Алмазный лабиринт

– Ну? – подозрительно спросил Сигурд.

– Ты говорить умеешь, – быстро проговорил Вайд и с воплем: – Капитан, вы не меня случайно ищете? – спрыгнул с рулевой палубы вниз, навстречу неизбежной расправе.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Кордава, столица Зингары

В таверне «Девять стрел», располагавшейся на Портовой улице Кордавы и принадлежавшей вот уже четвертому или пятому поколению почтенного семейства Габоралов, было шумно. Настолько шумно, что обитатели близлежащих домов начинали подумывать, не сходить ли за силами охраны порядка и законности, то бишь за обходящими город патрулями. Звуки, доносящиеся из тихого и спокойного доселе заведения, наводили на мысль, что в таверне развернулось настоящее сражение не на жизнь, а на смерть. Табуреты и бесчувственные тела из окон, правда, пока не летели, но дружный ор, перемежаемый пронзительными женскими взвизгиваниями и хихиканьем, разносился на несколько окрестных кварталов, неминуемо предвещая погром и пьяную драку. Если не в таверне, то на улицах. А не на улицах, так в порту… Таверна пережила три пожара, осаду города и несчитанное число ураганов, но кто знает, не увидят ли утром на ее месте гору дымящихся обломков?

Никто не помнил, кто из первых владельцев прибил над входом в кабачок широкую доску с воткнутыми в нее девятью короткими толстыми стрелами, отлитыми из темно-красной меди. Стрелы походили на арбалетные, но они никогда не касались арбалетного ложа, их просто однажды загнали в волокнистую древесину по самое оперение, и в таком виде они успешно заменяли вывеску.

Но сегодня собравшимся возле входа изрядно разозленным горожанам было не до происхождения девятки стрел. Благонамеренные кордавцы, напрочь забыв о правилах поведения в обществе, решали: кто отправится к Габоралу и выяснит, какие мерзавцы гуляют у него вот уже третий день и все не нагуляются, а также – не пора ли принять меры по принудительному прекращению излишне буйного веселья.

Наконец, собрание разыскало в своих рядах наиболее достойного – того, которому было нечего терять и по чьей безвременной кончине не станут убиваться безутешная вдова и осиротевшие детишки. Выбранный представитель, только что кричавший громче всех, сразу сник и попытался отказаться от столь почетного поручения, но, слегка подталкиваемый в спину, спустился на три ступеньки вниз, распахнул тяжелую дубовую дверь и исчез в клубах гулявшего по таверне сизого дыма.

Ждали его долго. Толпа под дверями «Стрел» успела разрастись вдвое и некоторые уже бились об заклад, что посланник сгинул навеки, когда дверь чуть приоткрылась и в образовавшуюся щель выпал представитель народа. Взобравшись на четвереньках по ступенькам наверх, он с бессмысленной, но счастливой улыбкой свернулся калачиком под стеной питейного заведения и явно вознамерился малость вздремнуть, не обращая внимания на сыпавшиеся со всех сторон вопросы. Лишь после того, как ему на голову вылили пару ведер холодной воды, народный избранник, запинаясь, сообщил интересующую всех собравшихся вещь:

– «В-вестрел»…

Горожане переглянулись и обреченно вздохнули, мысленно посочувствовав бедняге Габоралу и самим себе. Предпринимать что-либо или обращаться за помощью к гвардейцам было совершенно бесполезно: еще не родился человек, что смог бы укротить разошедшийся после удачного похода экипаж корсарского карака. Все, что оставалось сделать в такой ситуации – от души проклясть засевших в таверне пиратов и разойтись по домам, надеясь, что рано или поздно золото у беспутных проходимцев кончится и они вернутся туда, откуда пришли – в море…

Одетый в темное человек, пристально наблюдавший за недовольной, медленно редеющей толпой из густой тени под аркой дома напротив «Девяти стрел», вышел на улицу и остановил одного из почтенного вида горожан. Последний совершенно не мог смириться с поражением и горячо доказывал, что нужно спалить к Нергалу таверну. Сообразив, что перед ним приезжий или тот, кто не слышал слов рискнувшего зайти в таверну, кордавец с радостью ухватился за неожиданно представившуюся возможность отвести душу.

Он подробно высказал все, что думает о престарелом короле Зингары и его безумных решениях, последствия которых расхлебывают несчастные подданные. Вот, например, эти королевские корсары, чтоб им всем провалиться сквозь землю или утопнуть вместе со своими проклятыми кораблями! Ни днем, ни ночью покоя нет, управы на них никакой, и пожаловаться не смей – они, видишь ли, под особым покровительством короны, так что тебе же и нагорит, коли против них ляпнешь что-то! Зачем, спрашивается, они нужны – против барахцев? Так половина из этих мерзавцев сами бывшие барахцы, и против своих дружков никогда в жизни не пойдут! Предположим, от Аргоса они худо-бедно зингарские корабли защищают, но ведь и сами, ежели случай подвернется, ограбят и смотреть не будут, кому принадлежала обчищенная подчистую галера.

А этих, с «Вестрела», давно пора гнать из города, вместе с их капитаном-варваром, которого даже гнев богов не берет! Любой другой нормальный человек уже давно отправился бы прямиком на Серые Равнины, давать отчет о своих делах Владыке Мертвых, а киммерийскому дикарю хоть бы что! Сколько раз достоверно утверждали, что отправили его на дно – два, три, десять? И каждый раз он снова возвращается!

– Варвар? – впервые проявил признаки заинтересованности доселе молчаливо внимавший горячему монологу обывателя славного коронного города Кордавы его собеседник.

– Самый что ни на есть варвар и дикарь! – заверил его горожанин. – Из этой, как ее… Ну, которая на севере, за Аквилонией… Чего ему дома не сиделось, не понимаю?

– И он сейчас там? – незнакомец кивнул в сторону таверны, продолжавшей содрогаться от разудалых криков и раскатов хохота.

– Где ж еще? – недоуменно отозвался горожанин и с растущим подозрением осведомился: – А у вас что, дело до него имеется?

– Вроде того… – неопределенно отозвался неизвестный, пересекая улицу и дергая на себя бронзовое кольцо на дверях «Девяти стрел». – Вроде того…

Достойный кордавец посмотрел ему вслед, в сердцах сплюнул, помянув Сета с его выкормышами, и отправился домой, размышляя по дороге, что могло понадобиться порядочному с виду человеку от такого злодея, каким, вне всякого сомнения является пиратский капитан, пусть и служащий высокой короне…

В просторном зале таверны, освещенном тускло горевшими плошками с маслом, за несколькими составленными вместе столами десятка два типов самого разбойного вида немелодично, но очень громко и дружно горланили разухабистую балладу о капитане Ригелло, первооткрывателе Барахских островов. Баллада повествовала о некоторых подробностях этого самого открытия, которые наверняка не были отмечены ни в одной летописи Южного побережья. Сидевшие вперемешку с корсарами девицы с готовностью взвизгивали в самых интересных местах и жеманно посмеивались. В дальнем углу оживленно резались в кости, и, судя по долетавшим выкриками, ставки быстро приближались к ежегодному доходу процветающего купца.

– Сброд, – вполголоса пробормотал посетитель, сразу же споткнувшийся о чье-то не подающее признаков тело. Быстрый осмотр убедил его, что тело принадлежит некоему бравому мореходу, пребывающему в состоянии блаженного опьянения, но пока отнюдь не мертвому.

Появлению в «Девяти стрелах» еще одного страждущего никто не удивился; точнее, его просто не заметили. Гость, прищурившись, оглядел темноватое помещение со сводчатыми потолками и маленькими зарешеченными окнами, перестроенное некогда из большого винного подвала. На потолке и стенах, заботливо побеленных рачительным хозяином, посетители оставили множество следов своего пребывания, расписав с помощью копоти от факелов и свечей белую известь названиями кораблей, собственными именами, а также высказываниями, многие из которых можно бы было назвать мудрыми, будь они высказаны несколько другим языком и в более доступной пониманию простого обывателя форме…

По таверне тугими сизыми клубами плавал дым, вытекая из распахнутых настежь дверей кухни, где что-то вовсю шипело, трещало и булькало. Взмокшие служанки носились по таверне с подносами, уставленными тарелками, кружками и бутылями. Сложенным вдоль стен в пирамиды огромным винным бочкам устроили форменное кровопускание, постоянно забывая закрывать краны, и весело журчащие струйки темного и светлого вина сливались на полу в причудливые лужицы, над которыми поднимался кисловатый терпкий аромат.

Разудалая баллада завершилась общим дружным воплем, от которого ощутимо дрогнули стены, а затем последовал новый клич: «Хозяин! Вина!!»

Посетитель – ничем не примечательный человек средних лет, по виду типичный зингарец, с тронутыми сединой черными волосами, быстрыми темными глазами и острой бородкой, в одежде которого преобладали темные тона, с расчетом на то, чтобы в любой толпе не привлекать внимания, снова осмотрел зал, задержавшись взглядом на стоявшем особняком столе и людях, сидевшим за ним.

– Зачем пожаловали? – довольно развязно осведомился у гостя, явно колебавшегося – уйти или остаться? – незаметно подошедший молодой человек с потрепанной виолой под мышкой и с огромной пенящейся кружкой в руках. И вопрос, и нахальный тон были направлены на то, чтобы заставить нежданного посетителя побыстрее убраться, пока цел, но вместо этого зингарец деловито спросил:

– Капитан здесь?

– А что, он тебе позарез нужен, дедуля? – пират попытался отхлебнуть из своей кружки и едва не выронил жалобно звякнувший инструмент.

– Да, – посетитель неуловимо быстрым движением извлек откуда-то ярко блеснувший кругляшок. С привычной ловкостью, выдававшей немалый опыт, обладатель виолы выхватил монетку, попробовал на зуб, и после некоторого размышления кивнул:

– Пошли.

* * *

Прошедший месяц был удачным. Очень удачным, если не принимать в расчет стремление Фердруго набить свою казну и желательно за чужой счет. Треть от добычи, где ж такое видано? И это после всего, что сделано для потерявшего последние остатки разума старикашки! Конечно, нигде на Южных побережьях не найдешь гавани лучше кордавской, но весь вопрос в том, насколько далеко простирается расположение короля к собственным корсарам? Если этот предел уже близко, то тогда – прощай, Кордава! Хотя совсем не хочется так быстро покидать приморский город…

Конану действительно нравилась зингаранская столица, хотя он предпочитал никогда надолго не задерживаться в городах. Шумная, многолюдная Кордава – как раз то место, где проще простого затеряться. Варвар уже бывал здесь, и с некоторым удивлением обнаружил, что за прошедшие годы в городе почти ничего не изменилось. Разве что старый хрыч и скряга Фердруго стал еще старее и скупее, а его маленькая дочка выросла.

Вспомнив о принцессе Чабеле, Конан невольно ухмыльнулся. Конечно, мысль женится на ней можно оправдать только временным умопомешательством, вызванным слишком длительной беготней под одуряюще жарким солнцем Стигии и Черных Королевств. Слава всем богам, сколько их не есть, Чабела оказалась умной девушкой и вовремя поняла всю безнадежность своей затеи, тем самым спася родную страну от немыслимого бедствия, в виде киммерийского варвара на древнем кордавском престоле. Хотя, надо признать, задумано было неплохо… Ладно, трон Конану уже как-то предсказывали, и какую-нибудь корону он себе непременно добудет, но не таким же способом!

«Ваше здоровье, принцесса», – пробормотав это, Конан опрокинул очередную кружку темного аргосского, и взглянул, что творится в таверне. В зале кабака вовсю веселились, следовательно, большая часть добытого золота, уцелевшая от бдительного ока чиновников Фердруго, сейчас стремительно перетекает либо к хозяину «Стрел», либо к вопящим девицам… Запретить, что ли, команде пить вино в таких количествах? А то вчера вернулись, а завтра опять тащись в море… Или не вчера?

– Зелтран! Зелтран, осьминога тебе в задницу, проснись!

Но боцмана, упавшего головой в тарелку с обглоданными костям и сладко похрапывавшего, не могло разбудить ничто и никто, даже капитанские крики в ухо. Ладно, пусть проспится…

– Хозяин!

Ага, Габорал, на лице которого читалась неприкрытая озабоченность тем, что господа королевские корсары уже упились до скотского состояния и явно гадавший, уцелеет ли его таверна к завтрашнему утру, возник у стола почти мгновенно.

– Да, капитан?

– Еще аргосского!

– Аргосского больше нет, – голосом, полным искреннего сожаления по отсутствующему напитку, сообщил хозяин. – Кончилось…

– А что осталось? – поинтересовался Конан, уверенный, что хозяин наверняка врет, надеясь, что капитан со своими бандитами уберется отсюда. А вот и не выйдет…

– Кордавское, – с готовностью сообщил Габорал.

– Разведенная моча, – вздохнул киммериец. – Ладно, тащи…

Когда новый бочонок был водружен на стол и кружки наполнены доверху, капитан королевских корсаров мрачно задумался о том, долго ли ему еще оставаться в этом звании. Все зависело от ответа на вопрос: уцелел ли хоть кто-нибудь с той злополучной галеры, на которую «Вестрел» наткнулся у побережья Шема? Тогда над морем стоял утренний туман, и, когда из плотной серой пелены под самым носом карака выплыл длинный корпус дрейфующей в ожидании рассвета галеры, все сочли, что упускать подобный случай – себя не уважать. На галере и пикнуть не успели, хотя некоторые в возникшей суматохе успели сигануть за борт и поплыть к близкому берегу. Значения тому не придали, но, когда содержимое трюмов галеры уже частично переместилось на палубу «Вестрела», кому-то по чистой случайности пришло в голову взглянуть на флаг захваченного судна.

А флаг оказался зингарским…

В сущности это ничего не значило – мало ли кто мог напасть на галеру, и, даже если сбежавшие с нее и добрались до берега, кто поручится за то, что они сумеют вернуться в Кордаву? Но за многие годы странствий северянин хорошо усвоил подлый закон жизни – если неприятность может произойти, она непременно произойдет. Вопрос в том, кто и под каким соусом преподнесет замечательную новость о проделке капитана Конана Фердруго, и не будет ли старый король в этот день страдать, скажем, несварением желудка? А то под такое дело еще прикажет развесить пиратов короны, стоящих у него как кость поперек горла, на городской набережной. В качестве дополнительного украшения улиц столицы, так сказать… И никакие прошлые заслуги не спасут. Наверное, все короли страдают короткой памятью; во всяком случае те, что встречались Конану, были именно такими – при первой возможности царственные особы забывали, чем обязаны северному наемнику и старались любым способом от него отделаться.

Ну и Нергал с ним, с Фердруго, выгонит – ему же хуже… Можно опять податься на острова, хотя такое сборище скорпионов, готовых в любой момент вцепиться друг дружке в горло, даже вспоминать неохота… Вдобавок там на варвара тоже злы – он, видите ли, нарушил какой-то из идиотских пиратских законов. Всю жизнь северянин плевал на законы, кроме тех, что сам устанавливал для себя, и не собирался так запросто менять свои убеждения. Поэтому он без всякого сожаления и очень скоро покинул Барахский архипелаг, наткнувшись по дороге на «Вестрел»…