Грань безумия

– Я убью тебя и сожру твою печень!

– Тогда я убью тебя и сожгу на этом костре. Хочешь?

– Не хочу.

– Дай слово, что немедленно принесёшь целую кладку хрустальной икры и отдашь её мне так, что я смогу её взять. А я даю слово, что, получив икру, не стану ни убивать тебя, ни бросать в костёр, ни вырывать твою печень, ни протыкать стрелой. Я обещаю отпустить тебя целым и невредимым. Теперь решай. Только быстро.

– Согласен, – горлом просипел гнилой карлик. – Я принесу и отдам тебе хрустальную икру, всё равно она невкусная. Обещаю. Но потом я обязательно убью тебя и сожру твою печень.

– Договорились, – прогудел из-под повязок Стан. – Идём, я отнесу тебя туда, где поймал, и там выпущу.

Обратный путь к краю топи занял пять минут. Карлик смирно висел и не пытался ни дёргаться, ни плеваться. Стан опустил карлика на землю, снял с шеи петлю, развязал руки.

– Дальше выпутаешься сам, а я буду ждать тебя возле вон того дерева.

Карлик не ответил, выдирая изо рта деревянную распялку. Через минуту он был свободен и метнулся к топи. Вопреки ожиданиям он не нырнул в тину, а, извиваясь по-змеиному, пополз по тонкому ковру переплётшихся трав, казалось бы, неспособному выдержать и куличка. Через полминуты его было не различить даже без мутных змеиных очков.

Стан отошёл немного назад, присел рядом с Раллихом.

– Сделали, что могли. Теперь остаётся ждать, а получив икру, суметь унести ноги.

– Думаешь, принесёт?

– Раз обещал, то принесёт. Я же говорил, врать они не умеют. Нам тоже трогать его нельзя, незачем обучать их лжи.

Раллих вздохнул и ничего не ответил. Лишь немного погодя спросил:

– Не пойму, как уродец разговаривал с распяленным ртом? Чревовещатель, что ли?

– Может, и так. Но мне кажется, что это просто звучат их мысли. Потому они и врать не могут: самого себя не обманешь.

– Но это телепатия! В столице телепатией владеют только самые знатные маги!

– Здесь не столица. В Вымерте телепатия доступна оборотням и гнилым карликам. Возможно, и ещё кому-нибудь. Но это так, размышлизмы. Из них для нас ничего не следует. Сейчас главное – икру получить. Я пойду поближе к трясине, а вы с луком тут будьте. Если что – прикроете меня. Но в нашего посланника не стрелять ни в коем случае.

– Ещё бы отличить его от остальных и прочих.

– Придётся постараться.

Ждать пришлось около получаса. Карлик возник словно из ниоткуда. В лапках он держал зеленоватую пирамидку, напоминающую небольшую виноградную гроздь.

– Вот икра.

Стан поставил на землю открытую берестяную кубышку, отступил на шаг.

– Положи туда.

Карлик переложил свою ношу в кубышку, проворно отпрыгнул. Стан приблизился, закрыл и поднял кубышку.

– Ты взял? – просипел карлик. Голос его ничуть не отличался от того, что был, когда рот его распирала деревяшка.

– Взял. Ты свободен, можешь идти.

На этот раз карлик не отползал, а головой вперёд нырнул в топь. Гладь не возмутилась, лишь из глубины поднялось несколько пузырей. И в то же мгновение воздух наполнился глухим фырканьем и харкотными звуками плевков. Когда гнилые карлики сумели подкрасться и засесть среди осоки, не определил бы самый опытный следопыт.

Стан бежал, прижимая к груди драгоценную берестянку. Раллих, привстав на одно колено, наугад стрелял по нападавшим. И хотя он никого не видел, ни одна стрела не пропала даром. Есть такое умение у лучших выпускников стрелковой школы.

– Отходим! – крикнул Стан.

Охотники бежали от своей недавней добычи. Остался позади пригорок, где чадили останки убитого карлика, пробежали два других подготовленных, но не пригодившихся для стоянки места. Сложенный сушняк ждал, когда его подпалят, но добытчики не остановились, торопясь к третьему, последнему лагерю.

Там их ожидал сюрприз. Место было удобное, сухое, родник бил неподалёку, и кто-то успел воспользоваться чужими трудами. Горел огонь, куча набранного валежника уже прогорела и рассыпалась жарким углем. Возле огня сидел человек. Его лицо было видно вполоборота: обветренное, с неровно постриженной бородой. Суконная куртка и штаны, какие носят крестьяне и охотники, высокие сапоги с раструбами. Тощая котомка валялась на земле.

Всё в путнике было привычно, ничто не резало глаз, но Стан решительно подал напарнику знак: опасность! Следующий знак был также прост и понятен: стреляй!

К стрельбе Раллих был готов, но стрелять по человеку только потому, что он разжёг чужой костёр и греется у огня, казалось невозможным.

«Стреляй!» – обозначил беззвучный приказ Стан.

Издалека донёсся ставший уже привычным зов готовящихся к превращению оборотней. Мужчина, сидящий у костра, внезапно поднял голову и вплёл свой голос в общий хор. Лицо его оставалось безучастным, только жилы на шее напряглись, выдавая наблюдателям, что вой этот не просто развлечение, а вкладывается в него некий сакральный смысл.

Теперь всё стало ясно, сомнений не оставалось. Раллих натянул лук и, дождавшись, когда смолкнет последнее тремоло, спустил тетиву. Стрела вонзилась в шею, сидящий упал лицом в угли.

Стан подскочил, ухватил упавшего за ноги, волоком оттащил от огня.

– Вервольф? – спросил Раллих.

– Да.

– Почему он одет?

– Разговоры потом. Сейчас быстро кипятить воду в этом котелке, а потом самому мыться в ручье. А я потом – если успею. Через час, а может и раньше, луна войдёт в нужную фазу. За это время надо с хрустальной икрой разобраться и подготовиться к драке с оборотнями.

Раллих подхватил котелок и кинулся к роднику, возле которого была обустроена стоянка. Притащил воды, пристроил котелок прямо на угли, побежал заниматься стиркой и мытьём.

Когда он, посиневший от родниковой воды, вернулся к огню, там вовсю кипела работа. Часть углей Стан отгрёб в сторону, и там горел второй костёр, на котором обугливались вещи Стана: головной платок, очки из змеиной кожи, перчатки.

– Проще сжечь, чем отмыть, – пояснил Стан. – Всё ядом заплёвано. Да ещё и колючки. Они колючками через трубку плевались. Хорошо, ни одна куртки не пробила. Но разукрасили меня, что бешеного ёжика.

Оборотень лежал чуть в стороне от костра. Стрела, пробившая горло, торчала в ране. Куртку и сапоги жертвы Стан уже снял, так что тело лежащего можно было разглядеть в подробностях. Ничего звериного в нём не наблюдалось. Раллих обратил внимание, что руки вервольфа завёрнуты за спину и крепко связаны.

– Зачем это?

– Так он ещё дышит. Живучий, чертяка.

– Добить, и дело с концом.

– Не стоит торопиться, особенно там, где уже ничего не переделаешь. Вам доводилось видеть трансформацию вервольфа? Мне – много раз, но этот случай особенный, ведь человеческая ипостась смертельно ранена. Хватит ли сил на превращение, а появившийся зверь будет ли здоровым или полудохлым? Охотнику надо знать все эти вещи. Но пока моя очередь мыться в ручье, а вы следите за кострами; вода скоро закипит.