Сторно

– Звать-то как?

– Максим.

– Тут вот какая проблема, Максим. Все устав знают. С винтовкой на занятиях намахались досыта. «Вперёд коли, назад бей». А немец-то тоже штыком пользоваться умеет. Как же нам его обмануть, не подскажешь?

– Отчего не подсказать.

– А, давай наглядно. Вот боец, – я поднял из круга крепкого рослого парня, огляделся и выломал из забора две жердины, – вот винтовки.

Рослый взял палку и крутанул её на руке. Ого, а ведь он тоже не простак. Сажин примерился к «оружию», подержал на руке, проверив баланс, и свободно встал в ожидании атаки. Рослый ударил быстро с вывертом, но Сажин, каким-то неуловимым движением подбил палку противника вверх и в повороте сначала ударил «прикладом» в живот, а затем, довершив поворот, сбоку нанёс «укол» в левую подмышку.

– Ух-ты! Вот это, да! Донеслось из круга.

– Отлично. Ты как, боец? – обратился я к слегка согнувшемуся здоровяку.

– Порядок. Савченко я, Прохор.

– Вы оба молодцы. Были бы против вас немцы, то уже с своим богом бы разговаривали. Прохор поможешь Максиму, и позанимайтесь с бойцами штыковым боем. Завтра в это же время отработаете приёмы с ножом и лопаткой.

Я отошёл в сторону и махнул рукой взводным Ситникову и Сурину.

– Пусть пару часов позанимаются, потом покормите бойцов и в 15-00 снова собраться здесь. Подыщите хорошего охотника-лесовика.

За два часа я заполнил линзу цементным раствором, залил растворы в рабочий тороид и приготовил к монтажу все комплектующие.

После обеда бойцы уже привычно расселись в круг и оживлённо обсуждали прошлое занятие, поскольку у многих оказалась серьёзная выучка. Я незаметно пристроился сзади и присмотрелся к воинам. Буквально на глазах они превращались в единый коллектив, и это меня приятно грело. Но пора и к делу приступать, и я вошёл в круг:

– Сегодня вы все неплохо усвоили уроки Максима Сажина, завтра ещё потренируетесь, но скажите, всегда ли приходится стоять с врагом лицо к лицу? Часто случается так, что нужно искать врага, добираться до него окольными путями. Все ли из вас смогут воевать в необычных условиях, и многие ли из вас могут читать следы и знаки?

Я кивнул взводным, а они лишь пожали плечами и развели руками. Я нахмурился. И раздражало меня не столько то, что они не нашли спеца, а то, что оба авторитетных воина ведут себя беспомощно, и фактически они ещё и не начали командовать. Чертыхнувшись про себя, я продолжил:

– Если память не изменяет, в соседнем полку один красноармеец в пятак со ста метров попадает. Спросили его, откуда умение, а он оказывается охотник, белку в глаз бьёт. Повезло соседям, редко такого мастера встретишь. Вот бы нам такого в роту.

– Подумаешь охотник, – проговорил молодой боец, вон у нас Матвей Степаныч Седых охотник не хуже.

– Матвей Степаныч, правда ли парень толкует?

– Да, охотился помаленьку, – ответил усатый худощавый мужик лет тридцати пяти с острым взглядом немного запавших глаз и с обветренным продублённым солнцем лицом.

– Откуда родом будете?

– Дык, сибирские мы с Иртыша.

– И как там охота?

– Богатая. И отец мой, и дед, и я с ними всю тайгу облазили вдоль и поперёк. Всяко бывало.

– Матвей Степаныч, посмотрите на ребят, пропадут ведь в лесу, жалко их. Научить бы, как на это смотрите?

– Отчего не научить? А ну огольцы, подходи ближе, слушай сюда…

Я потихоньку встал и приглашающе махнул взводным рукой. Отошёл в сторону.

– Вы почему не командуете, товарищи взводные?

– Да, поняли мы всё, командир, всё ты нам наглядно показал. Опыта нет. С людьми работать, не орехи колоть.

– Короче, так братцы мои, сейчас ваша командная немочь смотрится жалко, а в бою будет выглядеть страшно. Никто не заставляет вас тиранить бойцов. Приказать и наказать нетрудно. А вы разглядите в каждом из них человека и вдохновите его, чтобы он сам сознательно выполнил приказ, и поощрите, как сможете. Вы же опытные воины, возглавьте их, покажите личным примером, как надо делать, не бойтесь запачкать руки, и они пойдут за вами. Присмотритесь, как командует Пилипенко. Ладно, не вешайте носы, и всё у вас получится. Идите к взводам. Через час отпустите их, пусть с личным оружием займутся, а в пять часов всем собраться у подсобного помещения, у меня будет задание.

Следующие два часа я как ненормальный мотал соленоид. Большой диаметр тора не позволял сделать это одним блоком, и тогда я сделал обмотку из шести секций. Самой большой проблемой стало отсутствие паяльника, и сборку пришлось делать на скрутках, хорошо, что в одном из трофейных Опелей нашлись разные инструменты и рулон изоляции.

В пять вечера я вышел во двор, где уже гудели, переговариваясь, собравшиеся бойцы роты.

– Становись.

Бойцы быстро и привычно выстроились в две шеренги.

– Я пригласил вас мне помочь.

В строю раздался многоголосый удивлённый шёпот.

– Мне нужно пятьдесят человек, для выполнения важного поручения. Взводные командуйте.

Спустя полчаса полсотни бойцов, сопя и высунув от усердия языки, аккуратно мотали катушки в сто витков каждая. Я предупредил об особой ответственности этой работы и не стал стоять у них над душой. К ужину работа была закончена, и в подсобке на плащ-палатке большой кучей лежали все пятьсот катушек. Теперь всю ночь придётся монтировать их на диффузор и внутреннее кольцо.

Вместе с приходом темноты стихли все звуки, и разлилась долгожданная тишина. На чёрных крыльях упала ночная бездна с мерцающими звёздами. Только на западе беспрерывно громыхала война, нарушая покой тёплой мохнатой ночи. Я поворошил подёрнутые пеплом угли костра, кивнул часовому и отправился к себе.

В темноте конюшни раздавался мощный многоголосый храп, ядрёно пахло мужским потом, старым лошадиным навозом, гуталином и портянками. Я пробрался в потёмках наощупь в свою пристройку, запалил фитиль керосиновой лампы и принялся за работу.

Не буду утомлять подробностями, но пришлось приложить руки, и к утру основной блок генератора был собран в корпусе зенитного прожектора, у которого, правда пришлось вынуть дно, потому, что не помещались катушка и усилитель громкоговорителя. А, поскольку требовалось ещё как-то пристроить блок управления, то для удобства я собрал его во втором пустом корпусе прожектора и соединил оба корпуса дюжиной тугих проволочных скруток. Теперь на трёх ящиках из-под снарядов громоздилась тяжёлая и несуразная конструкция. Если к ней ещё добавить кольцевой отражатель и сварочный трансформатор, то генератор превратится в неподъёмного монстра, которым невозможно будет управлять. Однако, не смотря на корявый вид прибора, меня распирала радость и гордость за хорошо проделанную работу.

Во дворе уже вовсю хозяйничало ясное утро. Сидя на проводах громко разговаривали ласточки. Я с хрустом зевнул и потянулся с довольным стоном. После разминки и короткой серии растяжек, я у колодца вылил на себя ведро холодной воды, оделся и пошёл поднимать роту. Ясное летнее утро огласилось многоголосым гомоном, но не успели бойцы сделать зарядку, одеться и навести порядок, как в утреннюю суету вмешался рык танкового двигателя. Громко звякая гусеницами и выплёвывая струи дизельного дыма, во двор въехала тридцатьчетвёрка. Танк развернулся на месте и задом пристроился рядом с нашими машинами. Народ замер, как в финале пьесы «Ревизор».

Один за другим на землю спрыгнули три танкиста и, разглядев меня, доложили о прибытии. Башнёр Ефимов был, как всегда, спокоен и конкретен, мехвод Сорокин не скрывал недовольства, а стрелок-радист от любопытства крутил головой. А крутить было от чего. Бойцы роты опомнились и плотно облепили танк, откровенно радуясь такому ценному приобретению. Непривычный вид одетых в камуфляж и банданы бойцов и их повышенное внимание явно смущали танкистов, и они немного нервничали. Пришлось вмешаться:

– Разойдись! Командиры взводов, организовать приём пищи.

Через минуту двор опустел, и я повернулся к танкистам.

– С прибытием в славную роту спецназа.

– Здравия желаем, – опередил башнёра язвительный Сорокин, раздражённо пиная гусеницу, – славная рота стрелять то умеет, от немцев не струхнёт?

Я ответил задире в его же тоне:

– Умеет. Как мы позавчера надрали зад танкистам Неринга, так они и пригорюнились. Вам самим-то подгузники в бою не потребуются?

Сорокин сначала надулся, потом удивлённо вскинул брови: