Космыч

–Аааа?! – Юрка за озирался, но ребята из экипажа несли свою вахту, и вблизи никого не было.

–Бэээ! – Старческий голос из-под крышки дразнил космонавта. – Волосок-то мой заговоренный, верни. Побаловался и буде.

Юрка глубоко вздохнул, закрыл глаза, досчитал до десяти, и…

*

–А обчество наше, стал быть, постановило. Негоже, дому, хушь он и в космосе витает, без пригляду быть. Ежели дом есть, то и домовой, просто при н?м обязан быть. Даааа.

Космыч, качая лаптями, сидел на приступочке, а Юрка примостился на полу.

Конечно, это условности. Какие "сидел" и "пол" в невесомости?

Но закуток, в который Космыч провёл Юрку, был настолько крохотным, что, поневоле, захотелось сидеть на полу, чем бы это ни было.

Кстати, по долгу службы, Юрке были доступны все схемы помещений МКС, так вот, нигде этого закутка на схемах не было. И даже места, чтобы его разместить, тоже.

Правда, про место, это Юрка позже перемерил. А сейчас, он впитывал слова Космыча, как губка.

–Вооот. А я, уже тогда, в Космычах ходил. Я ж при Иване Четв?ртом, Грозном, в палатах царских по части крышного и трубного хозяйству был. Вылезу, бывало, ночью, на самую маковку на крыше. Сижу, на зв?зды гляжу, мечтаю, чтоб мне, значится, на них оказаться. А наши мне вс? перечили: – "Аполлинарий, не будет такого, чтоб дух человеческий в бездушное пространство отбыл. Людям без земли-матушки никак. Лопнет пуповина, что их душу с Земл?й связывает, лопнет и род людской, прекратится".

Рыжий домовой, или, как он попросил его называть – космовой, хитро прищурился, достал из-за пояса табакерку, нюхнул, чихнул, да и дальше продолжил.

–А уж кода Юрий Лексеич, т?зка твой, шестьдесят лет тому, аккурат, полетел, то все наши, как один, мне руки жали, будто это я там побывал. А когда американе "Аполлоны" свои запустили, то меня и стали вместо Аполлинария – Космычем звать-величать.

Ну, уж когда весточка в Москву с Байконура когда пришла, что на строящуюся станцию международную новую – домовой-космовой требуется, так я и решил. Что час мой настал. Вот, здесь я обретаюсь. – Космыч обв?л руками закуток, – за хозяйством на станции слежу. Что есть внутри – за всем догляд у меня. А вот снаружи…

Космыч опечаленно вздохнул.

*

Ночью снилось Юрке, что сидят они с Космычем на опушке, смотрят на поляну земляничную, где Катя ягоды собирает. И плачет.

А Юрка хочет к ней кинуться, а не может. Будто, на купол прозрачный натыкается, стучит по нему, кричит, Катю зов?т. А она его не слышит, и не видит. Только носик краснеет, и сл?зки капают в корзинку.

День у Юрки прош?л в пустых хлопотах, как Космыч верно сказал. Не сдавалась "Сфера", внешний вредительский фактор изматывал Юрку, а в руки не давался.

После, сидя в каморке у Космыча, Юрка строил гипотезы, а космовой их все опровергал.

Хоть и выглядел Космыч весьма архаично – рыжий, конопатый, с бородищей лопатой, в алой косоворотке, в портках полосатых, в обмотках и лапотках ладных, но ум имел, воистину, инженерный.

–Я, Лексеич, за годы на этой станции, всякого нагляделся, – Космыч мял в руках очередную схему, нарисованную Юркой, – было много худого, но чтоб так. Чтобы я людям выказался. Такого никогда не бывало.

Космыч запустил ладонь в бороду и достал тот самый волос, что св?л их с Юркой.

–Волос такой, заговоренный, у каждого домового имеется, – космовой дзинькнул волосом, и в каморке запахло свежеструганной древесиной, – этот волос желания и мечтания наши, самые заветные видит, и делает так, чтобы они исполнялись.

Волос был спрятан обратно в недра рыжей бородищи.

–Запах досочный. Это мы башню во дворце "Астрономическую" при Петре Лексеиче, т?зке по отцу твоему, кхе, строили. Столько всего тогда было. Ээх. Телескоп какой был!

Космыч от накативших воспоминаний пустил слезу. И нос его покраснел, совсем как у Кати.

–В общем, наружу нам идти надо, Юраша, нет у нас с тобой другого выбора, чтобы "Сферу" починить. Нет. А не починим – беда будет. Да ты и без меня вс? лучше знаешь.

–В смысле – нам?! – Юрка, хоть и был расстроен, но в речи Космыча ухватил главное. – Ты-то как туда попадёшь? Или, может, я не знаю – чего о твоих сверх способностях?

Космыч угрюмо смотрел в потолок, задрав рыжую лопату бородищи.

–Нет, Лексеич, мы без воздуха, как и вы – люди, погибаем. – Он оттолкнулся от стенки и завис над Юркиной головой, как ястреб. – Но! Связь у любого домового с домом его – как у мамки с дит?м. Я ж при е? создании каждый день был, – Космыч нежно погладил стену МКС, и Юрке показалось, что станция довольно заурчала в ответ, – мы с ней организм один. Ей больно, и я чую. Я прихворну, и она кручинится.

– Так и что с того, – заартачился Юрка, – как я тебе помогу в открытый космос выйти?! Даже если мы вдвоём в мой скафандр с тобой втиснемся, то моя очередь на выход – только через месяц наступит, пойми, так программа составлена. Меня никто не выпустит.

Юрка, сгоряча, хотел стукнуть кулаком в стену каморки, но остановил руку. Он, вдруг, понял, что МКС живая, и горячо любима Космычем.

–А это не твоя забота, – домовой по достоинству оценил Юркин жест, и довольно заулыбался в свои рыжие усищи, – я вс? устрою. Товарищ Бер?зкин, самолично, на днях прид?т и тебе задание выдаст. Ты что ж, думаешь, меня ЦУП тут без догляду и полномочий оставил?! Ээх, молодёжь…

*

Неделю. Целую неделю Юрка и Космыч готовились к своей миссии.

Юрка чертил схемы, а Космыч их все перечёркивал.

–Неет, Лексеич, ну нет. Не то вс? это. Голубушка моя, хворобой непонятной страдает, а сказать не может, потому как не понимает – что же там такое у не? снаружи приключилось. Будто, инопланетяне завелись там, словно вши.

И Космыч расхохотался, увидев расширившиеся от невозможного удивления Юркины глаза.

–Да нет! Нет! Не видели мы с ней никаких инопланетян, – утирая слезу прокхекал домовой, – а вот про вшей… тут, может, и есть доля истины. Что-то расползается по обшивке станции, поражая узлы. А как это выглядит – никто не знает. Давай, Юрка, думай ещ?. Уж больно мало нам времени осталось.

*

В ночь перед выходом к Юрке приш?л Космыч. Прин?с свой сундучок заветный.

… вот сидят Юрка с Катей на лавочке, а над головой у них желтым-желто от цветов пахучих. Катя ест землянику и сме?тся. И губы у не? такие земляничные, сладкие. А рядышком с лавочкой, башня из свежеструганных досок стоит, и Космыч на них с Катей в телескоп смотрит, и рукой из башни той помахивает. А над головой, в небе синем, летает МКС, машет крыльями, словно ор?л. И такая она конопатая, как Космыч. Вся в рыжих веснушках-точечках.

*

Как Космыч очутился в его скафандре – Юрка не понял. Как не понял, почему он не ощущает его там физически. То есть, умом он понимает, что тут не один, а тесноты нет.

–Аааах! – Разом выдохнули Юрка с Космычем, попав в открытый космос.

Передать словами, что они увидели – невозможно. Невозможно описать воздух и радость, первый поцелуй и мамину любовь.

Подлетая к злополучному узлу, который гробил все Юркины усилия, они с Космычем напряглись. Радужная рыжеватая плёнка, словно космическая медуза, нет, не медуза, а прозрачный осьминог, распластавший свои щупальца-метастазы по всей поверхности узла.

–Подцепить бы его чем, – услышал Юрка в правом ухе голос Космыча, – спробовать, вдруг, стронется тварь энта.

–Живая, ты думаешь она живая?! – Тихо прошептал Юрка.