Мятеж четырех

– И как это прикажешь понимать? – Эрхард, изобразив на лице строгость и благородное королевское негодование, уставился на ввалившегося в залу киммерийца. – Опять буянишь?

– А нас из трактира выгнали! – радостным голосом сообщил Конан. Хальк, стоявший за его спиной, икнул. – Эрхард, у тебя ежевичное вино осталось?

– Господин летописец, – король Пограничья укоряюще посмотрел на пьяного вдрызг Халька. – Ты же дворянин, благородный и ученый человек…

– Я – да, а они – нет, – снова икнул Хальк. – Это они меня напоили!

Наконец-то я рассмотрел третьего гостя, стоявшего за спиной Конана. Гном. Ну, разумеется. Я, кажется, просил варвара больше не пить в компании с моими сородичами.

– Это Фрам, сын Дарта, – сказал Конан, выталкивая гнома перед собой. – Он нас угостил… Между прочим, не беспокойтесь – у Паллантида и его ребят все хорошо. Никаких происшествий. Мы пришли на королевский Совет! Вот!

– Фрам, – Эрхард вздохнул и посмотрел на гнома. – Я тебя знаю не первый год. Ты же солидный чело… Тьфу, то есть гном. Ты зачем угощал Конана?

– За встречу, – ответил Фрам. – Корону обмывали, потом за здоровье всех друзей пили. Потом нас выставили. Шумим, мол, очень.

– Это они шумели, – вставил Хальк. – Песни всякие орали. Потом Паллантид и двое наших лейтенантов пришли. Их тоже выпить уговорили…

– Понятно, – вздохнул Эрхард. – Если «Корону и посох» до заката не сожгут или не растащат по бревнышку – буду считать, что моей стране повезло… Конан, сядь, пожалуйста. Эртель, передай Его величеству королю Аквилонии горячей баранины и пожирнее. Хальк, Фрам, тоже присаживайтесь. Веллан, сбегай за Тотлантом, он должен быть в своем покое на первом этаже. Давайте полагать, что королевский Совет мы уже собрали. Конан, пожалуйста, сначала поешь, а потом тянись к вину…

Некоторое время все увлеченно жевали. Явился Тотлант, поздоровался, раскланялся с Фрамом и Конаном. Хальк заснул. Между прочим, сейчас на его виске красовались несколько швов – видимо, Конан вместе с библиотекарем набрели в «Короне и посохе» на умелого лекаря, сумевшего стянуть края ночной раны и зашить ее толстыми шелковыми нитками.

– Ну что ж, – Эрхард утерся рукавом и обвел всех присутствующих серьезным взглядом. – Тотлант, тебе не кажется, что со вчерашнего заката наши гости только и занимаются всякой ерундой? Пьянствуют, шляются где ни попадя… Гномов всяких подбирают на улице.

– Я не «всякий», – обиженным голосом заметил Фрам. – Вспомни историю с Бешеным Вожаком. Что бы вы без меня делали, проходимцы? Кто хирд гномов поднял? Кто всех спас? Правильно, старый Фрам. А какая благодарность? Никакой! Хоть бы орден дали…

– Зачем тебе орден? – не понял Эрхард.

– Чтоб был! – прямолинейно ответил гном. – Должна же быть хоть небольшая награда!

Конан слегка затуманенными глазами посмотрел на Фрама и сказал:

– Правильно! Награда должна быть! Жалую тебе… А чего ты хочешь? Орден? Хорошо, считай что король Аквилонии даровал тебе орден Большого Льва за победу над бешеными оборотнями.

– А нам? – в один голос вскричали Эртель и Веллан. – Мы не заслужили?

– Остановитесь, – Тотлант, шелестя длинной черной хламидой с вышитым на груди символом в виде циркуля и магической чаши, поднял руку, прекращая ненужный пьяный спор. Стигиец с его выбритой головой, светло-коричневой кожей и огромным перстнем посвященного волшебника на пальце выглядел очень величественно. – Конан, ребята, помолчите. Все-таки вы приехали в Пограничье по серьезному делу и нам следует обсудить, как поступать дальше.

Я подумал, что это очень неплохая мысль. Познакомившись с Тотлантом еще в Немедии, я понял – этот человек далеко пойдет. Пускай он стигиец, пускай обучался магии у волшебников Черного Круга, но он добровольно отверг религию Сета и тем самым освободил душу от власти Бога Тьмы. Тотлант мне рассказывал, будто теперь поклоняется лишь Создателю Вселенной, чьими детьми и являются все остальные боги. Весьма удобная и правильная точка зрения: не обидишь и последователей Митры, и людей, кладущих требы Иштар, и Эрлику, и прочим богам.

– Рассказывай, – Конан поднял внезапно прояснившиеся глаза на стигийца. – Что ты сумел узнать?

– Полагаю, – осторожно начал Тотлант, выбравшись из-за стола и начав расхаживать по тронному залу взад-вперед, – угроза миру сохраняется. Вы просите высказать мою точку зрения на происходившее в течение последних трех лун? Пожалуйста…

Начал Тотлант издалека. Вначале он процитировал на память несколько выдержек из самых древних летописей, рассказывавших о падении Небесной горы в каменистые пустоши на полуночи материка. Его речи сходились со словами василиска Тача – пришедший из Внешней Тьмы обломок другого мира ударился о земли Хайбории около восьми тысяч лет назад, вызвав ужасное бедствие. Что произошло дальше?

Зеленый огонь являлся прежде несколько раз. Когда именно – неизвестно. Причина появления пламени тоже остается тайной. Как атланты и кхарийцы противостояли этой напасти – неясно. Скорее всего, магией. Однако надо учитывать то, что великие расы древности владели колдовством почти в совершенстве и лучшие нынешние волшебники не могут сравниться в умении даже с одним из захудалых магов Атлантиды. Разумеется, уничтожение подземной твари в Ивелине стало незаурядным событием – выход из положения был найден весьма остроумный. Сейчас известно, что чудовища расплодились – их уже не меньше десятка. А самое главное – остается угроза от рухнувшей на землю Небесной горы, которая, скорее всего, и порождает существ, выбрасывающих зеленый огонь.

– Как – не меньше десятка? – Конан аж вскочил, отбросив опустевший кубок. – Тотлант, ты спятил! Как мы их будем бить? Что произойдет, если они снова отправятся путешествовать по Немедии, Аквилонии и другим странам?

– Человеческий род погибнет, – бесстрастно ответил Тотлант. – Останется лишь земля. Без людей, животных, птиц. Сила, с которой мы столкнулись, не подчиняется законам магии или богов. Это чужая сила. Она возникла по воле чужого бога.

– Сета, что ли? – поднял бровь Эрхард.

– Нет, – покачал головой стигиец. – Сет принадлежит нашему миру. Его поступки предсказуемы и своеобразно логичны. В горах Граскааля лежит тварь, существо или механизм, чужеродный не только миру Хайбории, но и всему творению Бога Единого. Я не знаю, что это. Наверное, Митра, Бел, Эрлик и другие боги, в существование которых мы верим, тоже не ведают о сущности сего… скажем так, явления.

После этих слов Тотланта в зале стало подозрительно тихо. Признаться честно, у меня волосы дыбом встали. Как такое может произойти? Все люди знают, что мир, который мы называем Хайборийским, единственный населенный разумными тварями – людьми, гномами, альвами, грифонами и многими другими. Откуда может появится нечто чужеродное?

Однако Тотлант, не обращая внимания на наши помрачневшие лица, жестко продолжал:

– Оно чужое. Оно не знает принятых среди нас законов. Оно желает чего-то непонятного людям и, скорее всего, враждебного. Его сила неизмерима. Но…

Конан вышел вперед, подняв руку, и остановил речи волшебника.

– Но его можно победить, – воскликнул король. – Тотлант, если оно для нас чужое и мы не можем его понять, то и мы для него чужие. Правильно? Я не могу предугадать его действий, однако и он не может верно предсказать мои? Я прав?

– Один из тех редких случаев, когда ты говоришь истину, – вздохнул Тотлант.

– Позвольте сказать, – я решил, что необходимо вмешаться в разговор. – Стигиец, ответь, почему ты говоришь об этой силе «Оно»? Ты уверен, что Небесной горой, чудовищами, опустошавшими Аквилонию и Немедию, управляло одно существо? Почему?

– Не знаю, – развел руками Тотлант. – Я волшебник и могу чувствовать враждебную мощь сильнее, чем люди, гномы или оборотни. Я вижу, что минувшее бедствие вызвано мыслью, посланной из одного источника. То есть где-то неподалеку находится неизвестная тварь, желающая нашему миру зла. С этим не сравнится зло Сета или других темных богов, только потому, что оно чужое и мы не можем предсказать действия его хозяина.

– А может быть, это существо желает нам добра? – Хальк внезапно проснулся и внимательно посмотрел на Тотланта. – Только по-своему. Вдруг измененные под влиянием зеленого пламени люди счастливы?

– Не исключено, – ответил стигиец. – Но мы созданы такими, как пожелал Бог Единый, Создатель мира. Никто другой не вправе изменять его волю. Поэтому все создаваемое неведомой нам тварью чужеродно.

– А вдруг эта тварь и есть Бог Единый? – хмыкнул Конан. – Пожалуйста, Тотлант, не смотри на меня будто на развратителя детей, ладно? Я просто предположил.

– Оставь, – скривился волшебник. – Мы знаем, что подземные чудовища агрессивны, они уничтожают людей и разрушают устои нашего мира. Как сыны человеческого рода, мы обязаны воспротивиться!

– Что ты предлагаешь? – Конан машинально плеснул в кубок Эрхарда ежевичного вина, отпил и уставился на Тотланта. – Мы знаем, как убивать подземных тварей, но уничтожить подземную гору, выкопанную гномами, скорее всего, не под силу даже самым могущественным волшебникам… Тотлант, Фрам, расскажите, как вы ходили за облачную стену, и что там видели? Я имею в виду размеры Небесной горы, количество измененных людей, которые ее выкапывают, охрану на подступах, ближнюю стражу…

– Ты меришь все по людским привычкам, – горько усмехнулся стигиец. – Я же много раз повторил – мы имеем дело с необычным. С чужим. Оно не выстраивает стражи на границах. Его воины не носят мечей или боевых секир. Оно не использует магию. Оно чуждо людям. Я не знаю, как его уничтожить…

– А у меня есть мысль, – Фрам, этот чернобородый широкоплечий гном, выбежал на середину зала. – Хотите услышать, как гномы воюют против неизвестного? Все просто! Любое создание Бога Единого или других богов боится огня. У нас в подземельях водятся самые разные страшилища. Однако если пугнуть их огнем, то победа будет на стороне владеющего им. Небесная гора, как гласят предания гномов, лежит над глубочайшими подземельями, прорытыми нашим народом. Что находится под этими старыми штольнями и забоями? Никогда не думали? А я знаю! И другие гномы знают!

Конан, усевшийся на пристенную скамью рядом с Эртелем, лениво развернулся в сторону Фрама. Лицо варвара выражало скуку и усталость. Наверняка киммериец подумал, что гном сейчас начнет рассказывать древние легенды своего народа, повествующие о борьбе с разнообразными подгорными чудовищами. И, разумеется, эти сведения, далеко не всегда правдивые, но выдержанные в стиле героических саг Нордхейма или так называемых «Преданий Кхасад» (то есть свода гномских сказаний), будут лишь сказочными иллюстрациями к делам давно минувших лет.

Однако Конан ошибся. Зная варвара достаточно давно, я скажу, что ошибается он часто. Но в то же время способен прислушаться и понять другого спорщика…

– Было так, – изрек Фрам, торжественно налив в свою чару темно-красного вина из лесной малины и встав в величественную позу. Темная, с редкими седыми волосками борода гнома гордо топорщилась, усы, закрывавшие верхнюю губу, раздулись веером, а живот, как казалось, вырос вдвое. Впечатляющее зрелище. Однако Эртель с Велланом одновременно захихикали и все ощущение благолепия было испорчено.

– Помолчите, – бросил Фрам оборотням. – Рассказываю истину! Значит, было так. Небесная гора, рухнув на полуночные земли, преизрядно глубоко, от неизмеримой тяжести своей, погрузилась в недра, сокрывшись там на долгие столетия…

– Фра-ам, – простонал Конан. – Эту историю я уже слышал десять раз! Давай покороче, а?

– Не перебивай, – надо полагать, гном тоже был не слишком знаком с правилами этикета. Я содрогнулся, представив, что произойдет, если я подобным образом оборву речь моего государя Нимеда. Впрочем, сравнивать здесь нельзя. Пограничье – одна страна, а Немедия – совсем другая. Фрам продолжал: – Гномы уже не одно поколение знают о погребенной в Граскаале Небесной горе. Но выкопать ее не могли, потому что гора застряла в глубинах гранитных пород. Как думаете, клан Фрерина, открывший дорогу зеленому огню, был первым из многочисленных кланов нашего рода, пытавшихся откопать эту… это… словом, Небесную гору?

– Вам, гномям, – Хальк намеренно исказил название подгорного народа. Наверное, хотел досадить, – всегда больше всех нужно. Лишь бы покопаться где-нибудь! Алмазы там найти хотели? А что получили?