Зачем только весь этот спектакль… Хотя, его взгляд, он же отпустил ее руку, когда я появилась… Возможно, эта госпожа ему нравится, но афишировать отношения не хочет, а меня отдает на растерзание сплетникам.
Значит, вот о какой госпоже говорили девушки в городе.
Следом за этой догадкой в голове начинают всплывать другие слова девушек. Обидные слова, которые я всеми силами стараюсь запихнуть поглубже, но они звучат в голове так, как будто я снова стою у лавки художника.
«…она не так уж и красива, да еще и обезображена…».
Что такого в моих шрамах? Я виновата в том, что они у меня есть? Или я сама била себя плетью?
«Если он ее даже с изъяном принял, то это уже больше, чем мимолетная страсть. Это любовь».
Нет, это не любовь. Это игра. Игра для простодушных и наивных девушек, чтобы отбить у них желание докучать Властителю, и только.
Мне же должно быть все равно…
Не так уж и красива? Сама бы на себя в зеркало посмотрела. Напыщенный павлин без пестрого хвоста.
Задумавшись, я ставлю очередной вымытый стакан на стол слишком громко, от чего сама вздрагиваю, и кухарки на миг замолкают, снова обращая на меня внимание. Но я продолжаю мыть посуду, как ни в чем не бывало. А у самой в душе разгорается ледяная ярость на стоящие перед глазами ядовитые зеленые глаза и тонкие женские пальцы на руке Данте.
Перед сном я решаю проведать коня, а по дороге размышляю о том, что стоит дать ему имя, и мысленно перебираю варианты: Богатырь, Буран, Ворон. Первые идеи мне абсолютно не нравятся. Нужно подобрать не кличку, а имя, которое будет идеально передавать его непоколебимость перед опасностью и неуязвимость.
В конюшне сталкиваюсь с конюхом. Тот в своем репертуаре, проходит мимо, бросив короткое приветствие и продолжая бурчать что-то себе под нос. На мгновение я задумываюсь, как можно встречаться с таким мужчиной, но быстро отдергиваю себя, понимая, что с понравившейся ему женщиной он может быть совершенно другим. Не грубым, безразличным, ворчливым, а добрым, приветливым и очень внимательным мужчиной. Уверена, его хмурое лицо, как только он начинает улыбаться, перестает отпугивать и становится более приятным.
Стоит мне только зайти в стойло, как конь приветствует меня тихим ржанием. В больших глазах больше нет тени подозрения, проскользнувшей в нашу прошлую встречу, теперь они блестят и с интересом наблюдают за мной. Я ставлю на пол корзинку с вкусняшками и пока размышляю над тем, чем первым угостить коня, чувствую, как он, приблизившись, осторожно опирается о мое плечо и рассматривает угощения. Касаюсь его мощной нежной морды, влажного носа. Ладонь щекочет теплое дыхание, а в душе разливается пьянящее тепло, от которого хочется смеяться, словно маленький ребенок, наслаждаясь каждым мгновением. И все благодаря Дею. Интересно как он… На миг чувство радости заглушает беспокойство о дальнейшей судьбе коня. Что будет с ним, когда меня не будет рядом? Было бы хорошо его вернуть. Конь недовольно дергает головой, а его громкое ржание больше походит на взволнованный визг. Я нежно глажу коня по шелковистой черной гриве, успокаивая его и заставляя себя откинуть грустные мысли подальше. Данте не позволил ему погибнуть в океане, не позволит погибнуть и здесь.
– Амрит. – произношу тихо, едва шевеля губами. – Тебе подходит, красавец. В переводе с древнего – Бессмертный.
Я даже помню язык древних, который уже давно никто не использует. Но почему я не помню свою историю? Беру из корзины самое большое красное яблоко и хочу скормить его коню, но тот лишь недовольно уводит морду.
– Не упрямься… Разве ты не хочешь это ароматное сочное яблоко? Смотри, какое красивое! – произношу с наигранным восхищением.
Амрит подходит почти вплотную ко мне, высоко задрав гриву. Я высоко запрокидываю голову, и сердце замирает от его взгляда, полного понимания и недовольства. Он наклоняет морду и легонько толкает меня в лоб. Как будто он просит выбросить из головы все плохие мысли.
– Но ведь даже если я не буду об этом думать, это все равно произойдет. Я хочу верить в лучшее, хочу надеяться, что найду способ спастись и жить дальше. Я сделаю все, что в моих силах. Я доберусь до библиотеки, но даже если я найду там нужную информацию, не факт, что смогу сделать все необходимое. Хорошо, если надо будет просто произнести заклинание. Я пытаюсь рассуждать здраво и не впадать в отчаяние. Так что не упрямься и ешь. – заканчиваю свои откровения, протягивая серьезной мордашке яблоко.
И все-таки я слукавила. Соврала Амриту, соврала себе и продолжаю это делать прямо сейчас. Я впадаю в отчаяние, причем стабильно раз в неделю, а может и чаще. Тяжелые мысли накрывают с головой, и прогулка на свежем воздухе в восхитительно благоухающем саду даже по ночам не может отвлечь меня.
Я засовываю руку в карман камзола и вытаскиваю небольшую склянку со снотворным, который прихватила в надежде столкнуться с Данте. Изумрудная жидкость переливается, сверкая при свете фонаря. У меня перед глазами так и всплывает недовольный взгляд зеленых глаз блондинки. Как ни стараюсь, я погружаюсь в воспоминания прошлого, злюсь на себя за то, что не помню откуда я, чувствую себя ущербной. Погруженная в свои мысли, я забредаю дальше, чем обычно, в слабо освещенную часть сада.
Резко я выныриваю из озера мыслей. Внутри все цепенеет, и по спине пробегают ледяные мурашки. Хруст веток за моей спиной. Чувствуя приближение сзади, вынимаю острую шпильку из волос, резко поворачиваюсь назад и приставляю ее к горлу человека напротив, но тот перехватывает мою руку и выворачивает, прижимая меня спиной к себе. Я выкручиваюсь и роняю склянку, но успеваю ее перехватить у земли. Незнакомец отвлекается, и я возвращаю шпильку к его глотке. Мы попадаем под единственный фонарь, освещающий часть сада. Я аккуратно убираю шпильку, отходя назад.
– Простите… – торопливо произношу севшим голосом.
Данте хватает мою руку и вырывает снадобье.
– Что это? Ты отравиться собралась? Совсем мозгов нет!
Данте тяжело дышит, испепеляя меня взглядом. Я замираю, и минуту мы стоим молча, пялясь друг на друга.
– Чего ты боишься? Тебя здесь никто не трогает. Зачем травиться? – голос его натянут, а сосуд в руке так плотно сжат, что, кажется, вот-вот треснет.
– Это Вам… – произношу медленно, стараясь собраться с мыслями.
– Мне?
– Не яд! Это снадобье. – торопливо объясняю Властителю, опасаясь, что он может понять меня неправильно. – От бессонницы.
– С чего ты взяла, что… – Данте непонимающе переводит взгляд от меня на склянку и обратно.
– Кухарки рассказали, что Вы часто не спите. Я решила помочь. – стараюсь выдержать напряженный взгляд Данте и не опускать головы.
Ведь я ничего плохого не сделала. Это он сейчас орет на меня посреди темного сада.
Данте слегка расслабляет кисть со снотворным, но взгляд остается жестким.
– Какие наблюдательные у меня кухарки.
Я начинаю переживать, что ляпнула лишнего.
– Они Вас очень любят и заботятся о Вас. Даже не представляете, как они переживают… – пытаюсь хоть как-то прикрыть кухарок, но к концу мой голос предательски подрагивает.
– Да знаю я. Сколько раз они мне снотворное подливали в еду! Да только это все не то. – взгляд Данте резко теряет всю жесткость, он делает глубокий вдох и на выдохе тяжело опускает плечи. – И как его пить? – продолжает мужчина, рассматривая изумрудную жидкость в свете единственного фонаря.
– Одна чайная ложка перед сном, только не больше, так как… – не успеваю я договорить как Данте отпивает немного снадобья из склянки, – травы использовались ядовитые. – к концу мой голос совсем затихает.
– Посмотрим, какой из тебя лекарь. А теперь скажи, откуда умеешь драться, готовить снадобья? Только правду говори. Все равно узнаю, если соврешь.
И я ему верю, точно также, как он, без сомнения, выпил содержимое склянки.
– А я ведь могла Вас отравить… – я все не унимаюсь, пытаясь понять причину такой беспечности.
– Если попыталась бы, то я почувствовал бы яд и успел бы прихватить тебя с собой. – с абсолютно невозмутимым видом отвечает Властитель Тиге.
Я нервно смеюсь, Данте отвечает слабой улыбкой, но взгляд его остается напряженным. Мы продолжаем идти по саду и выходим к озеру. В небе сверкают звезды, светит луна и вся эта завораживающая красота отражается на глади озера.
– Меня нашли в лесу семь лет назад ученики боевой школы Запада. Я стала там учиться, потом стала наставником. Отправилась в поездку. На меня напали, а дальше ты знаешь.
– Ты не договариваешь, снова… – спокойным тоном произносит мужчина. – В твоей истории отсутствует один элемент.
Мои ладони становятся мокрыми от волнения, и я нервно впиваюсь ногтями в ладони, но молчу, чтобы не сказать лишнего.
– Вороной конь западной породы. Прости, что выдал его за своего, но зато благодаря конюху о моем подарке узнает главная служанка, а от нее все остальные в поместье и за его пределами. Почему конь оказался в таком состоянии?
Я продолжаю молчать, думая, что ответить.
– Это ведь твой конь. Не упирайся. То, что он так легко подпустил тебя к себе, это только подтвердило. Я нашел его в тот же день, что и тебя. Он забрался на одинокую скалу в океане. Улавливаешь связь?
– На меня напали разбойники. Я бежала, но меня загнали в угол, и я спрыгнула со скалы. Вместе с ним. – произношу медленно, стараясь не завраться еще больше.