Братья по разуму

Он вставил в замок свою карточку и набрал личный номер. Дверь откатилась в сторону, но за ней, против обыкновения, никого не оказалось. Игорь настороженно оглядел тамбур. Здесь должны были сидеть два здоровенных «внутряка», однако сейчас их не было.

Больше того, даже терминал системы идентификации был отключен. А дверь в зону директората – распахнута.

И тут Игорю впервые за сегодняшнее утро полегчало. Полегчало настолько, что снова задрожали ноги. Держась одной рукой за стену, а другой за сердце, он спустился по лестнице, миновал пустой холл, из которого тоже кто-то прогнал охрану, и вошел в приемную Папы.

– Боец, а с тобой ведь действительно плохо, – заметила Лена, глядя на него поверх своего громадного терминала. – На тебе просто лица нет…

Игорь повалился в кресло, откинулся на спину, устало сложил руки на груди и прикрыл глаза.

– Погода… – прохрипел он. – Не могу я в такую жару. Я, Леночка, страшно метеозависимый.

– Сока хочешь? Жалко, тебе стимуляторов нельзя сейчас, но ты хоть выпей холодненького… Ничего, подождет шеф еще пять минут, не застрелится. Сока апельсинового, да? Твоего любимого…

– Ну, чуточку…

– Бедненький… Держи. Ты прости, что я на тебя накричала, ладно? Но меня этот твой сумасшедший тезка просто чуть не съел. Подавай ему Бойко, и все тут.

Игорь выразительно поднял глаза к потолку. Лена этот распространенный на Службе знак поняла и рассмеялась:

– Не бойся, все отключено. И пока ты не уйдешь, не включат. Вот так-то. Я все утро только и делаю, что камерам язык показываю.

Игорь рассмеялся.

– До чего же рядом с тобой хорошо, – сказал он. – Давай я тебя приглашу куда-нибудь. Где можно долго и с удовольствием рассказывать, какую искреннюю симпатию я к тебе испытываю.

– Это к тебе домой, что ли?

– Лен, ну зачем так буквально?..

– Напился? – спросила Лена не слишком приветливо.

Игорь поставил банку с соком на журнальный столик.

– Извини, – сказал он, ощутимо погрустнев. – Я понимаю – нельзя. Только мне очень тяжело удерживаться от комплиментов, когда я на тебя смотрю.

– Все-таки сволочь ты, – сказала Лена и, не дав Игорю ответить, ткнула пальцем в терминал. – Игорь Иванович! Он здесь.

– Заходи, сынок! – пробасил динамик.

Лена мотнула головой в сторону двери. Игорь с похоронным лицом прошел в кабинет. Когда дверь за ним захлопнулась, молодая красивая женщина подняла руку на уровень глаз, медленно сжала кулак и, затаив дыхание, изо всех сил вогнала ногти себе в ладонь.

***

– Кончай ее охмурять, – сказал Папа вместо приветствия. – Выгоню. Безобразие. Устава не знаешь?

– Я больше не буду, Игорь Иванович, – пообещал Игорь.

– Как же… Садись вон туда, в кресло.

Кабинет у Папы был небольшой. Игорь прошел в угол, где по обе стороны от журнального столика стояли глубокие кресла, и осторожно присел в одно из них. Он был здесь уже в третий раз, но до этого его сажали за стол заседаний. А в это полное загадок утро беседа намечалась явно неофициальная.

Директор перебирал на столе какие-то бумаги. Игорь, борясь с желанием закинуть ногу на ногу, принялся осматриваться. Обстановка в кабинете не изменилась, только на столике перед Игорем появилась странная вещь. Замысловатая конструкция из гнутой проволоки – несколько подвижных колец и шарики-противовесы. Все это хитро сплетенное хозяйство крепилось на массивном плоском основании. Судя по всему, штуковина находилась в состоянии неустойчивого равновесия и от малейшего толчка должна была начать двигаться – крутиться и покачиваться. Таких игрушек Игорь раньше не видел.

– Ты когда обзываться перестанешь? – неожиданно спросил Папа.

– Виноват? – переспросил Игорь.

– Кто «внутряков» гестаповцами назвал? Что за аналогии такие?

– Игорь Иванович, а кто всех нас эсэсовцами зовет?

– И кто же?

– Народ, Игорь Иванович. И ничего страшного в этом нет. Никаких «таких» аналогий. Между прочим, это значит, что фашистская идеология окончательно признана ошибочной. Над ней можно только смеяться. Лубок, понимаете? Веселые картинки. Кто-то когда-то ляпнул, что Secret Service – это СС. И все, пошло-поехало. Ничего не изменишь уже. А аналогий нет. Просто так получилось.

– Нехорошо получилось! – заявил Папа агрессивно. – Это тебе кажется, что нет аналогий. И, между прочим, за дверями этого кабинета ты говоришь совершенно другое. Что аналогия куда глубже, чем кажется!

«Это не мент, – подумал Игорь. – Это операторы доложили. Ну, я их… Ну, я им… Придумаю что».

– Несешь черт знает что, – брюзжал Папа. – Восстановил против себя пол-Службы. Нельзя людям говорить все, что ты о них думаешь, прямо в глаза. А ты это делаешь постоянно. Ты что, нарочно решил создать вокруг себя полосу отчуждения, а? Откуда это презрение ко всем и вся, Игорь? Откуда это больное сознание превосходства? Кто тебе сказал, что ты лучше всех? Кто тебе сказал, что ты имеешь право судить, вешать ярлыки, провоцировать? А?

Игорь душераздирающе вздохнул и потупился.

– Актеришка! – выпалил Папа со странным выражением. – Передо мной хоть не играй, я тебя насквозь вижу!

– Игорь Иванович, вы зачем меня вызвали?

– Чего-о?!

– Игорь Иванович, я знаю, что вы отчего-то к моей судьбе неравнодушны. Спасибо вам большое, я очень это ценю, хотя и не совсем понимаю ваши мотивы. Но вы же меня вызвали не для того, чтобы мораль читать. Для этого есть непосредственное мое начальство. – Игорь произносил слова твердо, но Папе в глаза не смотрел. Ему действительно было стыдно от того, что этот взрослый и облеченный громадной властью человек рычит на него сквозь зубы, как на нашкодившего мальчишку.

– Все сказал? – поинтересовался Папа.

– Почти.

– Вот наглец! – произнес директор чуть ли не с восхищением. – Ты хоть на минуточку отдаешь себе отчет в том, кому замечания делаешь?

– Разумеется, – ответил Игорь кротко.

– И что?

– Зачем я вам нужен, Игорь Иванович?

– А не твое дело!!! – рявкнул Папа. – Мудак с гранатой!!! Бомбу он, видите ли, в кармане носит! Тоже мне выискался романтический герой! Охотник на зомби! Книжек начитался?! Мастером собак вообразил себя? Ты хоть понимаешь, какие могут быть последствия?!

– Игорь Иванович, вас там не было! – сказал Игорь твердо.

– Конечно, не было! А вот ты там был!