Изгиб грани

Я уселся справа от деда Семёна, дед Пахом напротив, а Елена, встав на табурет на колени и навалившись на столешницу, пристроилась слева.

Оказавшись за столом, я вдруг испытал жуткий приступ голода, скрутившего в комок внутренности. Я невольно сморщился, а секундой позже догадался, что сама по себе обстановка включила пищевые рефлексы. Тем более что после прогулки на воздухе мне и без того очень хотелось есть. Чтобы уменьшить спазмы, я прижался животом к краю стола, придвинувшись ближе к деду Семёну. Он поправил бумаги, поднял голову и хотел что-то сказать, но замер, с испугом глядя на меня. Примерно такое же выражение лица появилось у деда Пахома, а Елена распрямилась на табурете и, закрыв рот обеими руками, смотрела на меня широко распахнутыми глазами.

Не понимая причину переполоха, я недоумённо завертел головой, пока не сообразил, что происходит. Видимо подсознательное желание утолить голод мой изменённый организм воспринял как команду и пополнил энергию новым способом. И, когда я слишком близко придвинулся к подсвечнику, огонь от свечей незаметно растёкся по моему плечу и далее по всему телу. Оказывается, я сидел за столом, весь облитый тонким слоем пламени, а народ в это время сходил с ума от страха. Пока я соображал, что к чему, все три свечи за какие-то секунды выгорели до основания, свечение прекратилось, и мои друзья перевели дыхание.

Я пожал плечами, смущённо улыбнулся и, как бы извиняясь, развёл руки в стороны, но при этом почувствовал исходящую от друзей волну отчуждения. Пряча глаза, дед Пахом суетливо поменял свечи. Елена искоса посматривала на меня. Дед Семён сурово молчал, уткнувшись в стол, и хмурился, а потом отодвинул подсвечник подальше и охрипшим голосом произнёс:

– Ты…так больше не делай… Я настаиваю…

– Дедушка Семён, ты зря сердишься. Я ведь тут не причём. Это реакция организма на голод. Я, действительно, нестерпимо хотел есть. Теперь не хочу.

Дед Семён, широко раскрыв глаза, слегка приподнялся и хлопнул себя рукой по лбу. Затем тихо ругнулся. Ещё раз хлопнул. И опять громко обругал себя:

– Как же я, старый дурень, забыл про твоё состояние? Тебя ж много кормить надобно. Срочно несите на стол…

Я успокоил разволновавшегося старика:

– Не нужно. Уже всё в порядке. Энергии трёх больших свечей вполне достаточно.

Лучше бы я этого не говорил. Елена сочувственно посмотрела на меня, как на умалишённого или на пищевого извращенца. Я опустил глаза, покраснел и придвинулся к бумагам деда Семёна. А он строго оглядел всех, погрозил пальцем Елене и уже спокойно произнёс:

– Всё. Проехали. Смотрите сюда.

На столе лежали две схемы. Одна моя, другая неизвестная. Дед Семён взял вторую и сказал:

– Это план подземных ходов. Первая катакомба ведёт к залу Четырёх Стихий. Вот тут и тут боковые ответвления оканчиваются тупиками. Со слов нашего деда мы знаем, что ключи находятся где-то рядом с порталом. Но где? Мы не ведаем. Нужно искать.

Я внимательно пригляделся к схеме. Что-то она мне напоминала, и я стал размышлять вслух:

– Смотрите, все ходы, расположенные вокруг центрального зала, явно загибаются направо. Это почти законченная свастика – древнейший знак солнца.

– Похоже, – проскрипел дед Семён, – только это человеческая символика, а небесные боги свастикой означали нашу спиральную галактику.

Я его рассеянно выслушал, поскрёб подбородок и, улавливая мимолётную мысль, продолжал задумчиво рассуждать:

– Галактика… Космос… Допустим… Катакомбы подходят к трём углам зала: вход и два тупика. Но в свастике четыре луча, и на схеме от наружного квадрата тоже отходят четыре линии. Значит должен быть четвёртый ход. Как известно, чаще всего выход в любом деле бывает напротив входа… В данном случае – в четвёртом углу. Ключи, вероятно, там.

– А ведь, верно! Ну, ты башка, Антошка! – дед Пахом даже вскочил, затем опять забрался на табурет и радостно произнёс: – Давай, давай, кумекай дальше!

Я перевёл дух, поднапряг извилины, выстраивая логическую цепочку, и в голове возникла и стала укрепляться определённая мысль:

– Очевидно, что хода в том углу нет, но должен быть. Значит, он спрятан и закрыт. Как его открыть? Рядом ниши Воды и Металла. Значит, для открытия хода потребуются вода и металл.

Тут уж облегчённо вздохнул и дед Семён.

– Браво! Антон, ты поистине Избранный. Уверен, что теперь нам удастся активировать портал. Отправляемся завтра на восходе солнца. Всем одеться потеплее. Антон, не забудь взять меч и всё, что считаешь необходимым для дальнего странствия. Встречаемся на рассвете в пять.

Деды склонились над схемой и о чём-то зашептались. Елена, улыбнувшись, тихонько погладила меня по руке, подарила улыбку и убежала к себе. Скрывая чувства и осторожничая, мы так и не успели выяснить отношения. Возможно, что теперь не выясним никогда. Я отлично понимал, что двумя ногами влез в чрезвычайно опасную авантюру, которая неизвестно чем закончится, и не желал рисковать судьбой Елены.

Раскрыв рюкзак, я вытащил хорошо обношенный кожаный офицерский ремень и присоединил его к своей экипировке, состоящей из камуфляжных штанов и куртки, прочных десантных башмаков и брезентовой шляпы-афганки. Удобные шлейки на ремне и портупея как нельзя лучше подходили для ношения меча. Но, прикрепив ножны с боку, я понял, что этот вариант не проходит. Длинный меч волочился по полу и путался под ногами. Подумав, я тремя прочными ремешками прикрепил ножны наискось к ремню и портупее, раз и навсегда определив мечу место у меня за спиной.

Затем я отложил новую тельняшку, флягу для воды, складной нож из твёрдой шведской стали, фонарик с сильными светодиодами, походный компас на шнурке, запечатанную пачку из десяти одноразовых зажигалок, портативную армейскую аптечку. Затем я достал герметичный пластиковый пенал с фотокамерой «Сони» и двумя запасными аккумуляторами, заряженными «до пробки». Немного подумав, я отказался от сигарет и фляжки со спиртом.

Приготовившись к предстоящему походу, я отправился на сеновал, прихватив обмотанные ремнём ножны, не рискуя накануне важного события оставить чудесное оружие без присмотра.

На мягком и душистом сене я долго ворочался, таращился в звёздное небо и не заметил, как задремал и увидел сон, вернее, его продолжение.

…Выйдя сухим из реки времени, я вгляделся в раскинувшееся от края до края пространство. Впереди за небольшой луговиной поднималось нагромождение скал, среди которых громоздилась высокая башня. К воротам гигантского сооружения вела мощёная дорога, извивающаяся между острых глыб и обломков. Мостовая привела меня к подножию высоченной громадины, сложенной из серых тёсаных глыб. Через распахнутые настежь огромные ворота виднелся такой же открытый створ выхода с другой стороны. Тоесть дорога проходила через башню насквозь и вела к виднеющемуся вдали пологому холму, озаряемому частыми вспышками.

На первый взгляд в башне не отмечалось ни малейшего движения. Но эта неподвижность оказалась обманчивой. Немного постояв перед воротами, я понял, что внутри всё-таки что-то происходит, и прислушался. Откуда-то сверху доносились разные звуки: приглушённое рычание, стоны, истерический смех, бурные аплодисменты и приветственные крики. Весьма заинтригованный, я уже собрался шагнуть внутрь башни, но тут над головой полыхнул разряд молнии, раздался громовой грохот, и сверху к подножию упал человек в блестящих одеждах. С его головы соскочила и покатилась золотая корона…

Я пробудился в начале пятого, когда чуть забрезжил рассвет. Не спеша собравшись, я поправил крепление меча и прицепил на ремень флягу с водой. Разложив имущество по карманам, я попрыгал на месте, убедившись, что снаряжение прилажено удобно.

Недолгие рассветные сумерки сменились ясным утром, полным птичьего гомона и росной свежести. Ровно в пять я стоял на тренировочной площадке, куда следом подтянулись деды и Елена. Деды критически осмотрели мои упакованные в походное снаряжение 197 сантиметров роста и центнер веса и одобрительно кивнули головами. Пошептавшись с дедами, Елена протянула мне квадратный кулон на прочном кожаном гайтане.

– Прими, Воин, оберег, – сказала она и поклонилась. Я думал, что она шутит, но нет, всё серьёзно.

– Бери, бери, – сказал дед Семён, – и не удивляйся, она сама только что узнала, что тоже хранительница. В нашем роду из поколения в поколение, от бабки к внучке передавался этот амулет. До сих пор она думала, что это старинное украшение, и вряд ли про него что-нибудь путное скажет. Но передала, значит, исполнила долг. Бери, в нём есть смысл.

Я поднёс к глазам и внимательно рассмотрел массивный квадратик из жёлтого металла, в трёх углах которого виднелись знакомые символы: глаз, рука и жезл с лучами, а в четвёртом углу – сквозное отверстие для шнурка. Немного повертев вещицу, я надел её на шею рядом с крестиком и компасом, улыбнулся и слегка поклонился Елене. Она сделала то же самое. Надо отдариться, а то нехорошо. Я достал из кармана плитку шоколада и протянул ей. Она засмеялась, притянула меня за плечи и чмокнула в щёку.

Рядом смущённо топтался дед Пахом, и, когда девушка отошла, протянул мне на ладони потёртый кожаный кошелёк с кнопкой, в котором оказались моток прочной лески с рыболовной снастью:

– Возьми гоманок и от меня. Много места не займёть, а в дальней дороге авось сгодится.

Я хотел возразить, но, посмотрев в глаза старика, кивнул головой и сунул кошелёк в нагрудный карман. Часы показывали пять пятнадцать. На востоке поднималось яркое летнее солнце.

– С богом. Пошли, – хрипло сказал дед Семён, первым направился в сторону старой церкви, и вся наша кампания потянулась следом.

Продравшись через заросли, мы отыскали в фундаменте ржавую дверцу, проникли внутрь и, освещая путь факелами, спустились в холодное подземелье. Через полчаса мы уже стояли в зале Четырёх Стихий.

Деды зажгли и закрепили в скобах факелы, кое-как осветившие обширное внутреннее пространство. Пока они занимались освещением, я направился в четвёртый, глухой угол зала. Вскоре ко мне присоединились все остальные, но ощупав и обнюхав каждый сантиметр поверхности, мы так не нашли и намёка на замаскированный проход. Перед нами возвышались ровные шероховатые стены, выложенные из больших плотно подогнанных каменных блоков разного размера.

После короткого совещания мы решили обследовать соседние ниши Воды и Металла, разделились на пары и тщательно осмотрели пол и стены. Безрезультатно. Деды терзали бороды и удручённо вздыхали, а Елена их тихонько успокаивала. Ситуация явно зашла в тупик.

И тогда меня будто что-то под руку толкнуло, и в голове промелькнула мысль. Я опустился на колени и ощупал поверхность пола в нише Воды. Вскоре моя догадка подтвердилась, в центре каменной плиты обнаружилось мелкое круглое углубление диаметром сантиметров тридцать. Я обвёл нишу взглядом. Ниша Воды. Вода!! Я вытянул из чехла фляжку, отвинтил крышку и начал медленно лить воду в найденное углубление. Рядом за моим плечом возбуждённо засопели деды. Вода заполнила углубление, затем тоненькой струйкой потекла по незаметному желобку через угол в соседнюю нишу Металла и исчезла у левой стенки.

Деды склонили факелы, а Елена всё время лезла под руку, пока я расчищал то место, где исчезла струйка воды. Вскоре от пыли и каменной крошки освободилось овальное отверстие, находящееся с краю напольной плиты.

В голове всё ещё лихорадочно крутились мысли, а интуиция уже подсказала решение. Я вытянул меч и осторожно вставил в отверстие. Клинок точно втиснулся в каменное ложе, как в ножны, и я медленно погрузил его в камень. Меч со скрипом продвинулся внутрь на четверть длины и во что-то упёрся. Я поднял голову и встретился глазами с горящим взглядом деда Семёна. Он кивнул головой, и я надавил на рукоять. Под напором меч немного углубился, и снизу послышался негромкий щелчок. В ту же секунду в углу зала раздался шорох, посыпалась пыль и два прямоугольных каменных блока медленно погрузились в пол, открыв тёмный проход, высотой чуть более метра. Я вытянул из камня меч, сполоснул водой из фляги и вложил в ножны. За моей спиной оживлённо загомонили деды, и восторженно захлопала в ладошки Елена.

– Уф-ф, – облегчённо вздохнул дед Пахом.

– Кажись, вышло, – прохрипел дед Семён.

– Ой, как там темно и страшно, – пропищала Елена.

Я вытянул из связки новый факел, запалил, отодвинул стариков и девушку и первым полез в открывшееся отверстие. За проходом начинался высокий сводчатый ход, вырубленный в сплошном известняке. Так же, как и три других, он медленно заворачивался по часовой стрелке.