Оценить:
 Рейтинг: 4.67

Темная лошадка

Год написания книги
2016
Теги
<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
2 из 7
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Расставив на столике чашки с кофе, я села в кресло напротив и, придирчиво разглядывая гостя, спросила в лоб:

– А какой твой интерес в этом деле, Назар? Только дружеское участие, или вы ведете совместный бизнес, и душевное нездоровье Михаила Петровича стало отражаться на делах?

Презрев два предложенных варианта ответа, Туполев выбрал третий вариант. Исконно свой.

– В том, что произошло с Михаилом, есть и моя доля вины. Мы знакомы с детства – наши отцы дружили. Даже, когда лет двадцать назад генерала Кутепова перевели на Дальний Восток, продолжали хоть и редко, но встречаться. – Назар отхлебнул кофе, закурил и продолжил: – Генерал ушел в отставку, занялся бизнесом, крайне удачно, надо сказать. И после его кончины Миша стал единственным наследником огромного состояния. Кофе превосходный, спасибо, – отвлекся гость.

– Спасибо кофеварке, – заметила я.

– Так вот. Миша всегда мечтал перебраться на «большую землю», мы уже начали вести переговоры, готовить почву, но тут… Это было четыре с половиной года назад, убили моего отца… Ну, ты же все знаешь…

Знаю. Четыре с половиной года назад началась пресловутая вендетта, и первым в списке из семи покойников стоял Туполев Савелий Назарович, убитый Самоедом по ошибке.

– Знаю, Назар. Ты уехал, – мягко проговорила я.

– Да. Я жил за границей, но предлагал Михаилу помощь в переезде сюда, а тот все медлил, медлил. Ждал моего возвращения. Возможно, я был не слишком настойчив… – немного смущенно пожал плечами Туполев. – Михаил к тому времени уже продал свой бизнес компаньону…

– Покойному Коваленко? – быстро уточнила я.

– Да. Ему. Но у Коваленко не хватало собственных средств, он залез в долги, наделал глупостей и, мягко выражаясь, «кинул» государство. Государство в свою очередь определило его в лагеря на четыре года. Чуть больше недели назад Коваленко освободился, и Михаил, чувствуя свою вину, пригласил его к себе…

– Подожди, – перебила я. – Почему Михаил Петрович чувствовал себя виноватым перед бывшим компаньоном?

Назар поморщился:

– Миша струсил. На суде он мог отказаться от своих показаний – Коваленко умолял его это сделать, и тогда бы адвокаты развалили дело. Но Михаил – элементарно струсил. Яков даже угрожал ему прямо в зале суда… Коваленко был местным, у него на Дальнем все схвачено… И вот еще что. Спустя год после вынесения приговора, день в день, жену Михаила сбила машина. Жену и любимую собаку. Белочку, кажется. Еще спустя год, тоже в апреле, его сын Марат скончался от передозировки.

– Бог мой, какой ужас! – вырвалось у меня. – Ты намекаешь, что Коваленко отомстил Михаилу за предательство?!

– Да черт его знает. Доказать ничего не удалось. Но совпадения, согласись, невероятные.

– А… получается, что Коваленко тоже убит в апреле?

– Тоже, – кивнул Назар. – Апрель, знаешь ли, заколдованный месяц для семейства Кутеповых.

– Странно. Как все странно.

Незаметно для себя я оказалась всеми лапами в центре дико интригующей паутины.

– Это не странно, Софья, это страшно. Если бы четыре года назад я выполнил обещание и помог Михаилу перебраться на Большую землю, его жена и сын были бы живы. Я виноват перед ним, Софья. И сейчас, когда он снова просит у меня помощи, я не могу ему отказать.

– Назар, сын Кутепова был наркоманом? – негромко спросила я.

– Да.

– Тогда в его смерти нет твоей вины.

– Марат умер на следующий день после выхода из наркологической лечебницы. Его погубило окружение. Ближний круг. Происходи все это в моем городе, от парня отсекли бы каждого, кто дурью торгует. Я бы Марата уберег.

«Это еще бабушка надвое сказала», – собралась возразить я, но промолчала и спросила:

– В чем конкретно ты видишь мою помощь?

– Вчера я разговаривал с Михаилом. Он полностью растерян, и на мое предложение – пригласить в их дом тебя – ответил согласием.

«Кто же откажет Человеку Топору», – мысленно сострила я.

– А то, что я женщина, не сильно смущает господина ретрограда?

– Сильно, – неожиданно согласился Назар. – Но я сказал ему, что это ты вычислила Самоеда.

– Случайно, – вставила я.

– Закономерно, – напомнил хитрый воротила. – Привести тебя в дом под видом горничной или кухарки – пустая затея. Дамы у Михаила Петровича с гонором, с прислугой не общаются, так что Миша предложил иной вариант: ты его троюродная племянница из Саратова. Точнее, из Вероны.

– Откуда?!

– Из Вероны. Дочь покойной двоюродной сестры Михаила вышла замуж за итальянца и лет шесть живет за границей. Вы ровесницы и немного похожи, последний раз эта племянница приезжала к Кутеповым в пятилетнем возрасте, и подмены никто не заметит. У вас даже имя одинаковое – Софья. Устраивает?

– Как-то не очень, – призналась я. – Запутанное дельце… Можно я сначала с детективами, операми или прокуратурой поговорю? С теми, что месяц назад вели дело.

– Можно. Но лучше это сделать после знакомства с семейством. Оглядись на месте, получи представление и беседуй на здоровье. С детективами. Опера и прокуроры не слишком разговорчивы с любителями.

– Назар, ты говоришь так, словно я уже дала согласие.

– А разве нет?

– Нет. Сколько времени ты даешь мне на раздумье?

– До завтра. Я приеду за ответом завтра.

Проводив Назара Савельевича, я немного погуляла по квартире, проветрила извилины на балконе и поняла: мне нужен совет. Дельный и толковый, отстраненный.

К маме мудро решила не ездить (у нее стойкая идиосинкразия на слово «убийство»), я отправилась к Диане.

Диана, как и миллионы в рублевом эквиваленте, досталась мне в подарок от семейства Туполевых. (Точнее, от вдовы туполевского брата Кирилла – Беллы.) Диана слыла продвинутой журналисткой и печаталась под смешным псевдонимом Дуся Колбасова почти во всех губернских газетах. Двадцать лет Дуся положила на создание имени, теперь имя работало на нее.

– Я не девочка, чтоб с диктофоном по кабинетам шнырять, – говорила журналистка. – Авторитет достался потом и кровью, теперь имею право расслабиться. – В каждом хоть чуточку серьезном учреждении у Дуси был осведомитель, она никогда не сдавала свои источники, и порой мне казалось, что мадам Колбасова могла свободно делать прогноз политических метеоусловий нашего города на ближайший год.

Любая история, поведанная Диане подругой, покоилась в стадвадцатикилограммовом теле журналистки, как в могиле. Дуся жила информацией, а не сплетнями, и рассказать ей можно – все.

– Один раз предашь, считай, наработанный потом и кровью авторитет спустила в унитаз, – говорила журналистка и угощала водкой или чаем очередную неприкаянную душу.

В чужие дома Диана почти не приходила. Обустроила на кухне «уголок откровений» и прием вела в непосредственной близости от холодильника и чайника. Иногда Дуся казалась мне толстой доброй паучихой, запустившей сосисочные пальчики в мягкое нутро интриги.

При встречах со мной, о Назарее она отзывалась так: «Этот твой карликовый олигарх…»

Я обижалась на все сразу. И на «этот», и на «твой», и на «карликовый». По поводу «олигарха» апеллировала к толковому словарю и требовала вслух зачитать расшифровку.

<< 1 2 3 4 5 6 7 >>
На страницу:
2 из 7