Планета Арес. Прибытие

– Ничего ты не понимаешь, железяка проклятая, – безнадежно махнул рукой. Одежда комом полетела на кресло, рухнул на кровать.

– Ах, Настя, Настя, – прошептал с горечью, глаза закрылись. Еще спустя пару минут в комнате раздавалось ровное дыхание спящего.

Проснулся необычайно поздно и утро началось исключительно плохо. Болело все, но больше всего голова. Сумасшедший бурильщик в черепе пытался отбойным молотком пробурить его изнутри. Даже самое качественное спиртное легко победить усердием и количеством!

Долго лежал, уставясь в некуда немигающим взглядом, солнечный зайчик медленно полз по стене. С портрета на него смотрел отец – и все в этом портрете, нарисованном матерью, было особенное. Он еще совсем юный, вряд ли старше нынешнего Алексея, стоял, чуть накренившись вперед, на потемневшей палубе старинного парусника на фоне кораллового острова, окаймленного белоснежной пеной – настоящего тропического рая. Волны разбивались о корпус, рваные клочья серой пены летели вверх, к ногам. Ветер взлохматил короткие волосы, парусом выгнул на мускулистом теле расстегнутую рубашку. Чувствовалась, что впереди ждет опасность. Но он смеялся. Казалось, сейчас выкрикнет океану: «Эй, старик-океан. Налетай!.. Посмотрим, кто кого! Я принимаю вызов!» Алексей с детских лет завидовал художественному дару матери: она писала обычные и стереокартины и весьма неплохие – сам он был лишен его напрочь и, когда повзрослел, выпросил у мамы картину.

Рядом висел кинжал – родовая реликвия, передававшаяся по отцовской линии несколько столетий – наследие то ли 15-го, то ли 16-го века, но хорош он был не этим. В двадцать первом веке его модернизировали. От «старого» кинжала осталась только ручка из натуральной слоновой кости с золотом. Зато теперь клинок – результат двухсотлетнего развития физики твердого тела – псевдоодномерный алмазный кристалл с дозированными микровключениями некоторых элементов, резал все, что угодно: сталь, бетон, без разницы. А ножны автоматически затачивали его до толщины несколько молекул. Такие клинки делали на орбитальных промышленных комплексах, где нет тяжести, мешающей росту кристалла. С одним из его владельцев – прадедом, тоже Алексеем, было связано семейное предание как тот украл невесту, а невольный тесть разыскивал обидчика по всей Солнечной системе. Тоже украсть что ли? А куда бежать? Прадеду было хоть куда прятать невесту!

Он уже скучал по Насте. Перед мысленным взглядом вставал милый облик: обрамленное огненными локонами лицо, кожа, как розовый опал, ямочки на щеках, нежная стройная шея, милый вздернутый носик. Черты, слишком правильные, чтобы быть обычными. Взбалмошная, вспыльчивая, но ему не хватало ее голоса, ласковых взглядов и шуток, пусть и жестоких порой. Он отвернулся, ткнулся носом в подушку.

К одиннадцати часам немного полегчало. Мать несколько раз стучалась в дверь и спрашивала, не случилось ли чего. И почему не встает? Приходилось врать.

Мать унюхала перегар и устроила грандиозную головомойку. Пришлось рассказать и о причинах пьянки. Узнав, что Настя бросила сына, страшно разозлилась и заявила, что печаль в спиртном топят только слабаки, а настоящий мужчина, как его отец, либо принимает ситуацию, либо меняет. А потом обозвала Настю вертихвосткой. Тут уже вспыхнул, как порох, примолкший было Алексей и наговорил кучу дерзостей, в результате они поссорились и разошлись по комнатам. Только после обеда и неоднократных клятв, что больше не будет напиваться, сына простили.

Для ужина матушка расстаралась. Подперев щеку ладонью, сидела напротив, смотрела на сына со странным выражением лица, то ли сожаления, то ли вины и, подсовывала собственноручно приготовленные вкусности. Сын ел, нахваливал.

Материнская рука ласково провела по лбу сына.

– Какой ты стал… Совсем большой и морщинка… Морщинка совсем как у твоего отца, – женщина отвернулась, жалко дрогнула нижняя губа.

– Мам, тебе бы замуж выйти…

– Нет! Не хочу больше! – воскликнула женщина, но не так непримиримо, как обычно. Сын вырос. Скоро создаст собственную семью, а она останется одна. Это страшило.

Вечером, Алексей услышал мать – она звала в свою спальню.

Он зашел. У потолков плавали декоративные фигуры – светильники, похожие то на облака, то на изящных бабочек и птиц, а на стенах светились картинки и узоры – плод фантазии домового ИИ. Мебелью служили мягкие пузыри из голубоватой ткани, блестящей и прочной, напоминающей толстый шелк; они принимали по ментальной команде любую форму. На одном из них, у окна, сидела мать, глаза ее закрывали очки виртуальной реальности. Большинство ковчеговцев предпочитало выбирать вещи в виртуале с доставкой, а не тащится на склад.

На звук открывшейся двери мать сняла очки.

– Леш, глянь какой я миленький костюмчик разыскала! – махнула в сторону стола, – очки возьми, оценишь.

На радостях, что помирилась с сыном, она просмотрела пришедшие за последний год из Солнечной журналы мод и, конечно, захотела обновить гардероб.

Алексей тяжело вздохнул. По предыдущему опыту посещение виртуального магазина одежды – это серьезно и надолго.

Он одел очки и реальность вокруг мгновенно изменилась. Алексей стоял посредине огромного помещения, штанги с висящей одеждой терялись вдали. Мать в кремовом элегантном брючном костюме с озабоченным видом крутилась перед зеркалом. Рядом девушка с точеной фигурой в двухцветном коротеньком платьице – последнем писке изменчивой женской моды из пришедших с далекой Земли журналов– виртуальный робот-консультант. С учетом размеров и предпочтений она помогала женщинам в нелегком занятии: выбрать что-нибудь подходящее.

– Ну что, идет мне?

– Отлично мамуль, ты выглядишь как королева.

– Вот так всегда! – произнесла в пространство мать с разочарованным выражением лица и вздохнула жалобно, – Мне нужно мнение родного человека. А вместо этого бери боже что мне не гоже!

Алексей окончательно понял – попал. И неважно, что человечество уже два века как отказалось от принципа продажи товаров. Женщины относились к выбору одежды все так же трепетно и внимательно….

За три столетия после первого, робкого выхода человека за пределы родной планеты, человечество распространилось по Солнечной системе от Меркурия до пояса астероидов и научных станций в системе Юпитера и Сатурна, но так и не достигло политического единства и, тем более культурного. В освоенной части Солнечной системы образовалось полтора десятка, а на Земле – почти три сотни государств. Ойкумена (Ойкумена – освоенная человечеством часть мира) стала пестрым лоскутным одеялом из самых разных, вплоть до абсолютно невозможных на крохотной Земле обществ: от абсолютных теократических монархий до управляемых с помощью прямой демократии. От пиратских республик в малоосвоенных районах космоса, практиковавших рабовладение и посткапиталистических диктатур, до обществ, выплачивавших гражданам безусловный базовый доход и анархо и техно-коммунистических коммун, отрицавших частную и личную собственность вместе с семейными отношениями.

Открытие технологии синтеза материальных предметов – эффекта Варнавы-Цоя или дубликатора, произвело в пестром конгломерате человеческих сообществ эффект закваски, вливаемой в тесто. Ойкумена забурлила.

Насколько было сложно теоретическое объяснение эффекта, настолько просто было собрать в домашних условиях высокотехнологичную скатерть-самобранку. Электроэнергия, исходные чистые вещества и из камеры дублирования получаешь сколько, сколько необходимо, абсолютных копий исходного предмета. Не поддавались дублированию только слишком сложные вещи вроде натуральной еды или наноэлектроники.

Люди задавались вопросом: зачем вкалывать на хозяев, если почти все возможно получить из дубликатора? Развитие науки пришло в непримиримое противоречие с социальным устройством большинства человеческих обществ, управляемых могущественными олигархическими и посткапиталистическими кланами. Рушилась сама основа их могущества.

Попытки игнорировать изобретение, преследовать за его использование, оказались тщетными. Люди бешено сопротивлялись. Власть имущим объединиться бы и вычеркнуть дубликаторы из жизни, забыть, но это было невозможно – слишком велико разнообразие государств, культур и образов жизни на просторах Солнечной системы, слишком противоречивы их интересы. Задушат в Содружестве англосаксонской демократии, дубликаторы всплывут в Социалистической республике Бразилия или в Новом Китае. Зато сторонники свободного использования дубликаторов, в числе их были и некоторые государства, объединили усилия. За следующие сорок лет большая часть Земли и Солнечной системы объединилась в конфедерацию, отстранив от власти, где мирным путем, где в огне революций, прежних хозяев жизни.

Многочисленные эксперименты прошлого по созданию справедливого общества: от империи инков и доисторических городов Чаеню и Чатал-Гуюка до СССР, закончились провалом. Это объяснялось двойственной природой человека и преобладает все-же биологическое начало. Духовно-нравственное воспитание, на которое надеялись идеалисты прошлого, не подкрепленное опорой на материальные ресурсы, как показала практика, обречено на неудачу. Построение справедливого общества, когда человек избавился от голода, преследовавшего его в Темные века, нищеты и мог совершенствоваться, не обращая внимания на материальную сторону жизни, стало возможно после накопления человечеством научно-технического потенциала, закономерно приведшее изобретению дубликатора. Эта эпоха получила название Эра Изобилия. С появлением дубликатора настал конец заводам и фабрикам; материальные блага стали дешевле дешевого. Использованные носовые платки, абсолютно неотличимые копии «Джоконды», новые норковые шубы, – все это по мере того, как отпадет надобность, отправлялось на переработку. А с широким распространением дешевых универсальных роботов, производимых на заводах-автоматах, человек избавился от монотонного, низкоквалифицированного физического труда.

И, если в конце Темных веков девять человек из десяти были не нужны обществу и сидели на пособиях, спивались, гробили себя наркотиками, в том числе такими опасными как волновые (дистанционное стимулирование зон мозга, ответственных за ощущение наслаждения), то с наступлением эры Изобилия все парадоксальным образом изменилось. Труд стал привилегией. Работа, кроме возможности заказывать с общественных складов и управлять роботами давала возможность реализации, стала предметом гордости.

Люди работали в сфере обслуживания, где традиционно ограничивали применение роботов и ИИ, занимались тем, что требовало высокого интеллекта и ответственности, координацией работы механизмов и роботов, наукой и творчеством.

Дубликаторы позволяли удовлетворять ЛЮБЫЕ материальные потребности ковчеговцев. Желаешь норковую шубу или точную– не отличишь на атомарном уровне, копию знаменитых драгоценностей? Получай, пользуйся! Мечтаешь о мебели из алмаза? Странное желание-но получай! Хочешь копии гениальных картин или статуй? Получай! Вот только когда материальные ценности равно доступны всем, ими не похвастаешься и предаваться излишествам стало как-то стыдно. Это как прогуляться голым по улицам многолюдного города. Можешь выйти то можешь… но стыдно. Хотя любители украшать жилища картинами и скульптурами гениев Темных веков были. И не осуждались обществом. Но, как правило, ковчеговцы предпочитали простые, качественные вещи и очень ценили сделанное собственными руками.

Хуже было с удовлетворением духовных потребностей, но здесь многое зависело от собственного таланта и упорства. Хочешь стать гениальным художником – учись и твори. Доказывай творениями, что лучший! Хочешь стать капитаном «Ковчега»? Учись и делай карьеру. Доказывай, что достоин. Никаких ограничений нет.

Не отягощенные жаждой стяжания, люди вспомнили о том, что действительно важно в этой жизни: про такие неосязаемые вещи как красота и мудрость, смех и любовь.

Медленно, с огромным трудом, люди, человечество, становились лучше, поднимались над собой. Становились людьми с большой буквы «Л».

Спустя два часа Алесей стянул с лица очки виртуальной реальности и улизнул из комнаты усталой, но донельзя довольной матери. Ей оставалось дождаться робота-доставщика с приобретениями.

Вечером читал книгу – мемуары погибшего первопроходца Титана.

«Люди! Нам не повезло. Авария… в условиях многомесячного полета к Титану на ракете с ядерной электродвигательной установкой погубила экипаж, я остался последним, но и мне остались считанные дни, пока не закончиться воздух.

Люди! От имени тех, кто летал до меня, от имени погибшего экипажа «Пионера», от своего имения говорю вам: то, что случилось с нами – всего лишь случайность, неизбежная при освоении космоса! Не сделайте нашу жизнь и жизнь множества людей, отдавших силы, а, бывало и самое дорогое – жизнь, бесцельными. Летайте, осваивайте и покорите то, что мы не успели!»

И думал: «А я не хочу больше. И не буду летать. Хватит».

И знал, что не сдержит слово, что это просто реакция на разрыв отношений с любимой девушкой и завтра опять будет мечтать о том миге, когда миллионы лошадок под броней космолета бросят его навстречу черно-звездной бездне Космоса.

Жизнь между тем текла своим чередом, но сколько он не старался выбросить Настю из головы, все тщетно. С кем она сейчас? Когда думал об этом, сердце билось так сильно, что неровный стук, казалось, слышали все окружающие. Дважды махал на самолюбие рукой и звонил Насте. Длинные гудки и телефон так ни разу и не взяли. Потом пришла эсэмеска с ее телефона: «Не пиши мне… Мне надо разобраться во всем самой».

Приятели рассказали, что видели девушку в обществе бездельников – ревнителей справедливости.

Алексей мрачнел, от челюсти, наискось, дрожа, перекатывались желваки и прятался в спортзал. До одури, до сбитых костяшек рук дубасил боксерскую грушу. Гневно сверкали глаза, дрожали в них слезы обиды; вытирая кулаком нос, хрипел:

– Дура, дура, ненавижу!

Ходил мрачный и покинутый. Он с открытым сердцем, а Настя предала его. Насмеялась над чувствами. Ничто не радовало: ни любимая работа – суточные дежурства в противометеоритном дозоре раз в две недели, ни новое увлечение – он увлекся фехтованием казачьей шашкой, ни возня в саду. Матери выделили участок в области пониженной псевдогравитации, она засеяла его цветами и деревьями. Ни друзья. Но он не знал, что девушка почти перестала посещать митинги Троцкого и даже звеньевой как-то интересовался, что случилось? Отговорилась болезнью. Ей тоже было плохо. Мир: яркий, красивый, будто кто-то измазал пылью. Все стало тусклым, безжизненным, не нужным. Даже к долгожданному экзамену на самостоятельную работу в качестве Учителя, с великим трудом принуждала себя готовиться. Ничего не хотелось: ни посмотреть свежий журнал мод с Земли, ни обновить гардероб, ни сделать рекомендованный подругами популярный маникюр. На душе была пустота и она уже ни в чем не была уверена. Даже в идеях ревнителей, но мирится она не собиралась. Она была права и все! И это не обсуждается!

Расследование обстоятельств атаки компьютерным вирусом «Ковчега» и космолета 3/альфа длилось без малого месяц, но, ни к чему не привело. Доступ к искусственному интеллекту, управляющему боевыми системами, имели почти полсотни человек. Все прошли тщательную проверку и подозревать, что кто-то из них ненормальный, пытавшийся нанести вред «Ковчегу», не было оснований. Тем не менее приходилось считаться с тем, что где-то затаился самый настоящий враг. Меры по ограничению доступа к сети гарантировали невозможность появления нового вируса, но кто знает, что еще предпримет неразоблаченный враг?

***

Вокруг сомкнулись деревья. Он шел по затаившей дыхание волшебной стране. «Вот же старый хрыч, далеко спрятался! И что, капитану корабля заняться нечем, кроме как бегать за ним?!» С балдахина ветвей, далеко вверху, неторопливо кружа, слетали листья – будто трепещущие зелеными крылышками бабочки – и устилали землю мягким ковром. Он неожиданно заметил, что ступает медленно и осторожно, будто опасается нарушить резким движением или неосторожным шумом лесное безмолвие.