Он, другой и ты

– Откуда у тебя этот номер? – Саша и сама не заметила, как двинулась прочь из комнаты на кухню, закрывая за собой дверь, чтобы отгородиться от Димы.

– Ты ругаться будешь…

– В любом случае буду. Где ты взял мой номер, Сергеев?

– Экая ты стала…

– Женя! – рявкнула Саша в трубку, теряя терпение.

– Ладно-ладно. Я маме твоей позвонил. Домой. У вас старый номер. Наврал, что я твой одногруппник и телефон твой потерял, в городе проездом и очень хочу повидаться, – Женя сделал паузу, а потом добавил: – В общем, я и наврал только про одногруппника…

– Ты в городе? – спросила Саша, понимая, что перед глазами у нее все плывет.

– Да.

Нестерова залезла в шкаф и достала с верхней полки заначеную пачку сигарет, вынула одну, открыла окно, впуская морозный воздух, и прикурила.

– Я квартиру приехал продавать, – продолжал говорить Женя, пока Нестерова жадно всасывала дым.

Курить казалось проще, чем дышать.

– Ну… поздравляю тебя.

– Саш…

– Что?

– Я вру. Ничего я не хочу продавать. Вернее, хотел, но потом решил, что не буду. Я переехал. Насовсем.

Саша окаменела. Пепел упал на подоконник.

– Переехал? Насовсем? – повторила она Женины слова, не веря своим ушам. – Серьезно? А как же все твои друзья? И твоя любимая причина: я не могу жить в этом городе, слишком я забайкальский.

– Друзья переженились. У всех своя жизнь…

– А ты? Не женился?

– Нет. Как-то не сложилось, – признался Сергеев со вселенской тоской в голосе.

– Я, наверное, должна по этому поводу опечалиться, но никак не могу, – не без желчи выдавила Саша.

– Сашенька…

Нестерова прикрыла глаза, ненавидя свое сердце за то, как оно сжалось, услышав, как Сергеев зовет ее ласковым именем.

– Санёчек, я к тебе приехал. Я хочу быть с тобой.

– Ты рехнулся, Сергеев? – бесцветным голосом спросила Саша.

Она бы все на свете отдала, чтобы услышать эти слова десять лет назад. Но сейчас они звучали как глупая жестокая шутка.

– Я знаю, что это безумно звучит…

– Безумно? – взвизгнула Сашка, – Да это верх дебилизма. Ты полагаешь, что можешь вот так просто позвонить мне через десять лет и сказать: хей, я приехал к тебе, отворяй ворота.

– Сашенька, миленькая моя… – перебил Женя.

– Хрена с два, Сергеев. Миленький ты мой, – пылила Нестерова, затушив в раковине первую сигарету и прикуривая дрожащими пальцами вторую. – Можешь продавать свою долбанную квартиру и катиться обратно в свою долбанную Читу, к своим долбанным друзьям. Или ко всем чертям. Не смей мне звонить. И матери моей тоже. Имей совесть, в конце концов.

Сашка сбросила звонок, кинула трубку на стол. Она дрожала, жадно прижимая сигарету к губам, толком не понимая, что сейчас произошло. Ее отвлёк робкий стук в дверь.

– Саш, можно? – спросил Дима, заглядывая на кухню.

Девушка не ответила, лишь до боли прикусила губу, снова затянулась.

– Что случилось? – Токарев решил войти, понимая, что вряд ли дождется разрешения. – Саш, ты меня пугаешь.

– Все… все в порядке, – борясь одновременно с тремором и заиканием, соврала Нестерова.

– Какой к херам порядок, – тихо рассвирепел Дима, выдирая у нее из рук сигарету, выкидывая в окно, которое тут же закрыл. – Ты побелела, едва трубку сняла. Кто звонил?

– Никто.

– Саша! – он схватил девушку за плечи и слегка встряхнул, но тут же крепко прижал к себе, почувствовав ее дрожь. – Господи, родная, да что случилось? Кто-то умер? Скажи мне. Пожалуйста, Саш, это же я…

Нестерова подняла на него глаза, чувствуя себя еще хуже. Разговор с Женей буквально взорвал ей мозг. Девушка едва ли осознавала то, что они с Сергеевым сказали друг другу, и присутствие Димы сейчас еще сильнее все запутывало. Она вроде и понимала, что должна объясниться с ним, успокоить. Но каким образом это сделать, если саму ее буквально наизнанку выворачивало от эмоций? Саша пребывала на грани панической атаки, и даже родные теплые объятия Токарева не могли привести ее в чувства.

Поэтому Нестерова тихо проговорила:

– Никто не умер, Дим. Просто сейчас мне нужно побыть одной.

– Черта с два, – помотал головой Токарев, игнорируя попытки девушки освободиться от его рук. – Саш, давай я сгоняю за роллами, ты пока перебесишься, а потом мы поедим и поговорим.

– Нет, – заскулила Сашка. – Пожалуйста, уйди сейчас.

– Серьезно? Хочешь, чтобы я ушел?

Он отпустил ее, сделал шаг назад.

– Да. Езжай домой, Дим.

– Окей.

Токарев развернулся и вышел из кухни. Сашка прикусила костяшки пальцев, чтобы не позвать его назад, и лишь когда хлопнула входная дверь, позволила себе тихо завыть. У нее даже не было сил, чтобы заплакать. Не было слез, потому что тогда на вокзале, десять лет назад, она выплакала все.

Нестерова подбежала к окну, чтобы увидеть, как Дима садится в машину и уезжает. Как только внедорожник укатил с ее двора, она метнулась на кухню и схватила телефон, собираясь позвонить Диме, чтобы попросить его вернуться. Но последний вызов в ее телефоне был от Жени, и у девушки возникло сильнейшее желание позвонить ему, чтобы рассказать, какой он урод.

«Как будто мало было растоптать меня тогда. Решил еще и сейчас добавить», – подумала Нестерова, яростно сжимая телефон в руке.