Высшая форма логики

– Да, да, конечно, – пристыженный Аркадий Валентинович достал из кармана клетчатого черного с синим пиджака неожиданно однотонный коричневый платок и промокнул им лоб, – проблема в том, господа, что в дом Михаила Дмитриевича не попасть. Он живет в отлично охраняемом поселке, в соседях о-о-очень непростые люди, увешавшие все столбы видеокамерами, везде собаки и охрана… Но в самом доме камер нет. Если попасть в дом, то вернуть на место ложечку получится довольно просто… людям с определенной квалификацией. Нужно только сервант вскрыть и футляр.

– А как попасть?

– Я уже, простите, Вероника Дмитриевна, закинул удочку. Через седьмые руки посоветовал Михаилу Дмитриевичу пригласить на пятнадцатое декабря, на день рождения маменьки, одну замечательную девушку-кондитера…

Твою мать!!! Каким-то чудом Вероника не выругалась вслух и подхватила отвалившуюся челюсть. «Мне что… опять?! – задохнулась мысленно гневным воплем. – Да ни за что!»

– Сколько мы можем думать? – услышала Ника вопрос Котова и снова начала дышать.

– Недолго, умоляю. Пятнадцатое скоро. Я не успел вам кое-что еще сказать, маменька Михаила Дмитриевича обожает всяческие зрелища, даже с новым мужем познакомилась на представлении цирка дю Солей. Так вот я донес до Михаила сведения, что Вероника отлично работает на кейтеринге… я видел ваш сайт, Ника. Чего вам стоит артистично приготовить для бабушки творожный десерт?

– Про ложечку стащить вы не забыли? – злобно поинтересовалась артистичная повариха.

– Вернуть! – поправил антиквар. – Послушайте, вам нужно будет сделать предварительную прикидку, так? Приехать в дом, где сейчас полный кавардак, идет подготовка к ежегодному приезду бабушки, посмотреть, как расставить этот ваш реквизит для кейтеринга… Как раз в том самом зале, где стоит этот злосчастный сервант с пустым футляром!

Заметив, что «разведчица» Полумятова приготовилась дерзить, гениальный вор попросил у антиквара тайм-аут.

– Мы будем думать, Аркадий Валентинович.

– Недолго?

– Да.

Под это обещание «подельника» Вероника вылетела из кресла, подхватила шарф и куртку, пулей вынеслась из кабинета. Она всерьез переживала, что может сорваться, надерзить Поплавскому или Котову и испортить все дело. Мысль, что ее уговаривали не воровать, а вернуть украденную вещь, ничуть ее не успокаивала. Из горла рвался вопль: «А без меня никак не обойтись?!», и потому Ника попросту сбежала. Пронеслась по коридору до барной стойки, удивила, а может быть, и напугала своим злющим видом двух анемичных нимфеток-кофеманок. Швырнула одежду на высокий круглый табурет и, недолго думая, просипела симпатичному бармену:

– Текилы. Пятьдесят. Нет, сто! И лимон, не лайм.

Бросила яростный взгляд в сторону коридора, по которому неторопливо шествовали разговаривающие вор и антиквар. Побарабанила пальцами по стойке и шумно вздохнула.

– Пойдем отсюда, Нелли, – сказала за ее спиной одна из юниц. – Сейчас эта тетка скандалить будет.

Вероника обернулась на догадливую девочку с задорными хвостиками схваченных разноцветными резинками волос, словила сразу два высокомерных взора и опустила нос к столешнице. Тетка. Дожила, блин.

К пребывающей во взлохмаченном состоянии Веронике подошел Игнат. Слегка согнувшись, поставил локти на барную стойку и, ничего не говоря, уперся взглядом в выставку бутылей напротив.

– О чем вы сейчас говорили? – буркнула «тетка».

– Аркадий интересовался, хватит ли твоей квалификации для вскрытия серванта и футляра.

– Надеюсь, ты сказал ему правду. Машину поведешь? Мне надо выпить.

– Конечно.

Вероника получила от бармена большую стопку с кристалликами соли, налипшими на ободок, подвинула к себе тарелочку с дольками лимона. И, прикинув свои возможности и вероятную пользу, сделала внушительный глоток, предварив его тостом: «Ну, за мир во всем мире».

– Так ты ему сказал правду? – горько морщась от ядовитой кислоты лимона, жуя, спросила кулинар.

– Господи, что тебя беспокоит…

– Я повторяю. Ты. Ему. Сказал?

– Нет. Мы же попросили паузу для размышлений.

– Интересно, – Ника развернулась полу-боком к Котову, стянувшему с лица медицинскую маску, прищурилась, – и когда ты собираешься ему сказать, что я иногда и калитку у родителей на даче не с первого раза открываю?

Телефон Вероники тренькнул, информируя о поступившем сообщении. Хозяйка аппарата скосила глаза на осветившийся дисплей и выдохнула, обтирая руки о салфетку:

– О как! Поплавский мне привет отправил. С файлом.

– Открой его, пожалуйста.

Жующая Ника открыла сообщение и файл… В нем было несколько фотографий: вид старинного серванта, крупный план его замка и фото фарфорово улыбающейся бабушки. Судя по всему, Анны Леопольдовны, сидевшей в кресле у стола, на котором лежал распахнутый футляр с небольшой серебряной ложкой.

Игнат поглядел на присланные снимки и тихо произнес:

– Говорить Поплавскому, что ты не сумеешь вскрыть этот сервант, было глупо. Он умный человек. Понимает, что я могу научить тебя вскрывать такие замки за полчаса.

– Серьезно? – удивилась Вероника и очень некстати вспомнила не только вредный замок на дачной калитке, но и недавнюю историю, когда она приехала к родителям в поселок и поняла, что забыла ключи от дачи дома. А мама с папой в магазин уехали и на два часа застряли в пробке. Нике тогда пришлось лезть через забор, потом выбрасывать любимые шорты, зацепившиеся непонятно за что на заборе.

– Абсолютно, – подтвердил невозмутимый Кот.

– Слушай… а как ты вообще всему этому научился? Ты же… ты не похож на уголовника.

Ника внимательно поглядела на стоящего рядом сорокалетнего мужчину, похожего на обеспеченного потомственного интеллигента. Таких уравновешенных типов обожают женщины любого возраста, от ускользнувших от бара нимфеток, сейчас с интересом глазеющих на застывшую у стойки парочку, раздумавшую скандалить, до вполне себе солидных бизнесвумен. На памяти Вероники Котов всего лишь раз потерял самообладание. Тогда ему позвонил Тополев, и Игнату пришлось делать выбор: отдавать Веронику костоломам Константина Федоровича или пытаться решить вопрос без привлечения оных. Тогда Кот побледнел буквально на глазах и начал обливаться потом.

– Спасибо, – усмехнулся вор. – Как-нибудь расскажу свою историю. Обещаю.

– Ловлю на слове.

Котов заинтересованно поглядел на делающую еще один глоток текилы Полумятову и, покачивая головой, сказал:

– Знаешь, у тебя поразительная стрессоустойчивость. И реакции.

Ника мысленно усмехнулась. И пожалела, что никому не рассказала о том, что с ней творилось в доме Кощина. О приступах раздвоения сознания, навалившейся немочи, кошмарах наяву…

– Игнат, ты сможешь меня как-то отмазать от участия в ложечной эпопее?

– Конечно. Разумеется. В тот дом может прийти не только кондитер, но и электрик, к примеру.

– Ловлю на слове еще раз.

– Я тебе должен, – бесстрастно напомнил собеседник.

Ника повернула голову, сколько позволила шея, положила подбородок на плечо и, разглядывая невозмутимого Кота, сказала:

– В том, что я оказалась втянута в историю с «сильфидой», виновата была Жанна. Она меня выбрала, не ты.

На щеках Игната заиграли желваки, глаза как будто помутнели. И пьяненькая кулинарша отважилась спросить: