Мортус

– Погоди, Ленчик… – укоризненно посмотрел на него Макс. – Пса то зачем? Он же говорить не умеет – не выдаст.

– Если его хозяин – человек Кулана, то, вернувшись один, тоже может насторожить, – не отводя взгляда от собаки, произнес Лех.

– Да посмотрите, какие у него умные глаза. И даже не рычит. Как будто все понимает… – снова вступился в защиту животного Макс.

– Да, симпатичная псина… – впервые подал голос Ленчик.

– Так давайте возьмем его с собой, – обрадовавшись поддержке, предложил Макс.

– Это алабай. Он обычно послушен и верен только одному хозяину. И спокойствие его обманчиво… – Лех чуть повернул голову:

– Хочешь проверить, Макс?

Тот, не отвечая, сделал неуверенный короткий шаг вперед и осторожно протянул к собаке руку. Алабай беззвучно взвился в высоком прыжке. Раздалось два приглушенных выстрела. Пес с визгом тяжело грохнулся на землю, на шкуре его проступили кровавые пятна. Злобно хрипя, он из последних сил подполз к успевшему отскочить Максу, уткнулся массивной оскалившейся пастью в запыленные носки коричневых ботинок с высокими берцами и, тяжело выдохнув, безжизненно замер.

– Говоришь – взять с собой? Еще миг, и лежал бы ты здесь, гуманист, с порванным горлом… – сурово констатировал Лех.

– Все равно жалко его, – упрямо выдавил из себя заметно побледневший Макс.

– Жалко пчелку, а пчелка на елке! – прикрикнул на него начинающий сердиться командир. – Отставить пустые разговоры! Времени в обрез! Вертушка будет на точке в шесть утра. Нужно успеть за ночь покончить с Куланом. По-шустрому обыщите этого абрека и ходу!

***

– Лех!

Громкий требовательный оклик и последовавший за ним стук жаропрочного стекла, резко соприкоснувшегося с деревянной твердью, заставил опустить книзу глаза коротко стриженного поджарого мужчину лет сорока в строгой черной футболке без рукавов, сидящего с отсутствующим видом на деревянном стуле с выгнутой овальной спинкой. На ничем не покрытой гладкой столешнице из светлого нелакированного дерева лениво расплывалась почти идеально круглая ароматная лужица черного кофе, выплеснувшегося из прозрачной чашки.

– Ты меня, вообще, слышишь?!

Раздался глухой звук с негодующей силой опущенной на кухонной стол раскрытой картонной упаковки со сливками. В геометрический центр шоколадно-коричневого пятна резво шлепнулась крупная молочно-белая капля.

«Надо же, какая точность!» – удивленно отметил про себя Лех, заинтересованно наблюдая за начавшимся на столешнице процессом слияния жидкостей разного цвета и происхождения. Лужица постепенно стала напоминать небрежный набросок эзотерической монады, только не статичной, а подвижной, с вялотекущим взаимопроникновением и непонятным пока преобладанием то ли темного Инь над светлым Ян, то ли наоборот.

– Что ты, как истукан, застыл над тарелкой?!

Мужчина, которому адресовалась эта гневная тирада, не прекращая созерцания неожиданно заинтересовавшего его пятна, с прикрытым ртом лениво ковырнул вилкой недоеденный кусок омлета, уже успевшего охладеть и съежиться, и теперь сиротливо желтеющего на помпезной тарелке из сверкающего белизной саксонского фарфора.

По поверхности стола как хвост бенгальского тигра стремительно скользнуло полосатое оранжево-коричневое кухонное полотенце, движимое холеного вида женской кистью с тремя золотыми кольцами на живописно наманикюренных остроконечных пальцах. Псевдомонада в миг бесследно исчезла со столешницы, как будто ее никогда и не было.

«Теперь уже и не узнать, кто в этот раз одержал победу – свет или тьма…» – с легким сожалением подумал Лех и наконец-то обратил взор на стоящую перед ним жену – красивую стройную брюнетку в элегантном костюме цвета топленого молока не то от Дольче и Габбано, не то от Валентино, не то еще от какого-то супер-модного кутюрье. Лех никогда особо не утруждал себя запоминанием имен прародителей гардероба его супруги, но знал, что дешевой одежды она принципиально не носит.

– Тебя что-то раздражает, Наташа? – спокойным тоном спросил он.

– Да! Не могу спокойно смотреть, как ты мучаешь этот холодец из яиц! Творог не стал есть, к бутербродам с икрой и колбасой тоже не притронулся! Что, завтрак не нравится?

Жена со стервозным выражением на лице выхватила из-под носа мужа тарелку и с грохотом пристроила на горку немытой посуды в гранитной мойке.

Лех откинулся на стуле и слегка прищурил один глаз:

– Почти каждое утро одно и то же… Надоело.

– А у меня почти каждый день одно и то же! Работа – дом! Работа – дом! Мне тоже надоело! – голос супружницы завибрировал на набирающей силу ноте раздражения. – Скажи, когда я последний раз по-настоящему отдыхала? А?

– Осенью были же в Египте, – Лех слегка приподнялся и взялся за ручку блестящего стального кофейника.

– Мир не ограничивается задрипанным Египтом! Элла в Ниццу и Карловы Вары ездит чаще, чем мы на дачу! – сердито поджала кончики губ Наташа.

– Я же тебе, не далее как вчера, предлагал махнуть вместе куда-нибудь на неделю. Хоть в ту же Ниццу. Ты же отказалась.

– Неделя – не срок, а с тобой – это не отдых, – фыркнула Наталья. – Да и не ко времени сейчас.

– Вольному воля… – Лех взял в руку кофейник и, наклонив его, подставил чашку под льющуюся темную струйку, после чего сделал пробный глоток и недовольно поморщился.

– Кофе остыл. А омлет я мог и доесть… И, между прочим, у нас не дача, а нормальный загородный дом. Ты ведь сама выбирала участок, утверждала проект и говорила, что тебе все нравится.

– Вот только не нужно навязывать мне мое собственное мнение! Оно не догма! – Наташа схватила фартук, начала надевать, но передумав, судорожно сорвала его с шеи и швырнула на стул. – А что такое нормальный загородный дом я поняла, побывав в усадьбе у Эллы!

Лех, не переставая морщиться, явно без удовольствия, но все же допил тепловатый напиток из чашки, оставив на дне лишь бурую кофейную гущу.

– Твоя новоиспеченная подруга Элла – жена олигарха и депутата Госдумы. Это же другой уровень. Да и чего тебе, собственно, не хватает? А, Таша? Трехкомнатная квартира в центре Москвы. Помещение под магазин купили, отделали и обставили в соответствии со всеми твоими пожеланиями. Ты же так хотела заняться этим меховым бизнесом. Вот и занимайся! Внедорожник тебе поменяли на новый. Дом опять же за городом. Все ведь нормально.

– Что ты заладил: нормально, нормально! А я не хочу нормально! Я хочу ненормально хорошо! Я скоро пятый десяток разменяю! А жизни толком и не видела!

– Пташка, кончай бузить. Все у нас будет, подожди немного.

– Немного… Это сколько? Полвека? Столько я не проживу! – Наташа уселась на стул, и облокотив обе руки на стол, выжидательно уставилась на мужа.

– Год или два. Ну, может, три, – без особого энтузиазма ответил тот.

– Год, два, может три. Не дождешься, хоть умри! – Наталья демонстративно задернула рукав пиджака, бросила взгляд на стильные золотые часы у себя на запястье и решительно встала. – Ладно, потом поговорим. Мне пора.

– Тебя подвезти? Там снега намело за ночь, – с готовностью приподнялся из-за стола супруг.

– Сама доеду! Не хуже тебя рулю! А ты лучше тут приберись, если время лишнее есть.

– И не поцелуешь даже?

Наташа, фыркнув как строптивая сиамская кошка, на секунду прижалась гибким телом к мужу, поцелуйным движением губ торопливо мазнула по его идеально выбритой щеке и направилась к выходу из кухни. У двери обернулась:

– Я сегодня задержусь. Так что ужин приготовь сам или перекуси где-нибудь. Пока.

– Пока, пока, ласковая женушка, – с легким прищуром посмотрел вслед ей Лех.

***

В расстегнутом пальто с непокрытом головой Лех вышел из подъезда двенадцатиэтажного дома недавней постройки и в мгновение ока оказался густо облепленным исступленно танцующими на ветру прилипчивыми белыми хлопьями. Ночь выдалась изобильно снежной и утро тоже. Проваливаясь по щиколотки в сугробах, Лех пробрался к стоящему во дворе джипу цвета воронова крыла, с высокими снежными шапками на капоте и крыше. Перчаткой безжалостно смахнув эти непрошеные убранства, он достал из кармана связку ключей, щелкнул кнопкой на брелке сигнализации, не без труда открыл переднюю дверь машины и, резким движением плеч отряхнувшись от сыроватой белой коросты, нырнул вглубь салона.

***