Сюжеты

– Отлично, – робко сказал Фелюрин, не рассчитывавший на такой эффект, – А как на счет оставшейся оплаты?

– Не переживай, в бухгалтерии деньги уже подготовлены. Спускайся и забирай. Нам приятно было с тобой работать, мы получили массу удовольствия и от съемок и от просмотра, поэтому всех твоих ребят, кто над фильмом работал, мы приглашаем в баню, в тот самый оздоровительный центр, который вы снимали. Попаримся, выпьем, посидим, поэтому, как своих соберешь и организуешь, милости просим.

– Спасибо, – поблагодарил за приглашение Фелюрин и довольный фантастическим исходом дела, на котором удалось заработать баснословные бабки, он пошел в бухгалтерию, чтобы забрать оставшиеся пять тысяч долларов.

Теперь он знал точно, что на телевидении его дни сочтены, как они сочтены для Мелехова и еще нескольких талантливых молодых ребят, которые студентами пришли на телевидение, удержались там, заматерели, превратились в первоклассных специалистов и все это время работали за копейки на дядю. Теперь они все будут работать на себя, а дяде, спасибо, за то, что он их всему научил и дал возможность заработать первые серьезные деньги на своей аппаратуре.

Фелюрин с толстым тугим бумажным свертком в своей сумке спешил к Мелехову, чтобы скорее поделиться с ним деньгами, своими конкретными идеями о создании собственной студии и быстрее начать новую жизнь.

Как обычно Мелехов все выслушал спокойно и не очень обрадовался деньгам. Он к ним уже привык. Увольняться в одночасье с телевидения он тоже не захотел.

– Саша, кому-то нужно оставаться пока здесь, – здраво рассуждал Мелехов, – По крайней мере, до тех пор, пока мы не купили свою аппаратуру. К тому же, нам всегда нужен будет доступ в архив. Видишь, как с ментами здорово получилось. А, ты прикинь, если бы нам это все пришлось полностью снимать, да мы бы этот заказ три месяца бы выполняли, и не известно чем бы все кончилось. Перед тем как уйти, нужно оставить своих людей здесь. Приплачивать им, что-нибудь, денег подкидывать, чтобы они в любой момент для нас вынесли любые архивные кассеты, а затем так же их незаметно вернули.

– Все правильно, Вова. Свои люди нам здесь нужны. Я не настаиваю, чтобы ты уходил сразу вместе со мной, но я уйду в ближайшее время. Начну все готовить, оформлять документы, а ты пока работай. К тому же свадьбы и прочие мелкие заказы лучше колбасить пока здесь. Деньги для поддержания штанов нам все равно будут нужны. Нельзя все резко обрывать. Пока там с нашей студией все утрясется и заработает, – с улыбкой сказал Фелюрин, осознавая всю грандиозность предстоящего дела и ни на миг, не сомневаясь в его успехе.

– Конечно, кушать то хочется всегда, – согласился Мелехов, – Ты уже думал, кого еще мы с собой с телевидения дерним.

– Я думаю к нам в команду со временем пригласить операторов Пашку Седельникова и Гришу Рогожина. Звукоча Петю Арсеньева. Они молодые, талантливые, очень трудолюбивые, дисциплинированные, мне с ними работать очень нравилось.

– Да, Петька Арсеньев очень хороший, наверное, лучший звукач в «Останкино», – снова согласился с Фелюриным Мелехов, – Он же не только на телевидении, он и с артистами работает, для кого-то даже музыку пишет, вообще, парень талант. Ну, а Рогожин с Седельниковым – даже не обсуждается, парни просто красавцы. После них брака почти не бывает, любой план можно использовать, никогда ничего не дрожит, не трясется, все в резкости, не пересвечено, все всегда снято, продублировано, всегда все есть и общаки, и детальки, и панорамы и статика, лепи не хочу. Да и в кадре у них всегда все в порядке, свои идеи, своя драматургия. Я даже не раз думал, что надо же, такие специалисты и вынуждены снимать залепушные новости по пять-шесть сюжетов каждый день.

– Ничего, теперь мы все будем заниматься делом. Настоящим делом. Наладим бизнес, со временем наберем молодежь, обучим, научим, а потом они будут бабки ковать, а мы летать по всему миру, снимать кино и побеждать на кинофестивалях, – обозначил свои приоритеты и задачи максимум Фелюрин.

– То есть деньги не самоцель? – иронично спросил Мелехов.

– Знаешь, их хотелось бы заработать, надоела эта нищета, но было бы неплохо и что-то значимое сделать. Есть такая байка, – сказал Фелюрин и, сделав паузу, продолжил, – Как-то к Шекспиру пришел юноша, молодой поэт и спросил: «Я хочу стать Шекспиром, таким же великим поэтом и драматургом как вы, что мне для этого нужно?» Шекспир ему ответил: «Я хотел стать Богом, а стал Шекспиром». Поэтому Вова, нам сразу необходимо настраиваться на большие дела, а иначе и не стоит дергаться и пытаться что-то менять в своей жалкой жизни.

– Да, ты философ, – удивился Мелехов.

– Я гений. Не такой конечно как ты, но кое в чем, я любого умою, – уверенно и очень спокойно сказал Фелюрин.

– Это точно, – авторитетно подтвердил Мелехов, – Только нас с тобой и двух операторов маловато будет. Написать любой сценарий, придумать кучу идей, запудрить мозги заказчику, снять, слепить, склеить, мы сможем все, что угодно. Суть не в этом. Главное, что бы кто-то подтягивал нам заказы, нужно, чтобы кто-то нас самих рекламировал и продвигал. Мы пытаемся залезть в серьезный бизнес. Нам как минимум понадобится собственный полнокровный рекламный отдел и штатные менеджеры, которые будут рыскать, и приносить нам в зубах заказы. Нам нужно будет закупить как минимум два комплекта съемочной, осветительной и монтажной аппаратуры. Нам нужно будет снять офис, чтобы солидные клиенты могли к нам приехать, и мы могли их достойно встретить и развести. Придется купить пару машин, одну на съемки выезжать, какой-нибудь микроавтобус, а другую – представительского класса, чтобы на встречи ездить и на переговоры. У нас ведь принято по одежке встречать.

– Ты все говоришь правильно. Я тоже обо всем этом думаю уже не первый месяц. По моим подсчетам денег нужно будет, чтобы начать работать и стрельнуть на рынке, заявить о себе то беж, не больше двухсот тысяч долларов. У меня есть пока только десять. Я думаю взять кредит. А, что касается рекламного отдела, богатого офиса и дорогого автомобиля, то нам они нужны не сразу. Начнем, а там посмотрим. Одно я знаю точно – реклама двигатель торговли, а торговля двигатель прогресса, поэтому рекламный бизнес будет прибыльный всегда, главное правильно в него зайти и занять свое место.

– Место под солнцем, – задумчиво, сказал Мелехов, – Только я думаю кредит не очень хорошая идея. Рискованно. Да и подо что его брать? Под свои здоровые почки?

Фелюрину действительно не под что было взять кредит. Его старенькая разбитая хрущевка на окраине Москвы едва ли потянула бы на десять процентов от необходимой суммы, но Фелюрин не был бы Фелюриным, если бы не мог достать чего-нибудь из-под воды, земли или еще Бог знает откуда. Он нашел поручителей, взял кредит в банке, очень тепло простился со всеми на телевидении, и пошло поехало. Сначала он снял офис из двух небольших помещений и нанял машину с водителем. В офисе в одну комнату он поставил аппаратуру, а другую обставил под переговорную, бухгалтерию и рекламный отдел. Все административные и финансовые должности он занимал единолично, но понимал, что это пока и со временем, нужно будет набирать штат и создавать полноценную фирму с большими помещениями, секретарями, приемными, бухгалтерами, юристами, менеджерами всех мастей, а главное предстояло собрать костяк студии, генератор идей, непосредственных творцов и исполнителей различных заказов: сценаристов, режиссеров, фотографов, художников, дизайнеров, композиторов, операторов и осветителей. Фелюрин не планировал заниматься только производством фильмов и видеороликов. С самого начала он мечтал о большом рекламном агентстве полного цикла, которому будет под силу разработать и выполнить акцию любого масштаба, будь то презентация или торжественная церемония открытия Олимпийских игр.

Первые два года ушли на борьбу и выживание. Агентство «Мелехов и Фелюрин» динамично развивалось, но при этом деньги в основном только тратило. Все, что зарабатывали, уходило на аренду помещений, зарплаты сотрудников и погашение кредита. Денег катастрофически не хватало. Мелехов вернулся к родителям, а семья Фелюрина снова перешла на хлеб и воду. Но Фелюрин свято верил, что терпеть осталось уже не долго. Верил и Мелехов, но подобный энтузиазм был не у всех, кого Фелюрин переманил с телевидения, газет и небольших рекламных компаний. Несколько человек из тех, на кого Фелюрин особенно рассчитывал, после года мизерных зарплат, да и тех с задержками, извинились и ушли. Фелюрин никого не удерживал и не уговаривал. Он знал, что вот-вот агентство встанет на ноги и тогда он сможет платить нормальные зарплаты и гонорары, а значит и приглашать лучших специалистов, которые являются настоящими профессионалами своего дела.

– Я не осуждаю тех, кто от нас уходит, – сказал как-то Фелюрин Мелехову, – У людей семьи, дети, их надо кормить и содержать, а что мы им можем предложить кроме перспектив? Деньги от заказа до заказа.

– Ничего, все будет нормально. Зато в этой крайне сложной и нервозной обстановке, мы реально видим, кто нам предан и верит в успех, а кто пришел по легкому бабки срубить.

Настоящий прорыв у рекламного агентства Мелехова и Фелюрина начался после четырех лет их тяжелейшего существования на рекламном рынке. Не смотря на то, что на компании по-прежнему висел долг по кредиту, они сумели заявить о себе в Москве и их агентству начали перепадать серьезные заказы. Причем заказы стали поступать не только из столицы, но и из различных городов необъятной России.

К пятому году своего существования детище Мелехова и Фелюрина подошло без долгов, с солидной репутацией и названием «МИФ». К этому времени мифовцы уже не хватались за все подряд. За пять лет у агентства появилось несколько постоянных клиентов: сотовая компания, сеть пивоваренных заводов, богатые нефтяники с севера, которые и обеспечивали им безбедное существование. За все остальные заказы и предложения Мелехов и Фелюрин брались только в том случае, если им это было интересно. Цена вопроса уже не имела для них никакого значения. Агентство с штатом в двести человек, с несколькими офисами, собственными съемочными павильонами, техникой и аппаратурой на рекламном рынке обосновалось очень крепко. Мелехов женился, у него родилась дочь Полина, с Фелюриным они купили себе двухэтажные квартиры в элитных новостройках и стали всерьез подумывать о загородных домах. Через два года сбылась и эта мечта, и они построили себе по особняку в Подмосковье, а «МИФ» впервые вышел на годовой оборот в несколько миллионов долларов. Еще через три года миллион составил чистую прибыль.

* * *

Как и планировал Филюрин, все административные дела в «МИФе» он закончил до пятнадцатого декабря. Осталось проследить за последними платежами, которые должны были поступить на счета до конца года, и провести еще один раунд переговоров с крупным московским банком, который планировал продаться иностранцам, а для этого банку необходимо было резко увеличить количество своих вкладчиков в три-пять раз по всей стране, ибо бренд известного российского банка стоит одних денег, а бренд с агентской сетью филиалов и допофисов по всей стране с вкладчиками и клиентами уже совсем других. Поэтому в свой рекламный бюджет на следующий год банк заложил десять миллионов долларов и искал крупное агентство, которому мог бы доверить широкомасштабную рекламную компанию на всю Россию с подключением центральных телевизионных каналов и общенациональных печатных изданий. Первоначальные договоренности между «МИФом» и банком были достигнуты. Сначала банкиры хотели подписать контракт с агентством еще в ноябре, но потом «забуксовали» и решили повременить. Фелюрин знал, что задержка происходит из-за конкурентов, и банкиры изучают другие предложения. На семнадцатое декабря был назначен контрольный звонок, который ничего не дал. Все было решено перенести на январь и Фелюрин, поняв, что этот заказ скорее всего для «МИФа» потерян, решил остаток года, как они с Мелеховым и планировали, посвятить отдыху.

Последнюю неделю уходящего года Фелюрин со своей секретаршей Людочкой и Мелехов с молодой актрисой Оксаной Поплавской провели на острове в Сиамском заливе. Красные от загара, пьяные и веселые, тридцатого декабря они вернулись в Москву, где вечером их ждал банкет и весь дружный коллектив «МИФа» в самом пафосном и дорогом клубе Москвы. Клубу агентство накануне сделало шикарный рекламный ролик и банкет – это был бартер, но суть от этого не менялась. Мифовцы отлично погуляли и под утро разъехались по домам. Новый год Мелехов с Фелюриным встречали в своих особняках на Николиной Горе с женами, детьми и родителями. В январе, вместо альпийского курорта Мелехов поехал в Рим, а Фелюрин, как и планировал, посетил самый модный на тот момент горнолыжный курорт французских Альп в Куршовеле.

Свой новый рабочий и финансовый год «МИФ» начал в понедельник пятнадцатого января. С утра в конторе были шум и оживление. Все делились своими впечатлениями от отдыха, хвастались, кто, где был, и какие приключения удалось пережить вместе со скромными и не очень туристами из России.

– Ну, как римские каникулы? – спросил Фелюрин, заходя в кабинет Мелехова.

– Привет, Саша, отлично, – сказал Мелехов и пожал руку компаньона.

– А, я тебе из Франции, прямо с гор, подарок привез, – интригующе сообщил Фелюрин и загадочно посмотрел на Мелехова.

– Ну, так давай, не тяни, – сказал Мелехов и из тумбочки, взяв своими толстыми пальчиками, выставил на стол две рюмки.

– Догадливый ты мой, – обреченно сказал Фелюрин, – С тобой рядом, даже как-то жить не интересно, – добавил он и поставил рядом с рюмками бутылку дорого коньяка.

– Серьезно, – одобрил выбор Фелюрина Мелехов и, покрутив бутылку в руках, открыл ее и начал разливать коньяк по рюмкам.

– Ну, за встречу, – присаживаясь, – сказал Фелюрин и не стесняясь раннего утра махнул первую стопку.

Мелехов последовал его примеру.

– Так как тебе Рим? – снова поинтересовался Фелюрин, налив себе еще коньяка и пересев в большое кресло мелеховского кабинета, приготовившись к большой и обстоятельной беседе.

Компаньоны давно не виделись, да и в агентстве никаких дел не было. По большому счету, людей в отпуск можно было отправить еще на две недели. Вся жизнь и работа в лучшем случае должны были начаться в начале февраля.

– Потрясающий город, – восхищенно сказал Мелеховов и тоже налил себе коньяка, – Не зря его называют «вечным». Там каждая улочка старой части города пропитана вечностью, историей, культурой, чувствуются все вехи ее развития, начиная от античности, заканчивая средневековьем, возрождением, посвящением и так далее. Там все это осязаемо. Знаешь, это не объяснить, но это все можно почувствовать. В архитектуре, в атмосфере, в климате, в черноволосых, горбоносых, эмоциональных итальянцах, все это рождает неповторимый дух вечного города.

– Ты, всерьез так считаешь? – удивился Фелюрин.

– Конечно. К тому же мне есть, с чем сравнивать, я ведь был и в Праге, и в Париже, и в Мадриде, и в Лондоне, и в Берлине. У всех столиц старушки Европы есть свой образ, свой дух, неповторимая своеобразная красота, но еще в древности говорили, что все дороги ведут в Рим, и теперь я это понимаю.

– Ну, ясно, – без особого энтузиазма сказал Фелюрин и отпил из рюмки.

– А, ты как съездил?

– Я? – все так же без энтузиазма начал Фелюрин, – Ну, таких впечатлений, как у тебя, у меня конечно нет. С Натальей мы все время ссорились, дети отдыхали по своей, собственной программе, в общем, семейного отдыха не получилось.

– Да, ты что, старик!? Ты же в Альпах был. Это же одна из жемчужин мира, неужели тебя ничего там не порадовало и не удивило? – поразился Мелехов, такому несуразному рассказу Фелюрина о поездке на самый модный и дорогой европейский горнолыжный курорт.

– Нет, меня там ничего не удивило. Я же там и раньше бывал. Знаешь, у меня даже неприятный осадок от этого всего остался. Из русских, там отдыхали в основном те, кто постоянно мелькает в новостях, да завсегдатаи телевизионных шоу – губернаторы, депутаты, людишки из правительства, крупные бизнесмены, олигархи и, представляешь, все с тёлками с глянцевых обложек, которые вдвое, втрое их моложе. Сучки их на понтах, в мехах, в золоте, в бриллиантах, кругом все пытаются показать кто круче, богаче, у кого больше свита. Их глупые тёлочки бездарно шутят, пытаются всем понравиться, наиграно смеются, улыбаются. А охранники! Их охранники, эти дибилы, так надменно на людей смотрят, как будто это они миллионами ворочают и целыми отраслями и регионами управляют, а не их босы. Мне так противно все это стало. Народ в стране выживает, пол России в долгах мается, друг у друга занимают, с хлеба на воду перебиваются, еле-еле концы с концами сводят, а эти ожиревшие хряки, народные избранники, политическая и бизнес элита, чтоб их, ежедневно в Куршовеле тратили на себя по три-четыре тысячи евро. Я знаешь, в какой-то момент, даже коммунистам сочувствовать начал, а потом, когда уже улетали, представляешь, две русские бабы в самолете место для сумки на верхней полке не поделили и такое, там устроили, с матами, криками, дракой, иностранцы, просто в шоке были. И тут я подумал, ради кого идти на баррикады, ради кого бороться за справедливость? Ради этого быдла? Чтобы они жили в мощной и сытой России? Нет уж, эти твари заслуживают именно такого оккупационного правительства, зажравшихся депутатов, ворующих и жирующих чиновников. Короче, там, в Альпах коньяк и горный воздух мне мозги проветрили, и я понял, России больше нет. Надо как все, заработать еще деньжат и отсюда валить. Страна разобщена, разворована, обескровлена, унижена, горстка людей ее терзает, творит все, что хочет, а все потихоньку живут, преследуя свои маленькие интересы: накопить на холодильник, купить новую машину, построить дачу. Страна гибнет, культура гибнет, чечены в Москве дома взрывают, заложников захватывают, а никаких мер, никто не шевелится, всех, все устраивает.

– Ну, ты, Саня, даешь?! Ты, где был? Там в Альпах, что с тобой делали-то? – изумился Мелехов, не веря своим ушам, что все это говорит Фелюрин, – Или в тебе опять журналист и борец за правду проснулся?

– Гражданин, во мне, Вова, проснулся. Я понял самое главное. И я, и ты тоже участвуем в оболванивании страны. Мы рекламируем и протаскиваем на рынок плохие товары, а их потом покупает вся страна, наша страна, понимаешь, наш народ. Задумайся, кому мы помогали избираться или получить важные посты? Что не кандидат – или бандит, или казнокрад, или просто моральный урод. К сожалению, мы тоже причастны к тому бардаку, который творится в России, и к тем бедам, которые простые люди, а ведь среди них есть и очень достойные, безропотно и покорно терпят.

Фелюрин встал с кресла и продолжил свои рассуждения, расхаживая по кабинету.