К-10 (сборник)

Почему у него при таком образцовом порядке далеко не всегда что-то путное выходит, а гораздо чаще не выходит ни черта, завлаб и сам не понимал.

Павлов достал пачку жевательной резинки, оторвал кусок фольги, вскрыл один из пультов, фольгу вставил между батареей и контактами, пульт собрал и разложил «дистанционки» по разным карманам.

– Вынимать из кликеров питание – не наш стиль, – сообщил он лаборанту. – А зачем обесточивать, это ты потом спроси у опытных старших товарищей. Которые хоть раз ходили с заказчиками на показы. Или просто в Декларацию прав животных загляни. Там черным по белому написано, когда можно кошек мучить, а когда нет.

Дежурный обалдел целиком и полностью. Настолько, что забыл спросить пропуск на «десятку» – пришлось завлабу самому об этом вспомнить и ткнуть бумажку несчастному под нос, чтобы тот записал номер в журнал.

– Расчетное время прибытия… – прочел лаборант из журнала.

Павлов оглянулся на Катьку. Та сидела рядышком, пребывая, судя по умильному выражению морды, в абсолютном довольстве. Завлаб понял: сегодня он с кошкой просто так не расстанется. Уж раз подфартило – напользуется всласть.

Да и кто его знает, как все обернется – может, им общаться ровным счетом день осталось.

– Пиши двадцать один, – сказал завлаб.

Вышли они из корпуса стильно: впереди Павлов, за ним, почтительно выдерживая дистанцию, красавица «десятка» с объемистым пакетом в зубах – дневной рацион, набор гребней, мусс для укладки, парадный ошейник.

Внешняя охрана «кошкиного дома», ни разу еще не видевшая трехцветки, принялась сверкать глазами, охать, ахать и постанывать. Наблюдая реакцию матерых вооруженных дядек, Павлов в который раз убедился – он сделал вещь. Настоящую, без дураков. Может, этим и надо было с самого начала заниматься? Растить животных, несущих радость людям? Да, но кто бы ему дал разработать столь потрясающее изделие, не будь оно изначально боевым…

– Это для самых примерных мальчиков, – величественно процедил завлаб, предъявляя охране Катькин пропуск. – Чтобы получить такую игрушку, придется вести себя на пять с двумя плюсами.

– Кого я должен застрелить? – с готовностью отчеканил старший поста, щелкая каблуками.

«А ведь рыжики, в принципе, отличный коммерческий продукт. Взять, что ли, Шарика за холку, раз он теперь зам по производству, сесть вдвоем, составить калькуляцию, и с ней – к директору? Мол, дайте год времени и денег на запуск новой серии – я вас озолочу? И мне плевать, зачем вы заказывали гражданскую версию, а потом обрадовались, когда я ее слил. Я все равно сделаю рыжиков, и вы еще поблагодарите меня. А?»

– Камуфляж-то африканский! – заметил один из бойцов. – Для саванны в самый раз.

– Ярковат, – усомнился старший и вопросительно глянул на завлаба.

«Ох, не сумею, – думал Павлов. – Не мое это. И вообще… Поговорю с министром, все и образуется. Только Бондарчук разозлится, что прыгнул через его голову. А как я ему объясню ситуацию за полчаса?

Да генерал просто не выпустит Катьку из машины! Экспериментальным образцам НИИПБ путь на волю заказан. Тут вам не автоматы-пистолеты, у нас и готовая-то продукция иногда завтракает товарищами старшими офицерами… Ладно, потом вручу Бондарчуку бутылку, которую сэкономил на Шарике».

– Это декамуфляж, – сымпровизировал Павлов. – Полицейский вариант. Честные граждане видят издали и радуются, а негодяи в страхе бегут.

– Я очень радуюсь, – заверил старший. – Просто душа поет.

Павлов хотел было приказать Катьке на прощанье раскланяться, но сообразил, что шоу повторится один к одному через несколько минут на выездном КПП, и передумал. Вскрылась негативная сторона обладания красивой и редкой вещью – повышенное внимание окружающих.

Водитель, увидев Катьку, чуть-чуть приопустил стекло и неожиданно севшим голосом прохрипел в образовавшуюся щелочку:

– Умоляю, не пускайте это на сиденье!

– Да оно и не поместится. Сядет в ногах. Не беспокойтесь, когти втянуты. А шерсть я соберу.

Водитель укоризненно покачал головой. Наверное, не поверил.

Бондарчук, похоже, успел отдышаться и прийти в себя – встретил он завлаба обычным своим начальственно-покровительственным взглядом и вопрос задал в излюбленном ключе да соответствующим тоном.

– Слушай, дорогуша! – первым делом выпалил генерал, когда Павлов открыл дверцу. – Еще с того раза хочу спросить – не слишком ли яркий окрас для Африки? И вообще, почему именно такой? Это могут принять за намек. Или ты ее нарочно расписал под золотую осень?

Павлов, рассмеявшись, пропустил Катьку в салон, и та сама, без приказа, устроилась у перегородки. Там были места для откидных сидений, как раз улечься рыжику.

Пришлось опять нести ахинею про декамуфляж. Впрочем, идею Павлов счел разумной, запомнил и отложил на потом. Ее просто нужно было грамотно обосновать.

– Широко мыслишь, дорогуша, – оценил Бондарчук. – Далеко глядишь. Полицейский вариант, м-да… Если министр об окраске спросит, ты что-нибудь поумнее соври, ладно?

– Хорошо, я скажу, что это гражданка, – предложил Павлов.

– Какая?! Вообще дурак? Не смей и думать! Изделие только с испытаний пришло, а они, видите ли, уже гражданскую версию готовят… Знаешь, дорогуша, меня терзают сомнения. Может, пока не поздно, вернуть твою зверушку обратно в клетку, а?

– Она тебе не нравится? – удивился Павлов. Ему даже не пришлось играть, он изобразил на лице недоумение вполне искренне.

Генерал посмотрел на Катьку и впал в глубокую задумчивость. Завлаб подался вперед и начальственно постучал по черной шторе.

Машина поехала. Катька хотела глядеть в окно, но сдерживалась, а генерал, судя по выражению лица, боролся с желанием задушить кошку в объятьях. «Волга» затормозила у будки КПП.

Бондарчук достал удостоверение. Въехать на территорию института было довольно просто, выехать без приключений – нереально. Даже Шаронов бросал машину на внешней стоянке. Однажды его угораздило охранникам нахамить, а те в ответ повысили бдительность, развинтили ему полмашины и ножовкой распилили насос на предмет изыскания в цилиндре краденых секретов. Шаронов убежал жаловаться, а когда вернулся с замом по режиму, КПП был весь в пене – огнетушитель попробовали распилить тоже. Поскольку обошлось без жертв, зам по режиму засчитал ничью и предложил конфликтующим мировую («Согласитесь, доктор, что все хороши – и они кретины, и вы, простите, идиот…»), а Шаронов с тех пор «Мерседес» оставлял за воротами и до «псарни» шел пешком.

Конечно, министерскую «Волгу» на КПП потрошить не осмелились, только заглянули в багажник и салон. Катька и тут произвела сильное впечатление, но Бондарчук ревниво взрыкнул на любопытствующих и посоветовал им нести службу. Ворота открылись. Павлов достал из кармана «дистанционку».

– Значит, так. Это стандартный кликер для полосатика, ты его знаешь, но я все равно обязан тебя проинструктировать. Гляди. Настоящая важная кнопка – красная, остальное все блеф. На кнопке предохранитель от случайного нажатия. Сдвигается так. Теперь задвигается. Держи. Нажми вот эту желтенькую с ухом, подай команду «внимание на меня». Катерина тебя помнит, но ей не вредно будет.

Бондарчук осторожно придавил желтую кнопку с пиктограммой «ухо».

Пульт издал короткий щелчок, не очень приятный для слуха, совершенно искусственный, вымученный, будто кто-то очень постарался изобразить на синтезаторе звук абсолютно неземной природы.

Катька с непередаваемой кошачьей грацией – стремительно, но в то же время плавно – обернулась к генералу.

– И? – спросил Бондарчук таким же подсевшим, как недавно у водителя, голосом. Только генерал – видно было – не с перепугу осип.

– И! – передразнил завлаб, вынимая у него из руки пульт. – Чеши за ушами, пока разрешаю!

Уговаривать генерала не пришлось.

– Как же она тащится, зараза… – приговаривал Бондарчук. – Как вкусно у нее это получается!

Павлов не стал объяснять, что от его собственных прикосновений Катька просто впадает в нирвану. Оказался занят – под шумок менял пульты. Институтские всегда так делали на показах, надеясь защитить своих подопечных от зряшной блокировки. Начали, не сговариваясь, после того, как один высокий чин, развлекаясь, несколько раз кряду нажал ту самую «настоящую важную кнопку», и пару изделий просто не удалось вывести из ступора. А уж сегодня дотошный завлаб хотел исключить любую случайность, даже самую нелепую. И каким бы милым и интеллектуальным ни старался выглядеть генерал-майор Бондарчук, его не «держали почти за своего» в НИИПБ, что бы куратор себе ни воображал на этот счет.

С этим парадоксом частенько сталкиваются люди, отдавшие жизнь «оборонке», как в погонах, так и без. Гражданский с военным могут вместе срубить дерево, разрушить дом и отвратительно воспитать сыновей, но все равно каждая сторона подсознательно считает другую чуточку недоделанной, а потому требующей присмотра и не заслуживающей полного доверия.

– Павлов, а Павлов, – позвал Бондарчук. – Хочу, дай!

– На, – завлаб протянул генералу неисправный кликер.

– Ты не понял, дорогуша. Хочу такую кошку. Серьезно.

«Отлично, – улыбнулся про себя Павлов. – Теперь провернуть тот же фокус с министром, и дело в шляпе».