Пожиратели плоти

И блестит при лунном свете
Боль моя – твоя дорога…

Вайд пожалел, что задумался и прослушал песню – голос у Вьяны был замечательный, и пела девушка с большим чувством. В такие минуты она казалась Вайду воплощением мужской мечты о нежной и верной возлюбленной. Но песня кончилась, очарование спало – и Вьяна вновь превратилась в обычную кордавскую содержанку, увешанную безвкусными драгоценностями и уже начинавшую полнеть от невоздержанности в еде и выпивке.

Остальные гости, лишенные подобных чувств, громкими криками выразили свое одобрение певице, а рыжеволосый Сигурд из Ванахейма на правах избранника обнял Вьяну и смачно поцеловал ее в глубокий вырез алого шелкового платья. Девушка жеманно захихикала и отложила виолу.

– Ну что, еще красного аргосского за нашего капитана? – предложил штурман «Непоседы» Оливенса и поднял бокал. Он плавал на караке уже год, и Вайду нравился этот крепыш из Карташены, большой знаток своего дела и любитель веселых историй.

– Я польщен, – вмешался Вайд, – но тосты не должны быть однообразны – это плохо влияет на вкус вина. Давайте лучше выпьем за Его Величество, который дает нам такую прекрасную возможность зарабатывать себе на хлеб! – и капитан «Непоседы» под восторженные крики присутствующих единым духом осушил свою чашу.

– Не только на хлеб, – с некоторой завистью протянул юный Салуццо, взятый Вайдом в команду во время последней неофициальной стоянки в небольшом аргосском порту Мерано и получавший пока мизерную долю от общей добычи. – Хотел бы я спать на мягкой софе и есть с золотых блюд, как наш капитан!

Белокурая немедийка Линген, подруга Оливенсы, ослепительно улыбнулась и, зазвенев серебряными браслетами, взъерошила юноше волосы.

– Подожди хотя бы, пока у тебя начнет расти борода, – насмешливо сказала она. – А пока поешь с глиняных тарелок.

Все расхохотались, глядя на обиженное лицо Салуццо, к которому пока даже женщины не проявляли должного уважения.

– Ты, мальчик, думаешь, что наш капитан всю жизнь только и делал, что ел с золотых блюд, – вступил в разговор старый Алькарас, знающий о море и кораблях больше, чем все присутствующие вместе взятые. – Я был знаком с его достойной матушкой, которая трудилась не покладая рук, чтобы не дать сыну умереть от голода. А наш капитан в твои годы зарабатывал на жизнь, таская мешки с зерном в порту, и получал за это гораздо меньше, чем ты, загорая на палубе!

Вайд усмехнулся – в то время его основной доход состоял отнюдь не из платы, получаемой за разгрузку торговых галер, как пытался в нравоучительных целях представить Алькарас. Будущий капитан кормился тем, что сочинял разухабистые неприличные песенки и исполнял их в матросских кабачках близ Морского рынка. А с его достойной матушкой была знакома половина мужского населения Приморского квартала, и именно ее достоинства – на взгляд Вайда, весьма спорные – позволяли им вести сносное существование.

– Да уж, помню я нашего капитана в те годы! – оглушительно расхохотался великан Сигурд и отложил в сторону дочиста обгрызенную ножку куропатки. – Когда он появился у нас на «Вестреле», мы сразу прозвали его Крысенком – такой щупленький востроносенький парнишка, я б его пришиб и не заметил! – и северянин с удовольствием согнул мощную руку, на которой тут же вспухли внушительные мускулы. – Чем он приглянулся Конану – ума не приложу! Но песенки пел забавные, веселил нас изрядно… Помнишь, Асторга? – обратился Сигурд к чернобородому мужчине с золотой серьгой в ухе, задумчиво жующему персик. Тот лениво кивнул в ответ.

– Когда я пришел в себя после потасовки с ребятами «Красотки» и узнал, что Крысенка нет на борту – я жалел, клянусь Имиром! – для пущей убедительности Сигурд стукнул себя кулаком в широкую грудь. Вайд хмыкнул – в подобную сентиментальность ванахеймца верилось с трудом.

– Конан сказал, что ты, похоже, тронулся умом и решил вернуться в Дарфар, – подал голос Асторга и сплюнул персиковую косточку в траву. – Мы хотели доставить тебя на «Вестрел» силой – авось в Зингаре вылечат – да Конан запретил.

– И когда спустя три года Крысенок объявился в Кордаве, да еще с кучей денег – я от удивления чуть не съел собственную бороду! Когда он меня разыскал в «Девяти стрелах», я его сперва не узнал, а когда он мне чуть на шею не бросился, аж оторопел. Великий Митра, думаю, неужели у Нергала сегодня проход в обе стороны? Оказывается, этот щенок нашел в джунглях те самые сокровища, ради которых мы потащились в эту дыру и вернулись ни с чем, приехал домой и не знает, чем заняться! Я ему тогда и посоветовал получить патент на корсарство. И «Непоседу» я ему сосватал. Вот так благодаря мне Крысенок превратился в капитана Вайда! – все успехи друга Сигурд с самого начала искренне приписывал себе.

– Так выпьем же за то, чтобы в джунглях было достаточно сокровищ, и они рано или поздно все же попались нам под ноги! – торжественно возгласил Оливенса, наполняя бокалы всех присутствующих.

Асторга дожевал персик, потянулся было за другим – но передумал, уронил голову на колени пышногрудой зеленоглазой Мериды и неожиданно спросил:

– А правду ли болтают, будто королем в Аквилонии сейчас ни кто иной, как наш бывший капитан Конан Киммериец?

Вайд кивнул:

– Я как только услышал, что в Тарантии убили их прежнего короля Нумедидеса, а вместо него воссел неизвестный никому Конан – сразу понял, что это именно наш Конан, капитан незабываемого «Вестрела». Сбылось все-таки пророчество…

– Какое пророчество? – удивился было Асторга, но его совершенно заглушил энергичный бас Сигурда:

– Как, король Аквилонии – мой друг и соратник?! Почему же мне никто не сказал! Когда он неожиданно покинул «Вестрел» и отправился куда-то на север – я единственный из всей команды переживал, клянусь задницей Имира! Я хочу видеть Конана! Мы столько морей пробороздили вместе, что будь он хоть самим святым Эпимитриусом – он будет рад мне! Вайд, снаряжай корабль! Поплывем в Мессантию, а там по Хороту – до самой Тарантии. Мы еще выпьем за былые подвиги!

Вайд улыбнулся – он прекрасно знал, что горячий порыв Сигурда угаснет через пару чаш с вином. Северянин загорался так же быстро, как и потухал – видимо, сказывалось долгое житье в теплом климате.

– И ты надеешься попасть во дворец? – не упустила своего насмешница Линген. – Да как только ты заявишься туда с этакой рожей, стража сразу решит, что ты пришел ограбить королевскую казну. И сидеть тебе в Железной Башне да вспоминать былые подвиги.

Сигурд наморщил лоб, раздумывая, что бы такое-эдакое ответить забывшей свое место женщине. Вьяна бросила на Линген уничижительный взгляд и пробормотала как бы про себя:

– Можно подумать, что твоего Оливенсу пустят на порог хотя бы к городскому судье!

Городской судья Кордавы был самым высокопоставленным лицом в карьере Вьяны, и потому казался ей образцом достатка и могущества. Но Линген не смутило упоминание о столь значительной персоне.

– Конечно, Оливенса и сам не пойдет к судье, – вкрадчиво произнесла она. – Ведь после того, как судью дочиста разорила одна особа, любящая обвешивать себя побрякушками словно чернокожая дикарка с юга, он стал брать непомерно большие взятки… – и она вложила в свою очаровательную улыбку точно отмеренную дозу змеиного яда.

Загорающуюся было ссору прервал треск кустов барбариса, в изобилии высаженных вокруг дома, и в беседку вошло существо. Его атласная черная шкурка была усыпана белыми лепестками, большие газельи ушки нервно дергались, короткая грива и хвостик метелочкой слиплись от воды, глаза цвета светлого янтаря с любопытством оглядывали присутствующих. Размером оно было с крупную собаку, но ставило большие лапы с чисто кошачьей грацией. На маленькой аккуратной головке животного серебрился слегка изогнутый вперед белый рог.

– Я купался! – пронзительным голоском заявило существо, и в подтверждении своих слов шумно встряхнулось, обдав окружающих тучей брызг.

– Тао, сколько раз я просил тебя не ломать кусты матушки Лусены, – строго сказал Вайд. – Неужели трудно было пройти по дорожке?

– Но так же короче! – с неоспоримой логикой заявил Тао и направился к женщинам, которые, тут же забыв свои обиды, заворковали и начали пихать в маленького демона всевозможные сладости и фрукты.

Тао Вайд привез с собой из Дарфара вместе с сокровищами. Необычный зверек, обладающий человеческой речью и разумом пятнадцатилетнего подростка, всем сердцем привязался к своему старшему другу. Любопытный и незлобивый по натуре, Тао в случае опасности мог стать опасным противником: его лапы имели острые когти, а рог, торчащий посреди лба, не был просто украшением. Вайд брал друга с собой в море, и матросы обожали общительное и веселое создание. Они считали, что этот экзотический зверь приносит удачу «Непоседе». При встрече с незнакомыми людьми Тао использовал простейшую иллюзию и становился неотличим от обыкновенного черного пса. Это было единственное колдовство, доступное маленькому демону.

– А у нас кончилось «Сердце золотой лозы», – капризно протянула Вьяна и перевернула вверх дном пустой серебряный графин.

– И правильно, нечего пить эту сладенькую водичку! Сейчас я налью тебе настоящего матросского эля, киска, – и Сигурд потянулся за глиняной бутылью, которую, зная утонченный вкус хозяина дома, предусмотрительно захватил с собой.

– Я сейчас принесу «Поцелуй красотки». Отличное зингарское вино, не хуже аргосского «Сердца лозы»… – сказал Вайд, взял графин и направился к дому. Тао, торопливо проглотив миндальное пирожное, которым его пичкала Мерида, рысью побежал вслед за ним.

В доме было прохладно, и вкусно пахло стряпней матушки Лусены. Вайд спустился в погреб, налил в графин вина, поднялся наверх и собрался было идти к пирующим друзьям. Но вместо этого отставил кувшин и опустился в кресло. Потому что с ним заговорил Лабиринт.

– Ты слышишь меня, Вайд?

– Да.

– Я давно не говорил с тобой. Как продвигается твое учение?

– Я стараюсь. Но мне трудно без твоей помощи.

– Ты должен понять все сам. Иначе ты потом ничего не сможешь сделать без моих подсказок.

– Древние тексты так противоречивы и туманны, – пожаловался Вайд. – Например, что означает: «Чудовище есмь монстр, уничтожению подлежащий, но доброй воли к тому не имеющий»?

Лабиринт промолчал – как всякое сверхъестественное создание, он не обладал чувством юмора.

Много тысяч лет назад, в легендарные времена Ахерона, когда боги еще ходили по земле, один из них, настолько древний, что его культ уже тогда был предан забвению, решил создать себе место успокоения. Боги, хоть и бессмертные, в чем-то уязвимее смертных людей – ведь, лишенные поклонения, они теряют смысл существования. Бог заключил себя в собственной гробнице, плоть его истлела, дух отлетел в иные миры, а гробница за прошедшие тысячелетия обрела сознание, ибо слишком много силы скопилось в ней, жаждущей воплотиться в мысль. Так в джунглях Дарфара возник Лабиринт.

Наделенный необычайным магическим могуществом, погруженный в тайны мироздания Лабиринт не интересовался людскими делами. Но и внешний мир не должен был беспокоить его. Попытавшихся было поселиться в его подземельях людей-змей из Валузии Лабиринт выгнал без малейшего труда. Для защиты от нежелательных вторжений Лабиринт создал вокруг себя преграду, непроходимую для любого мага, буде тот вознамерится придти. Но Лабиринт не был человеком или даже разумным существом. Он был всего лишь сознательной вещью, а любая вещь нуждается в Хозяине. И могущественный Лабиринт принялся искать его. Вайд оказался в дарфарских джунглях вместе с пиратами, искавшими древние сокровища. Почему Лабиринт выбрал именно его, самого слабого и незначительного члена команды, Крысенка, над которым все потешались и никто не принимал всерьез – до сих пор оставалось для Вайда загадкой. Что-то разглядел в нем Лабиринт, недоступное взгляду простых смертных. А может, простые смертные не очень-то и приглядывались?

Так Лабиринт обрел Хозяина, а Вайд – огромную магическую силу, с которой пока совершенно не умел обращаться, способность видеть дальше и чувствовать больше остальных, и верного друга Тао, встреченного им в подземельях гробницы. Три одиноких года, проведенные Вайдом в Лабиринте, превратили плутоватого и легкомысленного Крысенка во взрослого мужчину, обладающего основами тайного знания и научившегося ничего не бояться. Потом, соскучившись по людям, Вайд ушел из дарфарских джунглей, но связь с Лабиринтом не прервалась. Когда Лабиринт хотел говорить с Хозяином, Вайд слышал в голове его голос, где бы он ни находился.

– Ты много можешь, но мало умеешь. Между тем, скоро тебе понадобится вся моя сила и все твои знания…

– Что-то случилось? – спросил Вайд, машинально поглаживая голову Тао, лежащую у него на коленях.

– Я ощущаю изменения во внутреннем мире, которые уже затронули внешний. Сфера перестала быть замкнутой. Я чувствую холод иных миров…