Земля! Месть проигравших

Срочное совещание, собранное лично директором НАСА, проходило в защищенной от прослушивания переговорной на первом этаже штаб-квартиры: мягкие кресла, удобные столы, огромные проекторы, спецсвязь.

Спецсвязь была необходима для некоего чина администрации президента, не посчитавшего возможным прибыть лично, но желавшего получить информацию из первых рук и инкогнито. И, естественно, линия связи отличалась от гражданских надежной защитой и, не могла быть несанкционированно прослушана даже теоретически. По крайней мере так утверждала земная наука. Что на этот счет считала наука пришельцев-драуни, не знал никто.

– Сэр, если бы кто-нибудь знал все точно, то мог бы претендовать на Нобелевскую, а мы можем только предполагать, исходя из скудной информации, которая у нас есть, – резко произнес профессор Алекс Холл – младший, заслуженно считавшийся лучшим планетологом Америки, – наблюдения с Земли и данные с «Маринер-12». Хорошо русским – они в самом сердце феномена!

– Трава всегда зеленее по другую сторону забора (поговорка, эквивалент: хорошо там, где нас нет) – в низком голосе руководителя НАСА прозвучало сдержанное, пока еще сдержанное раздражение, он наклонился над столом, – Ближе к делу! Профессор, у вас есть что сказать?

Алекс Холл – младший утвердительно наклонил голову, дав присутствующим рассмотреть крупные завитки седых волос, плотно покрывавшие макушку, не давая лысине ни малейшего шанса.

– Безусловно. Коллеги, итак, двое суток тому назад «Маринер – 12» зафиксировал на полюсах Марса аномальные тепловые районы с температурой порядка 733 градусов Кельвина (460 градусов Цельсия). Наша лаборатория занялась феноменом. Исследования методом газовой хроматографии дали следующий результат – в этих районах идет интенсивный выброс раскаленного углекислого газа с 3,5% примесью азота и аргона. В составе выброса также обнаружен сернистый газ, монооксид углерода, хлороводород, фтороводород…

– Подождите, – с удивленным выражением лица перебил руководитель НАСА, – углекислый газ со всеми этими примесями, это… – испытывающе посмотрел на Алекса Холла – младшего.

– Совершенно верно, сэр! – с энтузиазмом откликнулся профессор, – Это состав атмосферы Венеры. Каким-то неизвестным науке образом ее перебрасывают на Марс… При чем в значительных объемах – суммарно несколько десятков тонн в секунду. Возможно, это пресловутая нуль-транспортировка (мгновенная перевозка, доставка кого-, чего-либо, телепортация). Раскаленный газ растапливает водно-углеводородные ледники полюсов. Вам приходилось видеть работу промышленного фена? Вот нечто похожее гуляет по полюсам Марса и общий выход газов гораздо значительнее, чем перебрасываемый объем. Он уже привел к увеличению плотности атмосферы в полтора раза, а температуры на планете на три градуса, а также к глобальной пылевой буре, какой еще не фиксировалось никогда. В результате мы больше не наблюдаем поверхность Марса.

– Полно жаловаться профессор, – руководитель НАСА не скрывал раздражение, – у вас есть ИК-съемка.

– Конечно, сэр, – пожал плечами профессор, – только от этого не легче. На планете сущий хаос. И на полюсах по-прежнему гуляют два горячих очага с температурой более 700 градусов Кельвина.

– Искусственное явление? Считаете, что мы имеем дело с попыткой терраформирования Марса некими разумными силами. Драуни? – с сомнением сказал директор НАСА и бросил взгляд на темный экран монитора на стене, за которым скрывался некий босс из администрации Белого Дома. С каждой минутой совещания директор все больше мрачнел.

Профессор красноречиво пожал плечами.

– А кто еще это может быть? Ну не русские же! – эмоционально воскликнул профессор Адам из Калифорнийского института, моложавый и рослый, – Этот астроинженерный акт им явно не по силам!

Раздались сдержанные смешки, директор НАСА с недовольством покосился на смельчаков:

– Об актах сейчас не будем, – потом вновь повернулся к Холлу – младшему, -Скажите, профессор, что по вашему мнению будет дальше?

Тот ответил, не раздумывая и, с огромным энтузиазмом:

– Все вышеизложенное позволяет уверенно утверждать, что если переброска с Венеры газов продолжится, то через какое-то время процесс изменения атмосферы станет самоподдерживающимся. Углекислота и вода полярных шапок испарятся, что еще больше уплотнит и разогреет атмосферу. Двуокись углерода – прекрасный парниковый газ – он будет способствовать удержанию тепла и дальнейшему разогреву. К сожалению, мы скоро потеряем часть возможностей по наблюдению за планетой. Атмосфера распухает, и «Маринер-12» попадет в плотные слои и сойдет с орбиты.

Руководитель НАСА доктор Чарльз Лайтфут несколько мгновений смотрел в горящие энтузиазмом глаза профессора, потом искривил губы в нехорошей усмешке.

– Джентльмены теперь у русских и чертовых пришельцев целая планета, которую они могут осваивать, а нам до этого, далеко… нда. Немножко поздно – это слишком поздно. Джентльмены – мы в эпическом проигрыше… – и вновь покосился на черный экран монитора…

Пролетел месяц. С легким треском открылась входная диафрагма шлюза земной колонии. Один за другим на алый, словно облитый свежей кровью, песок Марса выскочили русские космонавты в кислородных масках на лицах и уже одно то, что они не в скафандрах – уже чудо. Застыли, подняв лица к почти темному от набежавших туч небу. Ветер безостановочно гнал по земле змеистые струйки песка. И вдруг…

С неба впервые за много миллионов лет закапали редкие, но крупные капли. Пылающим столбом в отдалении рухнула молния, через несколько секунд гром вновь заставил дрожать землю.

За несколько секунд дождь усилился, на землю упал настоящий ливень, сбивая на землю пыль, смывая прах бесплодных миллионолетий.

Люди застыли – никто даже не думал прятаться.

Петр Александров расхохотался беззаботно, не обращая внимания на мгновенно промокшую одежду. Его друг – Анатолий Сидоркин несколько мгновений недоуменно смотрел на него, потом хихикнул в кулак, еще миг и он уже от души смеялся. А дождевые струи все били и били по плоской, как тарелка, поверхности кратера, собираясь в мутные лужи и узкие, стремительные ручейки.

Петр Александров вскинул руки к истекающему щедрыми косыми струями дождя небу и заорал изо всех сил:

– Ура!

Волынов, с доброй полуулыбкой, покачал головой- ну дает!

А безумие радости уже охватило всех. Люди орали в безучастное небо, обнимались и, поскальзываясь, падали на мокрый песок. Вскакивали и гремел над древним кратером никогда не слышанный им клич:

– Ура!

И на Марсе будут яблони цвести!

Глава 5

22 октября 20… г., завод Уралмаш, Екатеринбург.

Цех Александра Сергеевича, только не Пушкина, а Головкина – один из крупнейших на Уралмаше, уже неделю простаивал. Нет это не забастовка доведенных до отчаяния рабочих, не локаут разжиревших на народной крови буржуинов, – цех закрыли для капитальной реконструкции.

А началось все буднично. Утром понедельника Александр Сергеевич, многоопытный слесарь одного их высших – пятого разряда, подъехал на старенькой, но вполне приличной – уж в этом Александр Сергеевич разбирался, Ауди, взятой в кредит, к заводской проходной. За последние годы простые работяги стали жить получше, и многие обзавелись личным транспортом, на нем и ездили на работу. Очень удобно, за город свозить детишек и «любимую» тещу добросить до дачи, но вот с парковками и пробками в Екатеринбурге, ситуация мягко говоря не радовала. Свободные места поблизости от проходной заполнили те, кому посчастливилось проживать рядом. Долго искал место, наконец с трудом припарковался в полукилометре от КПП. А как вы хотели? Порядки на заводе полувоенные – он и военную технику выпускает, просто так на территорию не попадешь!

Вылез из машины и досадливо крякнул, схватившись за спину – чертов застарелый радикулит.

Зябкий ветерок налетел, проник под распахнутую куртку, Александр Сергеевич поежился, морозец небольшой для Урала, но все же прохладно. Торопливо застегнулся. Говорливые людские ручейки проворно текли мимо бетонных коробок многоэтажек, сливались в шумную речку, упирающуюся в КПП, словно в плотину. Неспешно подошел, поскрипывая снежком – первый снег выпал ночью, но его уже почти успели затоптать, к проходной. До начала рабочего времени еще полчаса, так что можно не спешить. Зашел. За поблескивающим металлом турникетом рабочих встречал незнакомый чоповец – охранник. Александр привычно приложил электронный пропуск к датчику турникета, тот провернулся. Охранник скользнул подозрительным взглядом по спортивной сумке с обедом, висевшей через плечо Александра, но ничего не сказал. На заводе работала не одна тысяча человек, замучаешься каждого проверять.

Десяток минут ходьбы по скрипящему свежим снегом асфальту и подошел к серой коробке цеха. На дверях висел здоровенный «амбарный» замок, а вокруг – на грязном, истоптанном снегу, возбужденная толпа недоумевающих рабочих и инженеров. Он остановился и в полном недоумении вытаращился на закрытую дверь. С каждой минутой люди все пребывали. Александр Сергеевич почувствовала легкий озноб и с нарастающей тревогой вслушивался в речи окружающих. Как-никак отдал родному предприятия пятнадцать лет жизни и сейчас совершенно не понимал, что произошло и почему внезапно закрыли родной цех, неужели сокращают? В толпе ежеминутно рождались самые невероятные предположения и тут же умирали, еще больше наэлектризовывая обстановку.

– Виданое ли дело, замочек амбарный! Вот! А закон, а закон, как говорится, как? Я человек маленький, однако и я права имею. За месяц – не меньше должны предупредить, что цех закрывают! – услышал Александр сварливый баритон и обернулся. Вовик, дохлый мужичек в искусственной шубке, известный сварливым характером и задиристостью, к сорока годам так и оставшийся всего лишь Вовиком, сорвал с головы шапку и метнул под ноги. Глаза его сверкали – как же он сейчас центр внимания всего цеха! Верить ему – себя не уважать, но взбудораженной толпе не до этого. Напряжение скачком возросло, послышались первые возмущенные крики, – Братцы это чо делается!? А? Чо теперь можно вышвырнуть нас, все общество, как помойных котов на помойку!