все трогать надо! Без затрещин ты не опомнишься!

Товарка не ответила. Женщина в длинной, отороченной мехом накидке почти сравнялась с двумя кумушками, застывшими на косогоре.

– Хорошего вам дня, госпожа Гунхольд! – громко выкрикнула Марита.

Простоволосая чужестранка слегка улыбнулась в ответ:

– И вам доброго дня, соседка Марита.

– Как поживаете? – пряча ехидство, поинтересовалась костлявая Фитра.

– Хорошая погода будет сегодня, – не задерживая взгляда на недобром лице, ответила колдунья и пошла дальше.

– Гордячка, – пожевав губами, словно плюнула ей в спину Фитра. – И герцога она заговорила. Вот помяни мое слово, еще на трон усядется!

– Не мели ерунды, – сурово отчеканила Марита. – Не наше это дело – их светлость обсуждать.

– А чье?! – Кулачки Фитры вновь вонзились в бока. – Заговоренный герцог, поди, и нашей деревней править будет! А оно нам надо? Чтоб заговоренный-то управлял?

– Она старого герцога лечила, – нахмурившись, попыталась вставить толстушка.

– До смерти, – перебила Фитра, – залечила.

– В девяносто лет? Он бы и без нее помер… А так хоть еще немного протянул.

– А слышала, – приблизив губы вплотную к чепцу Мариты, зашептала соседка, – говорят, карету герцога опять возле речки в лесу видели. Опять к ней ездить стал…

– Так деток проведать приезжал, – легко согласилась приятельница. – Что ж не приезжать-то?

– Вот увидишь, – вновь отпрянула Фитра, – не сама, так сыночка своего на трон посадит!

– Тише! – шикнула Марита. – Не нашего ума дело! Других наследников у герцога все равно нет.

– Ага, – кивнул серый чепец. – А жену герцога кто бесплодной сделал?

– Опомнись, Фитра! Савьяна всегда бесплодной была! Двадцать лет в браке с их светлостью прожила, и все без детей!

– Ведьмины проделки!

– Да что с тобой говорить-то, – подпрыгнув и пристроив сползающий рулон поглубже под мышку, сказала соседка. – У тебя все, чего ни коснись, – ведьмины проделки.

– Так это вам, дурням, она деньгами глаза застит, а меня-то не проведешь!

– Какими деньгами?! – выпучила глаза Марита. Фитре все же удалось выбить ее из равновесия. – Какими деньгами?!

– А что твой Статум-плотник на постройке ее дома заработал! – отскочив на всякий случай подальше, выкрикнула тощая скандалистка. – Что думаешь, не знаю, из каких карманов вы свою мошну набиваете?! Мироеды!

– Так я ж не виновата, что твой муж свинопас, а мой плотник! Мы ж за работу деньги-то получили!

– Мироеды! Подхалимы!

– Дура бестолковая! Завистница! Иди кур своих корми, поди, давно от голода кудахчут… как ты!