Греческие каникулы

– А здесь по делам? – уточнила я.

– Нет, у меня небольшой отпуск.

Мы свернули с автобана на старую дорогу. Мысли о преследовании не давали покоя, и я все время поглядывала в зеркало заднего вида.

Я в двух словах поведала о том, что произошло со мной и девочками.

Из короткого рассказа Дэна, узнала, что он работает в IT отделе в миротворческой миссии ООН в Эритрее в Африке. В итальянском Бриндизи находится ООНовская база, где сотрудники периодически проходят обучение. Перед возвращением в Африку он взял небольшой отпуск и приплыл на пароме из Бриндизи в Патры посмотреть Грецию.

По указателю мы свернули и заехали в ближайший сонный поселок Ликопория, нашли отделение полиции. Хорошо, говорю на греческом, иначе объяснить что-то пожилому дежурному было бы непросто. Я рассказала, что со мной приключилось, и он объяснил, что мне лучше обратиться с заявлением об утрате паспорта в одно из отделений полиции Афин, а потом в российское консульство, дал адреса и телефоны. А по поводу похищения посоветовал обратиться в полицию Афин или Лутрак, то есть туда, где меня похитили, по месту совершения преступления. Мое заявление он все равно обязан туда переправить, лишняя трата времени.

Я вышла и пересказала все Дэну.

– Вот что, – ответил он, – в любом случае дорога в Афины идет через Коринф мимо Лутрак, так что поехали. А там решим. Правда, боюсь, будет уже поздно, пока доедем.

– Да, спасибо! – немного нервно поблагодарила я своего спутника.

Уже знакомая дорога змейкой тянулась вдоль морского побережья. Вид, один красивее другого, открывался за очередным поворотом. Пахло цветущими кустарниками и морем. Всегда мечтала прокатиться по дороге вдоль морского побережья в кабриолете, но не в таких, конечно, обстоятельствах. Чтобы как в кино, и стильный шарф, развевающийся на ветру.

Я искоса разглядывала «моего спасителя». Так я его про себя называла. Четкий профиль, мужественный подбородок. Ветер теребил чуть вьющиеся темные волосы, довольно длинные, но такая прическа была ему к лицу. И еще ему шли темные очки-капли. Да он – пижон, судя по машине. Симпатичный такой! А мог ведь попасться какой-нибудь тип вроде Гоги.

Удивительно, но несмотря на жару, в кабриолете было комфортно, играла спокойная музыка, и я немного расслабилась. Внезапно машина остановилась и дала задний ход.

– Что случилось? – испуганно спросила я.

– Ничего, решил остановиться здесь и сделать перерыв на кофе. По-моему, тут очень симпатично и никого нет. Ты, надеюсь, не против?

Его спортивную фигуру я оценила, когда мы вышли из машины. С моими метр семьдесят два, он был немногим выше меня. Но развернутые плечи, прямая спина, манера двигаться вызывали ощущение уверенной в себе жизненной силы. Простая белая футболка обтягивала накачанные бицепсы. Модные голубые джинсы сидели на нем, как влитые.

Небольшое кафе, у которого мы остановились, было пустым. Столики стояли у самой кромки моря и волны ласково к ним подползали. Легкие шторы колыхались на ветру.

– Ты голодна? Или закажем кофе?

– Нет, только кофе.

Мы заказали кофе у вышедшего нам навстречу хозяина и прошли к столику.

– Ну вот, теперь можем немного спокойно пообщаться, – Дэн сел на стул.

– А где ты жил в России? – спросила я у Дэна, садясь напротив.

– Родился в Сухуми, потом родители переехали в Волгоград. Окончив школу, вернулся в Сухуми к бабушке. Я неплохо разбирался в компьютерах, знал английский, и меня, всего лишь второкурсника, взяли в местное отделение ООН. Проработав там несколько лет, уехал по контракту в Африку и до сих пор там торчу.

– А ты русский? – уточнила я.

– Есть российское гражданство, но отец – украинец, мама – абхазка.

– А ты откуда? – спросил Дэн.

– Из Новороссийска. Я только институт окончила и приехала поработать на каникулах. И попала на этих вот.. Всегда думала, что Греция – супербезопасная страна. А тут такое! – я всплеснула руками.

– Не удивительно, все цивилизованные и не очень страны разъедают одни и те же пороки: коррупция, нелегальная торговля оружием, наркотиками, нелегальная проституция. Между прочим, ООН со всем этим борется, как и с незаконным вывозом мигрантов. Кстати, а откуда ты знаешь греческий?

– Моя мама – из рода греков-понтийцев. Вообще-то мы, понтийцы, тоже говорим на разных диалектах, но это не современный новогреческий. У нас в семье говорили на эллино-понтийском диалекте – это нечто среднее между новогреческим и древнегреческим.

– А что за новогреческий?

– Сейчас все говорят на димотики, на разговорном. После освобождения Греции от турок, чтобы очистить язык, искусственно создали «чистый» – кафаревуса, на основе одного диалекта древнегреческого. Но народный разговорный его вытеснил. Я поднатаскалась в новогреческом, когда мы с семьей в Салониках жили и потом, когда на каникулах приезжала, с местными общалась.

Я вспомнила свою юношескую любовь – греческого аполлона, с которым мы практиковались не только в языке, но в и поцелуях.

– Да, запутаться можно, древнегреческий, новогреческий, понтийский, димотики.. – Дэн замотал головой.

– Это точно! – я рассмеялась. – Все непросто! А ты украинский или абхазский язык знаешь?

– Понимаю, но не говорю, – Дэн развел руками.

– Мои предки в советское время свое знание греческого не очень-то афишировали, как и свои эллинские корни. После расстрела прадеда в тридцать седьмом, как иностранного подданного, семью его в сорок втором депортировали в казахстанские степи, возвратились в Краснодарский Край только в пятьдесят шестом. Пережить сталинские депортации – не шутка.

– А как твои родные вообще оказались в Советском Союзе?

– Во время геноцида понтийских греков-христиан турками Османской империи в начале двадцатых прошлого столетия бежали из Понта – северной области Малой Азии, стремились через Новороссийск попасть в Грецию, но гражданская война помешала, так и остались.

– Моя бабушка тоже пережила грузино-абхазскую войну. Напрочь отказывалась уезжать из Сухуми. Дом свой, родовое поместье, хотела сохранить. Слава Богу, и сама жива, и дом цел! Я знаю, в селе Команы недалеко от Сухуми тоже жили греки-переселенцы из Турции.

– Да, судьбы народов переплетаются. А история греков-понтийцев насчитывает не одно столетие. Понтийское царство было еще до нашей эры. А массовое переселение греков на русские земли началось после нашествия турок и падения Константинополя. Ну, в общем, это тема для долгого разговора. Просто мне интересно было, я изучала. А зачем ты в Патры ездил?

– Когда я приплыл на пароме, уже стемнело. Хотел еще раз проехаться по побережью, увидеть место распятия и косой крест апостола Андрея. Моего отца зовут Андрей, – пояснил он. – Собор грандиозный, а город не очень понравился. Много нелегальных мигрантов, живут целыми семьями в допотопных микроавтобусах и пикапах прямо на стоянках вдоль набережной. Грязь, вонь…Беда с ними..

– Если бы не эти цыгане на старом пикапе, плыла бы я сейчас на пароме в том направлении, откуда ты приплыл! Удивляюсь, как ты так смело кабриолет оставил. Да еще и вещи какие-то, – вспомнила я о пледе и ветровке на заднем сиденье.

– Да я вышел буквально на пару минут, уточнить кое-что в турагентстве. Откуда же я знал, что у меня за это время появится попутчица?! – он рассмеялся.

Оставив деньги, мы встали из-за стола и направились к машине. Хозяин только махнул нам на прощанье, показавшись в кухонном дверном проеме.

Мы продолжили путь в сторону Афин. По дороге я раздумывала, стоит ли звонить родителям. Что им сказать? Как вернуться домой? Паспорта – то нет. Боже! А вдруг..? Нет! Ну кто поедет в Россию из-за какой-то девчонки? К тому же они не знают, что мне все стало известно.

Я поделилась своими страхами и сомнениями с Дэном.

– Не волнуйся, я отвезу тебя в Российское консульство, тебе выдадут документ, заменяющий паспорт. По нему сможешь вылететь в Россию. У тебя есть обратный билет?

– Нет, его должен был купить Йоргос.

– А приглашение на работу?

– Нет, я ведь говорила тебе, что точно не знала, где и кем мне предстоит работать. И неофициально, без оформления.

Он покачал головой.