Он, другой и ты

Как выяснилось, ее звали Ксюша, и она с завидным постоянством действовала официанткам на нервы. Особенно Саше. Вова рассказал, что после того случая с фрешем, пока Нестерова ревела в курилке, эта самая Ксюша долго поучала его: мол официантка ей нагрубила, и такая выходка должна быть наказана рублем. Папа Володя, конечно, уверил ее, что примет меры, и… принял. Он велел Саше быть с этой мадам аккуратней, ведь в следующий раз она могла на самом деле нажаловаться Диме, и тогда они бы расхлебывали вдвоем. Конечно, Нестерова оценила заботу администратора и старалась не сильно мозолить глаза этой Ксюше. По негласной договоренности ее столик всегда обслуживала другая официантка, однако и при таком раскладе Саша, которая могла по пути поменять пепельницу или забрать грязную посуду, успевала заработать гаденькие шпильки в свой адрес. То она подошла слишком близко, то торт слишком сладкий, раньше был другой, то пепельницу менять не надо, то просто магнитная буря и пмс в один день.

По правде говоря, Саша понимала, отчего эта девка злая, как сто собак. Хоть она и являлась официальной Диминой пассией, но, не зная этого наверняка, было сложно догадаться. Петрович практически никогда не оказывал ей знаков внимания. Ни поцелуев при встрече, ни объятий. Да что там, он мог даже не взглянуть на свою подругу. Босс без зазрения совести тусовался в кофейне отдельно от своей пассии. Пару раз он совершенно спокойно сидел за столом с девчонками, которых бессовестно клеил. Наверное, у них был такой свободный формат отношений, скорее всего, Ксюши ему хватало и дома, ведь они жили вместе. Но для Саши это было диковато. Она по сто раз на дню слушала рассказы о Диминых похождениях, его любви к клубам, выпивке и сексу. У босса были большие проблемы с алкоголем и бабами.

Раньше Нестерова не замечала, что Петрович пьет почти каждый вечер. Он чаще всего приезжал утром, был за рулем и трезв. Но в последний месяц Дмитрий как с цепи сорвался. Леха быстро поставил ему диагноз: запой. Внедорожник с драконом уже пару недель не показывался у кофейни, Дима катался на такси, всегда был на веселе или хорошенько навеселе. Он мог начать употреблять с самого утра, попросив списать бутылку Бордо или пару пива. Как следствие, поведение босса стало еще более нестабильным. Он мог орать, не затыкаясь, весь день, придираясь по каждой мелочи, а мог миролюбиво болтать на кухне с поварами и официантками, потягивая пиво.

Саша решила держаться подальше от неадекватного запойного Димы, хотя даже в таком виде он не перестал ей нравиться. Но у нее накопилась усталость и проблемы. Пренедрежение университетскими занятиями аукалось все громче с приближением сессии. Нестерова переживала, что не может разорваться и отказать себе в лишних часах сна утром, что подведет папу Володю, если будет постоянно отпрашиваться. Саша неосознанно приобрела ответственность за свои обязанности. Она стала относиться к работе намного серьезнее, чем как к временному способу зарабатывания денег.

В один из дней Саша вырвалась покурить на второй этаж с приятельницей из группы, которая подрабатывала в журнале. Их офис находился в том же здании, где кофейня. По случайности одногруппница вышла покурить вместе со своим начальником, который, узнав Сашу, весьма удивился, что она работает официанткой. Он не предлагал ничего конкретного, просто сообщил, что есть много заказов, как в городе, так и по интернету, сетуя, что молодые талантливые кадры тратят себя попусту. Это был первый звоночек.

Второй звоночек был из универа. Саша пропустила коллоквиум, без которого не допускали к экзамену. Плюс накопились долги по творческим дисциплинам. Обычно у нее не было проблем с этим делом. Даже работая, Саша находила время на письменные задания, которые нравились ей больше всего из учебного плана. Но теперь на нее навалилась какая-то страшная, тяжеленая лень. Рука не поднималась, глаза закрывались, а кофе не работал, хотя раньше именно он был лучшим вдохновителем.

Ну а заключительным аккордом стал оживленный день в кофейне. Ближе к новому году все как с ума посходили. Народ валил с самого утра и до вечера. Плюс, второй зал находился на последней стадии отделки. Каждый завсегдатай совал туда нос и, видя, что уютная кальянная пуста, требовали пустить. Почти всех после Диминого отзвона запускали, а потом они жаловались, что их долго обслуживают. Официантки разрывались, злились, но посиделки в закрытом зале не отменялись. Сашу бесили эти свои да наши. Если она обслуживала випов в закрытом зале, то всегда припрятывала чаевые оттуда, считая это платой за моральный ущерб.

Вот и сегодня Саша уже дважды дежурила в випе, не считая своих постоянных столиков. Дима сидел в ее зоне со своими приятелями и, что удивительно, с Ксюшей. Нестерова как обычно отправилась к ним, чтобы сменить пепельницу, потому что ее коллега совсем зашилась со своими заказами и не могла прикрыть. Дима допил чай и отодвинул стул, едва она подошла.

– Пойду поору, – как ни в чем ни бывало, сообщил друзьям Петрович.

Саша, не скрывая изумления, вытаращилась на него во все глаза. Босс только нагло ей подмигнул, сверкнув трусикосшибающей улыбкой, и двинул бодрой походкой в сторону кухни. За столом все хихикали, включая Ксюшу. Нестерова едва сдержалась, чтобы не закатить глаза, пока собирала пустые тарелки на поднос.

«Значит, Дима у нас в образе», – мысленно сделала вывод Саша. У нее наконец сошелся пазл. Нарочитая строгость Петровича, его истерики в адрес админов, дотошность по части правил – это все напускное, маска, дабы держать в тонусе персонал кофейни. Конечно, невозможно поддерживать дисциплину, если ты свой в доску парень, целуешь всех в зад и выбираешь слова, чтобы сделать замечания. Проще прикинуться деспотичным мудаком, которого все будут бояться. «Они будут любить меня и отчаиваться», – вспомнила Саша слова Галадриэль из первой части «Властелина колец» и усмехнулась.

Дима, и правда, теперь представлялся ей эдакой королевой драмы. С одной стороны Нестерова понимала смысл этого образа, но перфекционистическая часть ее личности занудно ныла, мол, лишь слабаки завоевывают авторитет через страх. Как добиться уважения и порядка в кофейни, не прибегая к запугиванию, Саша не могла сказать, поэтому и не спешила осуждать начальство. Однако в голове у нее мгновенно что-то переклинило, и она напрочь лишилась всякого пиетета перед босом. При этом она не утратила чувства ответственности за свою работу, улетучился лишь страх перед Димой.

– Саша, бутылка Бордо, три салата и нарезка, – командным тоном перечислил Владимир, пока она составляла грязную посуду с подноса в раковину.

– Это моя премия за этот месяц? Спасибо, пап Вов, очень мило, – съязвила Нестерова. – Можно туда еще пачку «Мальборо лайт» добавить?

– Очень смешно, – Вова картинно рассмеялся, не воспринимая ее юмор после сеанса ора. – Отнеси в вип, там Петрович засел.

Саша сморщилась, но решила не спорить, хотя вип ей за сегодня уже поперек горла встал. Учитывая, что все выпитое и съеденное Димой просто спишется, чаевых ей так же не светило. Как ни печально все складывалось, но она поставила на поднос вино и нарезку и пошла к закрытому залу. Нестерова чуть не упала, увидев, с кем тусуется Петрович.

– Хей, Сашка, – Костя Бирюков без обиняков вскочил со стула, заключая ее в свои медвежьи объятия.

Сашка слегка смутилась и даже растерялась, не зная, как быть. Персоналу было запрещено любое панибратское общение с гостями. Но, учитывая, что они были в пустом зале, она позволила Косте себя потискать. Едва не уронила поднос, чудом успев поставить его на стол, за что тут же заработала раздраженный Димин взгляд.

– Ну супер, Бирюков. Следил за мной, да? – посмеивалась Саша, нехотя отстраняясь.

– Днем и ночью вынюхивал, – подыграл Кос.

– Сколько бокалов принести, Дим? – осведомилась девушка, составляя все с подноса на стол.

– Три, и, я надеюсь, ты в общем зале такого себе не позволяешь.

За нее тут же вступился Костя:

– Ой, Токарев, не нуди, а. В конце концов, я сам на нее набросился.

Нестерова тут же запомнила фамилию босса. Дмитрий Петрович Токарев.

– Окей, окей, но по правилам…

Саша изобразила, как наматывает вокруг шеи веревку и затягивает петлю. Кос заржал, да и Дима улыбнулся, не закончив свою поучительную лекцию.

– Ой, мальчики, я еле вырвалась к вам, – порушил к чертям весь позитивный настрой голос Ксюши, а потом и она сама процокала на шпильках к столу, усевшись возле Димы, – А где бокалы и салат? Приборы?

Саша сделала глубокий вдох, расставляя на столе салфетницу, сахар и соль с перцем.

– Мы из горла будем пить и жрать сыр руками? – не унималась Ксюша, видимо, думая, что блещет остроумием.

– Я не таракан, у меня только две руки, – буркнула Саша, не выдержав.

То ли присутствие и поддержка Кости развязали ей язык, то ли усталость и раздражение дошли до точки насыщения, но она не смогла промолчать. Конечно, сразу пожалела, что не сдержалась, но было уже поздно.

– Что? – фальцетом взвизгнула Ксения, но Саша уже двинула на выход, не смея взглянуть на мужчин.

«Дима, наверно, штраф пропишет», – думала она, пока забирала бокалы и салаты. Ей не хотелось лишний раз ходить вип, поэтому умудрилась впихнуть все на один поднос.

Едва дыша, дабы ничего не уронить, Саша вернулась в закрытый зал. Кос, что-то рассказывая о своем новом велосипеде, улыбнулся ей. Дима, как цербер, следил за каждым движением официантки, словно ждал разбитого бокала или перевернутой тарелки с салатом.

– Еще принеси апельсиновый фреш, – вставила свои пять копеек пассия босса, не без сарказма добавив: – И принеси его сегодня, пожалуйста.

Саша прикусила губу, чтобы не брякнуть лишнего снова, и на этот раз ей удалось сглотнуть яд. Она быстрым шагом ушла в кухню, где за пару минут сама надавила апельсинов, представляя вместо них голову Ксюши. Нестерова раз сто пожалела, что не плюнула в стакан, пока несла фреш в вип. Из-за открытой двери доносился перевозбужденный голос любительницы свежевыжатого сока:

– Эта твоя Саша, Дим, просто мега тормоз. Ей, похоже, ноги в детстве переломали. И хамка, к тому же. Вообще, ты распустил этих девок, забыли, где их место… – заметив Сашу, Ксения даже не думала заткнуться. – О, смотри-ка, на этот раз смогла все сделать быстро. Молодец, выпендрилась перед хозяином.

Нестерова многое могла стерпеть, ей не в первой было сглатывать и заслуженные обвинения, и пустой треп. Но в этот раз пустозвонство от тупой содержанки резануло по живому. Не в бровь, а в глаз. И даже не из-за Димы и неоднозначного к нему отношения. Из-за Кости. Приятеля, при котором она столько раз праздновала победу над парнями, который всегда знал ее веселой и дерзкой. Не могла Саша при нем стерпеть.

– Ксюх… – вступился было Костя, одергивая пассию друга.

Но Нестерова не дала ему постоять за себя.

– Ваш фреш, – наклеив на рот фальшивую улыбку, объявила Саша и, дождавшись, когда Ксения сделает глоток, добавила: – Плевок за счет заведения.

Димина подруга тут же закашлялась, поперхнулась, сок потек у нее даже из носа. А Саша пожалела, что не из ушей.

– Ах ты сука! – Ксюша плеснула фрешем в сторону официантки.

Саша успела отпрыгнуть, в результате сок оказался на полу и стене.

– Поцелуй меня в зад, детка, – только и ответила Нестерова и, довольно ухмыляясь, двинулась на кухню.

– Ты обалдела?! Эти обои стоят херову тучу бабок, – услышала девушка Димин ор за спиной. И орал он определенно не на нее.

Но она уже со всех ног улепетывала, снимая фартук и проклиная тремор в пальцах. Ее трясло, как осиновый лист. Нестерова, не говоря ни слова, попилила к курилке. Вова попытался остановить ее, но Саша выглядела весьма красноречиво, и он отстал.

Присев на ящик, Нестерова прикурила, и уже через три затяжки ее накрыло. Слез не было, но от этого легче не становилось. Все напряжение, обида и усталость скопились где-то под горлом, едва пропуская дым к легким. Саша запаниковала, вскочила с ящика, затушила сигарету и прикурила следующую. А потом ее озарило. Ком провалился в желудок, и теперь ее просто подташнивало от мысли: «Самое страшное, что со мной могут сделать – это уволить». Конечно, еще скребло чувство мерзкой брезгливости, что сцена с фрешем произошла при Костике, но с каждой затяжкой Саша все больше расслаблялась, представляя, что теперь не надо будет вставать по будильнику, сидеть как зомби на парах и врать матери, мол, все хорошо с учебой.

«Бросать приятно», – вспомнила Саша фразу из фильма Кубрика.