Тихий омут и бестолочь

– Девочка моя, – замурлыкал муж ей в ухо, – Спасибо, Марусь. Ты лучше всех.

Она что-то пробормотала в ответ, радуясь накатывающей дремоте.

«Прав Костя. Шлюха я», – подумала Марина, прежде чем отключиться.

*Армин ван Бюрен. Нидерландский музыкальный продюсер и диджей, известный своим творчеством в стиле транс.

Глава 4. Разговоры

Костя, тер горящую щеку ладонью, провожая взглядом машину, которая увезла Марину. Поведя плечами от холода, он поплелся обратно в клуб, где забрал из гардероба пальто и тоже пошел ловить такси. Время было относительно детское. Бирюков частенько засиживался в казино до утра, но в данный момент хорошее настроение было безжалостно растоптано острыми шпильками его бухгалтера.

Выйдя из такси около дома, Костя долго курил, пытаясь успокоиться. Но ничего не получалось. Он был злой, неудовлетворённый, почти трезвый, ещё и щека горела огнем. Одна надежда грела ему душу, что Вика тоже где-нибудь шатается. Тщетно. В кухне горел свет, что-то шептал телевизор. Панина сидела за столом, потягивая коньяк.

– Что-то ты рано. Не повезло сегодня, дорогой? – скривив губы, хмыкнула Вика.

Костя игнорировал ее провокацию, залез в холодильник за пивом, открыл, хлебнул и только потом спокойно ответил:

– Карта не шла. Чего зря деньги просаживать, если игры нет?

– Ну конечно.

Они молча уставились в телек. Костя пытался перестать думать о Марине, но глаза все равно стекленели, не давая сосредоточиться на глупой картинке из экрана. Бирюков проморгался, украдкой взглянул на Вику, пытаясь убедить себя, что сейчас самое время забыться с помощью качественного секса с Паниной. Но ему не хотелось. Ни капли. Она была вся такая горячая в сексуальном шелковом халате нараспашку, с ногами от ушей и аппетитной задницей… Но в последнее время Костя чувствовал, что трахает кусок льда, гребаный айсберг. Даже собственная рука казалась ему теплее и отзывчивее, чем женщина, живущая с ним в одной квартире.

Костя молча допил пиво и уже собирался удалиться в душ, когда Вика вдруг выдала:

– Меня задолбали твои гулянки, Костик. Думаешь, я не знаю, по каким казино ты мотаешься?

– А? – только и открыл рот Бирюков.

– Раньше хоть стеснялся, скрывался. Шлялся, когда мы разбегались, – понесло Панину. – А теперь…

Она даже изобразила что-то типа всхлипа. Костя не смог сдержаться и рассмеялся ей в лицо.

– Чего ты ржешь, козел? Думаешь, я всю жизнь буду глаза закрывать? – взбеленилась она, вскакивая с табуретки.

– Вик, не смеши меня. Честное слово, чего за разборки ты устраиваешь? – продолжал веселиться Бирюков.

– Я серьезно, Кость, хватит выставлять меня дурой. Тебя же видят наши друзья, люди говорят. Даже до папы уже дошли слухи.

– Ах, ну если до папы… – воздел глаза к потолку Костя, приравнивая папу Вики к богу, как того требовала религия Паниной.

– Хватит паясничать, Бирюков. Я не желаю больше терпеть твои гулянки, понял? – она ткнула в него наманикюренным пальчиком. – В твоих интересах сейчас стать хорошим мальчиком, тогда мы сможем летом пожениться.

– Прости, что? – вытаращился Костя, не веря своим ушам.

– Что слышал, я оценила твой финт ушами. Считай, ты выиграл, я выйду за тебя.

– Викусь, родная, напомни, а когда я делал тебе предложение?

– Кость, ну хорош кривляться, мы пять лет вместе. Пора все это дерьмо узаконить. Не корчи из себя идиота, ты и так на него очень похож.

Бирюков взял паузу, стараясь по-быстрому осознать все, что эта спиногрызка только что сказала. Он прикурил, налил себе коньяк, опрокинул, выдохнул дым в потолок. Его застало врасплох Викино заявление.

«Странный народ – бабы. Пока прогибался, она сама шлялась и вроде как была счастлива. Стоило мне расслабиться, как эта зараза тянет вожжи. Воображаемые вожжи. Которые существуют только в ее больном сознании», – подумал Костя. А вслух сказал:

– Вик, мне неприятно ранить твои чувства, – он приложил ладонь к груди, – но я не собираюсь на тебе жениться. Никогда не собирался. Если честно, я и живу с тобой последнее время по привычке.

– Что? – теперь настала ее очередь выкатывать глаза.

– Что слышала, дорогая.

Вика изменилась в лице, и Костя вполне допускал, что сейчас ему второй раз за вечер съездят по физиономии. Но Панина почти мгновенно спрятала все эмоции, заулыбалась, обняла его, подставляя губы для поцелуев, и сладко зашептала :

– Малыш, да брось. Ну чего ты такое говоришь? Я же люблю тебя, дурачок. Погулял и будет. Давай все забудем, начнем с чистого листа. Нам же так хорошо вместе.

И она привычным, отточенным движением скользнула рукой к поясу его джинсов, наглаживая ширинку.

– Нет, Вик, – Костя перехватил ее руку. – Этот номер больше не прокатит. Хоть он у тебя и коронный.

– Говнюк, – только и бросила она, выкручивая запястье из Костиной хватки.

Дальнейший сценарий Костя знал, как свои пять пальцев. Вика рванула в спальню, матерясь в голос, и, понося его урода, начала закидывать в чемодан свои шмотки.

– Прибежишь еще, попросишь вернуться, да поздно будет, – вопила Вика на всю квартиру.

– Угу, – буркнул Костя, плеснув себе еще.

– Да где бы ты был, если бы не я…

– Да-да. Да-да.

– Сделала из мудака человека, и вот здрасте.

– Кошмар, какая черная неблагодарность, – продолжал стебаться Костик, присев обратно за стол и закинув ноги на соседнюю табуретку.

– И даже не смей мне звонить, говна кусок, – рявкнула она, хлопая дверью.

Ушла.

Костя выглянул в окно, провожая глазами Вику и такси.

– Ночь обломов, – хмыкнул он.

Едва машина уехала со двора, Костя почувствовал, как у него гора с плеч свалилась. Он теперь отчетливо понимал, что не упустит такой удачный шанс отвязаться от Паниной с концами. Разумеется, он не будет звонить, да и на ее звонок больше не ответит. Хорош.

Костик прошел в прихожую, отметив, что ключей от квартиры Вика не оставила.

– Надо будет замки поменять, – решил он, а потом неожиданно для самого себя, подпрыгнул, вскинув руки вверх. – Йуху, свобода.