Криминальная история масонства 1731–2004 гг.

России требовались реформа на основе традиций, обычаев и идеалов национальной жизни и подчинение деятельности нового, народившегося слоя интересам русского народа. Мировые масонские круги предлагали свой вариант реформы – создание на основе «нового слоя» малого народа, ориентированного на Запад и управляемого масонской закулисой.

В этом смысле характерна безуспешная попытка превратить в представителя «малого народа» выдающегося русского просветителя Николая Ивановича Новикова, деятельность которого чаще всего совершенно неверно рассматривается только через призму его участия в работе масонских организаций. Факты жизни Новикова свидетельствуют, что этот человек был по своему духу неизмеримо выше содержания этой подпольной организации и по своей сути глубоко чужд ей.

Более того, как писатель-просветитель, публикатор произведений древней русской литературы, он сложился еще до своего вступления в масонство, которое он по наивности пытался использовать в своих целях.

Работа в Комиссии по составлению нового Уложения в качестве секретаря («держателя дневной записки»), издание сатирических журналов «Трутень» и «Живописец» с полной очевидностью выявили его национально-русские симпатии и резко отрицательное отношение к космополитизированным знати и дворянству. Новиков в своих журналах показывает облик космополитизированной части правящего класса, рассматривающей Россию как «неприятельскую землю, жадно терзающие ее для того, чтобы жрать, спать и развратничать. Это какие-то изверги без роду и племени, утратившие достоинство, честь и совесть, превратившиеся в скотоподобных завоевателей»[64 - Новиков Н. И. Избранные сочинения. М. – Л., 1954. С. XIII.].

Из уст подобных дворян-космополитов, почвы, на которой, собственно, и выросло масонство, нередко можно было услышать: «Я не знаю русского языка. Покойный батюшка его терпеть не мог; да и всю Россию ненавидел; и сожалел, что он в ней родился; полно, этому дивиться нечему; она и подлинно этого заслуживает» («Трутень», лист 3). Новиков презирает и ненавидит подобных дворян. Его симпатии на стороне простого русского народа, и прежде всего крестьян, которых он показывает трудолюбивыми и добродетельными, страдающими от притеснения дворян-космополитов.

Очевидно, что Новиков стоит на позиции реформирования русской жизни на национальных основах. Именно для этого им издаются сборники произведений древней русской литературы «Древняя российская вивлиофика» (1773–1775), которые свидетельствуют о величии духа русских людей. В предисловии Новиков писал: «Не все у нас еще, слава Богу! заражены Франциею; но есть много и таких, которые с великим любопытством читать будут описания некоторых обрядов, в сожитии предков наших употреблявшихся; с неменьшим удовольствием увидят некое начертание нравов их обычаев и с восхищением познают великость духа их, украшенного простотою»[65 - Новиков Н. И. Указ. соч. С. 373.].

Участие Новикова в работе масонской организации – трагедия его жизни. Масонские конспираторы использовали политическую наивность Новикова, убедив его, что в рамках масонских лож он сможет реализовать свои просветительские замыслы, обещав ему помощь и поддержку. Для руководителей вольных каменщиков личность Новикова была ширмой для их преступных планов и способом взять под контроль его широкую просветительскую деятельность. Он был приглашен вступить в ложу «Астрея» в 1775 году, в возрасте 31 года, хотя, безусловно, имел такие возможности и раньше (в то время абсолютное большинство представителей правящего класса вступало в ложи в возрасте 18–25 лет). Как справедливо отмечал исследователь творчества Новикова Г. П. Макогоненко, в масонском ордене Новиков сразу же «занял независимую позицию», ополчившись в своих статьях против самих идеологических основ антиобщественной философии масонства.

«На этой почве между Новиковым и руководителями русских розенкрейцеров – мистиком Шварцем, а позже политическим авантюристом Шредером – завязалась борьба, а между ним и остальными «братьями» возникла «холодность». Попав вскоре даже в число руководителей московского ордена розенкрейцеров, Новиков сумел, тем не менее, не только отстоять свою независимость от орденских начальников, отстраниться от мистических исканий «братьев», от нелепой обрядности, но и на какое-то время использовать средства ордена для своих просветительских целей[66 - Новиков Н. И. Указ. соч. С. XXI.]. За 1779–1792 годы Новиков создает в Москве просветительскую организацию со своими типографиями, которая издает сотни трудов по отечественной истории, сочинения русских авторов, переводы западноевропейской классики, сочинения по педагогике, экономике, грамматике и сотни различных учебных пособий, букварей и др. Конечно, все это не могло понравиться зарубежным руководителям масонского ордена.

Независимость от масонского начальства предопределила дальнейшую судьбу русского просветителя. По сути дела, он был выдан на заклание, специально подставлен с тем, чтобы погубить просветительское дело, ради которого он жил. Из многих десятков высокопоставленных масонских руководителей, в том числе занимающих видное положение при императорском Дворе, судебному преследованию подвергся только Новиков, хотя известны были масонские персоны и значительно важнее. В 1792 году он был арестован.

Из следственного дела Новикова видно, что многих преступных политических интриг, которые вели масоны против Русского государства, Новиков просто не знал, более того, он не знал содержания некоторых масонских книг, которые печатались в его типографии по указанию масонских начальников. Ему объясняли, что он не готов к пониманию их таинств. Новиков не ведал, кто возглавляет орден розенкрейцеров, в котором состоял, а знал лишь своего непосредственного начальника. На допросе он показал: «Кто суть действительно из начальников… мне открыто не было, и я не знаю не только сих, но ниже того, который за моим первым или ближайшим, которого одного только и знать по введенному порядку в ордене я мог».

Вступающим в орден обещали со временем открыть все тайны бытия и научить управлять событиями с помощью магии и каббалы, а за это полагалось послушно исполнять все указания масонских начальников.

Шли годы, а русских «братьев» не спешили знакомить с высшими таинствами. Причем возникало естественное сомнение: а существовали ли эти высшие таинства вообще и не было ли постоянное упоминание о них приманкой для легковерных с целью придать высший смысл существованию ордена, на самом деле носившего чисто политический характер?

На допросе Новиков сообщил: «В магии и каббале и не могли из нас никто упражняться, как то по бумагам видно, находясь в нижних только еще градусах, и мне о сих науках, кроме названия их, неизвестно».

Из показаний Новикова следовало, что каждому вступающему в орден показывали чертеж «таинственного содержания со словами «Шесть великие дни дел» и на просьбу объяснить его говорили, «что сей чертеж расположен и писан каббалистически, и кто не упражнялся еще в нижних познаниях, тот не может понимать и разуметь вышних… а могут его разуметь только находящиеся в самых высших градусах». Рассуждения эти были чистой воды шарлатанством.

В общем, все материалы следствия говорили о том, что Новиков был сравнительно маловажной фигурой в масонской иерархии. И тот факт, что главный удар пришелся именно по нему, свидетельствует о сложной интриге, затеянной против него самими масонами из ближнего окружения императрицы. Понимая, что удара не избежать, масонские конспираторы решили отвести его на второстепенное звено своей цепи, уничтожив одновременно один из центров русского просвещения. Механизм этой интриги требует еще специального изучения.

Очень характерно, что в деле о масонстве не пострадал ни один высокопоставленный масон, ни один из руководителей масонских орденов. А имена их хорошо известны следствию. Это тем более удивительно, что царице было доложено, что в берлинских ложах 1790–1791 годов поднимался вопрос о замене царствующей особы на русском престоле. В интриге этой были замешаны и русские масоны, пытавшиеся воспользоваться тяжелой военно-политической обстановкой в Европе для захвата власти в России. Дело против Новикова затеяно при участии московского генерал-губернатора графа Я. А. Брюса, известного своей принадлежностью к масонским ложам.

Большую роль в осуждении Новикова сыграл донос крупного масонского функционера князя Г. П. Гагарина, руководителя многих лож, великого мастера Великой Провинциальной Ложи, префекта Капитула Феникса. Кстати, это не помешало ему занимать руководящую масонскую должность и в начале XIX века.

В общем, посадив в Шлиссельбургскую крепость Н. И. Новикова и отправив в ссылку некоторых его соратников, императрица как бы поставила точку на этом деле. Реально никто из масонов не пострадал, сохранялась сложная сеть масонских лож, которые продолжали свою подпольную деятельность, зато был уничтожен до основания один из центров русского просвещения. Поэтому можно согласиться с выводом исследователя Макогоненко, что Новикова преследовали «не за масонство, а за огромную… просветительскую деятельность, которая стала крупным явлением общественной жизни восьмидесятых годов»[67 - Новиков Н. И. Указ. соч. С. 741.].

Просидев четыре года в крепости, не получая никакой помощи и забытый своими «братьями», Новиков многое понял. И прежде всего то, что он стал заложником тайных политических интриг вольных каменщиков.

Выйдя из крепости, Новиков резко дистанцировался от масонских структур, хотя нигде и не объявлял об официальном «разводе» с ними, понимая, чем это может ему грозить. В свою очередь масонские руководители находили для себя выгодным эксплуатировать образ Новикова как «невинного мученика за масонскую идею», не признаваясь в том, что он от них практически отошел. Об этом, в частности, свидетельствует переписка Новикова с Д. П. Руничем. Из ответа Новикова на письмо Рунича от 1808 года видно, что Рунич высказывал намерение не сближаться в Москве ни с кем из масонов. Новиков одобрительно к этому отнесся, предлагая Руничу свое дружеское участие[68 - Русский Биографический Словарь. «Романова – Рясовский». СПб., 1918. С. 594.].

Преследование масонов, связанное с делом Новикова, практически не задело никого из главных руководителей ордена. В 1792 году, по секретному сообщению Екатерине II князя А. А. Прозоровского, в России было около 800 масонов, однако эта официальная цифра сильно преуменьшала численность «братьев». По нашим примерным расчетам, их было 1500–2000 человек. Но главное – это была хорошо организованная сила, руководимая из единого центра, не имевшая никаких моральных ограничений.

В 1794 году Екатерина II специальным Указом полностью запрещает деятельность масонских лож.

В простом народе, в городской среде русские люди называли масонов фармазонами, вкладывая в это слово понятие «мошенники, обманщики, непорядочные люди». Отношение всех истинно русских людей к масонству было крайне отрицательным. Ни один из по-настоящему выдающихся русских людей не принадлежал к масонам, хотя последние задним числом хотели приписать к своему подпольному обществу таких великих личностей, как Суворов, Кутузов, Карамзин.

Наши исследования в архивах позволяют сделать вывод, что их участие в масонских ложах – случайный эпизод юности, не имевший для них никакого значения. Порвав еще в юности связь с масонами, они не поддавались на их уговоры снова вступить в ложу и получить самые высокие степени.

В общем, оглядываясь на царствование Екатерины, можно с удовлетворением сказать, что все по-настоящему значительные деятели ее эпохи, сохранившиеся в исторических анналах, сторонились масонских лож[69 - Грустное исключение составляют, наверное, только В. И. Баженов и некоторые художники, которые, впрочем, романтизировали это преступное сообщество, видя в нем не то, что оно представляло на самом деле.]. Насмешливо или с презрением относились к этим подпольщикам Г. А. Потемкин, братья Орловы, Г. Р. Державин.

Крайне враждебно высказывался о масонстве знаменитый русский полководец Румянцев-Задунайский.

Резко отрицательно относился к масонству М. В. Ломоносов, видя в нем опасную для русской культуры болезнь. Кстати, многие его противники и недоброжелатели по Академии наук (в частности, Теплов) состояли в масонских ложах. Выступая против иноземного засилья, Ломоносов призывал готовить «национальных, достойных людей в науках».

Другой великий русский ученый и просветитель, А. Т. Болотов, когда ему предложили вступить в масонскую ложу и прельщали разными выгодами тайного «братства», ответил: «Прошу покорно меня от того уволить. Все, что вы ни говорите в похвалу вашему обществу, мне уже давным-давно известно, и вы не первые, а меня уже многие и многие старались преклонить ко вступлению в масонский орден и в другие секты и общества… [не вступать в них] обязует нас… наш христианский закон, думаю, что нам и тех должностей и обязанностей довольно, какими он нас к исполнению обязует, и что нет никакой нужды обязывать себя какими-либо другими должностями, а нам дай Бог, чтоб и те только исполнить, которыми обязует нас христианская вера»[70 - Болотов А. Т. Жизнь и приключения Андрея Болотова… С. 696.].

Глава 3

Организация убийства Павла I. – Тайный масонский комитет Александра I. – Реформы вольных каменщиков. – Легализация масонства. – Новый расцвет. – Масонское государство в Русском государстве. – Подготовка заговора против Александра I. – Против Православия. – Создание сети тайных обществ. – Указ об их запрещении.

Трагическая судьба императора Павла I – яркий пример того, как личность, однажды затянутая в масонские сети, подвергает себя смертельной опасности, пытаясь вырваться из них. На царствование Павла I масоны возлагали особые надежды, которые, как казалось им, имели твердое основание. Будущий император воспитывался под наблюдением опытного масона Н. И. Панина. Ближайшим другом наследника престола был один из руководителей российского масонства князь А. Б. Куракин. На Куракине сходились многие нити масонской интриги, закончившейся для Павла I вовлечением в орден вольных каменщиков. Кроме Куракина, близкими друзьями Павла стали масоны С. И. Плещеев и князь Н. В. Репнин. Сохранилось несколько портретов Павла I, где он представлен на фоне масонских символов.

На одном из этих портретов изображены всевидящее око в шестиугольной звезде, молоток, кирка, статуя богини Астреи, на шее у Павла – масонский золотой треугольник на голубой ленте. На другом портрете Павел в масонском переднике третьей степени шведской системы[71 - Бакунина Т. А. Указ. соч. С. 50.].

По-видимому, масоны планировали создание в России масонской организации по образцу Швеции или Англии, где руководителем ордена был монарх или представитель царствующего дома. Недаром с 1782 года оставалась вакантной должность мастера Великой Провинциальной Ложи, которую вольные каменщики прочили будущему Павлу I.

В первые же дни царствования Павел вызвал к себе своих друзей-масонов Куракина, Плещеева, Репнина, а также их соратника И. В. Лопухина, главного надзирателя и руководителя вольных каменщиков.

Куракин стал генерал-прокурором империи. Репнин получил звание фельдмаршала, был назначен орденским канцлером, а также получил 6000 крестьянских душ. Плещеев стал генерал-адъютантом и получил повеление состоять при особе императора. Небывалые права были даны руководителю масонства И. В. Лопухину. Он был пожалован в действительные статские советники с повелением также находиться при особе Его Величества: «…таким образом тогда, как при Екатерине II и прежде определялись в статс-секретари» (то есть он занял то же место, как масон Храповицкий при Екатерине). Лопухин получил исключительное право пользоваться архивами Тайной канцелярии, скопившей огромный компромат на многих государственных и общественных деятелей[72 - Русский Биографический Словарь. «Лабзин – Лященко». СПб., 1914. С. 663.]. Можно себе представить, какие выгоды для ведения масонских интриг получили представители подпольного ордена!

Вольные каменщики пытаются закрепить свое влияние на императора и организационно. Ими подготавливается проект создания нового ордена, вроде бы не масонского, но во всем копирующего его устройство и ставившего Павла I в подчиненное положение.

Коронуясь в Москве в 1797 году, Павел I пригласил к себе на беседу Матеи, «досточтимого мастера» ложи «Три Шпаги», а также «братьев» этой ложи, к которой принадлежал сам император. По данным масонских источников, он даже «облобызал каждого, обменялся масонским рукопожатием и обещал отменить указ Екатерины (о запрещении масонства. – О. П.)»[73 - ОА, ф. 730, оп. 1, д. 172, л. 11.].

Однако, ознакомившись с документами следственного дела 1792 года о московских масонах, получив подробную информацию о роли масонов во французской революции и казни (а точнее убийстве) короля и королевы, а также узнав кое-что об интригах, которые вольные каменщики вели за его спиной, он переменяет свое решение и в том же 1797 году издает Указ, предписывающий применять закон 1794 года (о запрете масонских лож) «со всевозможной строгостью».

Постепенно Павел I удаляет от себя всех своих масонских «друзей».

Они получают командировки за границу или вне Петербурга и уже не пользуются прежним влиянием. Окончательное охлаждение между масонами и Павлом I произошло после принятия им звания гроссмейстера Мальтийского ордена, который в то время находился в состоянии соперничества со значительной частью масонства, хотя по сути дела и сам принадлежал тоже к нему.

В общем, уже в 1798 году Павел I воспринимался масонами не как друг и покровитель, а как враг, препятствующий достижению их целей (и это при том, что никаких особых гонений на масонов он не позволял!).

Именно тогда в масонских кругах вызревает план заговора с целью покушения на жизнь Павла I и замены его сыном Александром, обещавшим быть более подходящим для достижения орденских планов. Мы, конечно, далеки от мысли сводить убийство Павла I только к заговору масонов (существовали и другие движущие силы, в частности английский посол, группы недовольных при Дворе). Однако масонское подполье сыграло определяющую роль в этом преступлении.

Оно обеспечило организаторов и кадровый состав заговорщиков.

В масонском подполье идея заговора возникла еще в 1797-1798 годах. Носителем ее был триумвират влиятельных масонов, группировавшихся вокруг наследника престола Александра I. В него входили П. А. Строганов, функционер Великого Востока Франции; Н. Н. Новосильцев, англоман, близкий кругам английского премьера масона Фокса; Адам Чарторыжский, польский националист и откровенный русофоб. Из переписки Александра I с Ц. Лагарпом следует, что этим триумвиратом, возглавляемым самим Александром I, готовится государственный заговор. «Осенью 1797 года великий князь Александр еще не назначил, конечно, точного числа события, которое передаст ему раньше времени отцовское наследие… Менее чем через год после восшествия на престол его отца он допускал, однако, необходимость изменить революционным путем правильный порядок престолонаследия и политическую организацию страны»[74 - Валишевский К. Сын великой Екатерины Император Павел I. М., 1990. С. 521.].

С первого же года воцарения отца, еще во время коронационных торжеств, он просил Адама Чарторыжского набросать проект манифеста для его собственного вступления на престол с перечислением всех несовершенств существующего режима и всех преимуществ того, который его заменит (А. Чарторыжский. Мемуары). Как пишет историк К. Валишевский, великий князь Александр «организовал очаг революционной пропаганды и в 1798 году мечтал привлечь к этому делу самого государственного канцлера! При содействии одного из своих молодых друзей, Виктора Кочубея (масона с 1786 года. – О. П.), он просит Безбородко составить проект конституционной реформы»[75 - Валишевский К. Указ. соч. С. 520.].

Правда, Безбородко нашел повод, чтобы уйти от составления такого проекта. Зато масонским конспираторам удалось привлечь на свою сторону вице-канцлера Н. П. Панина, известного масона, племянника воспитателя Павла I, Н. И. Панина, еще более известного и опасного масонского функционера. Племянник в чем-то пошел даже дальше дяди. Если дядя был масон-практик и рационалист, то племянник увлекался мистицизмом, оккультизмом и готов был душу дьяволу продать за свои масонские фантазии. «На свидания со своими сообщниками он отправлялся, пряча кинжал в своем жилете».

Еще одним из организаторов заговора был адмирал Иосиф Риббас, проходящий, как мы уже видели, по масонским спискам Капитула Востока Санкт-Петербурга 1777 года. По оценкам историков, он являл собой «авантюриста с разбойничьей душой», «завзятого заговорщика для совершения переворота».

В подготовке заговора также участвовали английский посол Витворт (масон туманного Альбиона) и его любовница Жеребцова (сестра масона высших градусов генерала А. Жеребцова).

Панин ведет открытые переговоры с самим наследником престола.

«Император Александр рассказывал мне, – передает Чарторыжский, – что граф Панин первый заговорил с ним об этом» (о необходимости физического устранения Павла I). Посредником в этом свидании наследника престола с графом Паниным был граф П. А. Пален, видный масонский интриган и лукавый царедворец. «Никто не превосходил его в хладнокровии, в умении скрывать свои истинные чувства и мысли и в рассчитанной жестокости»[76 - Русский Биографический Словарь. «Павел – Петр». С. 55.].