Рыцарь понарошку

– Смотри у меня! – погрозил ему пальцем Комод. – А то я живо… И не посмотрю, что под рыцаря косишь!

Фэт недоверчиво хмыкнул – наверное, уже ощущал себя герцогом, которому не каждый барон-пропойца в подметки годится, – но от дальнейших шуток воздержался. Вместо этого он достал трофейную кружку и всласть напился. Конечно, не до драконов и принцесс, но тоже неплохо.

Запах утренней каши разбудил и Элви. Волшебница умылась в принесенном рыцарем ушате и, причесавшись, уселась рядом с Фэтом на лавку. Принюхалась. Поморщилась:

– Ты где пиво нашел?

– Вот, – Фэт с абсолютно серьезным видом показал ей кружку золотой Куры.

– Чего – вот? – не поняла Элви. – Она ж пустая!

– А ты попробуй отпей! – посоветовал Фэт и протянул ей подарок курицы.

Элви приняла кружку и, недоверчиво сощурившись на лентяя, попробовала отпить. Получилось, и волшебница поспешно сплюнула пенящийся напиток на пол.

– Ого! – уважительно сказала она, возвращая кружку хозяину. – А я-то подумала!..

– Я знал, что заказывать! – гордо сказал Фэт.

Элви сочувственно оглядела его с ног до головы, показывая, что все одно прогадал, но от дальнейших комментариев воздержалась.

А тут и Кушегар подоспел: котелок с дымящейся кашей мигом занял умы парня и девушки, вынудив забыть обо всех золотых Курах, когда-либо топтавшихся золотыми же петухами.

Быть летучей мышью – вредное, никчемное и неблагородное занятие.

Пижон не раз в этом убеждался. Стоило только показаться впереди какому-нибудь селению, деревне или городу, в его сторону тут же начинали лететь стрелы и грязные ругательства. Порой даже магией бить пытались – благо вампирский иммунитет исправно заклятия отражал.

Да и стрелы отражал, хоть и не всегда.

А все равно – человеком быть приятнее.

С другой стороны, быть летучей мышью – очень выгодно: не надо тратиться на лошадей или путевой запас провизии, потому что в облике твари можно хоть весь мир облететь от края от края не более чем за день. Потом, правда, сдохнешь, от безостановочного полета, но Пижону такие долгие путешествия пока нужны не были: всего за час он покрыл тридцать миль – как раз столько отделяло «Дворянскую корону» от землянки Хорхиуса.

Пижон не раз удивлялся этой прихоти мага: все нормальные волшебники строили себе высоченные башни, в которых устраивали библиотеки, хранящие на ветхих полках множество старинных фолиантов. Иногда – за деньги, конечно, – показывали фокусы всем желающим. Порой даже творили чудеса: целый день к чарке не притрагивались, как бы не хотелось.

А Хорхиус чего? Вырыл яму в земле, дверь деревянную с засовом сварганил и живет себе. Книг всего две (одна, как водится, вместо сломанной ножки у стола, а от второй уже меньше половины осталось: большинство страниц хранило в себе жерло отстойника), денег с прохожих не берет, только просит о чем-то (прям как его, Пижона) взамен… Зато чудеса творит – глаз радуется.

Пижон отлично помнил, как маг обучал его искусству превращения в мышь. Первый раз получилось только в обычную, серую и нелетучую. Шулер это хорошо помнил: его тогда чуть кошка Хорхиуса не сожрала. Второй раз получилось лучше – у мыши еще появились крылья. Так что кошка, как ни бесилась, достать пищащего зверька не могла.

И только на третий раз Пижон смог обратиться в настоящую летучую мышь.

Этот момент вампир, наверное, не забудет: именно тогда он в первый раз ощутил себя самым омерзительным, отвратным, уродливым существом и в то же время понял, что все остальные, не знающие вкуса полета существа, с этого момента станут лишь жалкими букашками, на которых нужно смотреть свысока или вовсе не обращать внимания.

– Пижон, родненький! – икнул старик, поспешно опуская бутыль вина под стол. – Как быстро обернулся! Всего-то две недели! С шахтером, помнится, почти полгода возился!

– Так то шахтеры, медлительные и неуклюжие, – фыркнул картежник, уже будучи в обычном вампирском облике. – Праздников себе напридумывали, чтобы королевство без золота и руды оставить. Я на два таких попал… Думал, на третьей неделе помру от выпитого эля, однако шахтеры какой-то штукой накормили, что сразу хорошо-о-о становилось…

– Пепел раздобыл? – перебил его нетерпеливый волшебник, облизав наконец вино с губ.

– Ну, еще бы, – презрительно хмыкнул вампир, словно мешок с этим самым пеплом валялся в его кармане уже три года кряду, и бросил почти невесомый кошель (ну, некуда было больше собирать!) в подставленные ладони мага.

– Отлично, – Хорхиус поспешно развязал шнурок и, заглянув внутрь, удовлетворенно повторил:

– Отлично… Теперь надо Вечного Голема вздуть!

– Кого? – удивился вампир. – Это еще что такое?

– Никто не знает, – пожал плечами волшебник и неожиданно гаденько улыбнулся: – Кроме меня, конечно.

– Ну, и чего ж ты знаешь, любитель красного полусладкого? – иронично сощурился шулер.

– То, что надо тебе лететь на срединный островок и искать вход в големскую обитель.

– Как же я ее найду?

– Тю! Да там по всему острову указатели на дом этой железки! Это ж единственная штука на Срединном интересная!

– А, понятно. Так, а что с големом?

– Что-что? Сидит картежный автомат и ждет новых клиентов. Вот только с последнего раза уже две сотни лет прошло. Может, он и поломался давно – механизм ведь!

– А с него тебе что надо?

– Гайку золотую.

– И все? Так я ее и скрутить могу, по-тихому!

– Нет. Ты ее выиграть должен!

– Тьфу на тебя, зачем? Я ж и так заберу!

– Мы как договаривались?

– Ну, ладно-ладно! – смирился Пижон. – Мне прям сейчас отправляться?

– Нет, можно попить… – Хорхиус бросил вампиру бутылочку красной жидкости. На вид – обычная кровь. На вкус… то же самое. – А вот теперь – в дорогу. И не надо мне ничего говорить про здоровый сон, якобы необходимый растущему организму! Ты вампир, и спать тебе не нужно!

Пижон устало вздохнул: насчет «спать» маг прав. А вот просто поваляться в темном уголке, восстанавливая силы после длительного путешествия в преддверии нового, еще более продолжительного, картежник не отказался бы… Впрочем, правила здесь устанавливает не он, а этот худосочный старикан, который должен был развалиться на части еще пару сотен лет назад, однако, наплевав на все законы природы, продолжал жить.

Летучая мышь покидала землянку ранним утром, отправляясь в третье, весьма рискованное путешествие. За успех оного маг Хорхиус, выудив из-под стола бутылку, с жадностью и выпил.

Элви, как оказалось, очень боялась ездить верхом.

Или ей просто нравилось прижиматься к широкой спине Фэта?

Впрочем, рыцарю было все равно. Хочется тереться щекой о холодную кольчугу – пожалуйста. Главное, чтобы не испортила, а там – хоть трава не расти.

Они ехали по укатанному сотнями колес и лошадей тракту, когда волшебница неожиданно громко взвизгнула: