Война миров

– Исключено, – резко ответила она. – Я не хочу, чтобы мой сын знал, что вы оказали мне услугу.

– А муж?

– Ему не надо говорить. Но если узнает – поймет. Потому что его честь задета не будет никак.

– Хорошо, сеньора Вальдес. Я сделаю все, что вы попросите.

– Это… – Сеньора поднесла руку к губам подозрительно знакомым жестом, но тут же опомнилась.

Я правильно ее поняла. Включила дополнительную вентиляцию, достала самодельную пепельницу на липучке и приклеила ее к крышке перчаточного ящика.

– Пожалуйста, сеньора Вальдес.

– У меня нет сигарет.

– У меня есть, но я не уверена, что вы будете такие курить. – Я достала пачку, показала ей. – Они мужские. Если будете – пожалуйста, угощайтесь.

– О, – сеньора приподняла брови, – вы позволяете себе очень дорогие сигареты.

– Я редко курю и в месяц трачу на них меньше, чем на самый дешевый кофе.

Сеньора глубоко и нервно затянулась. Через несколько секунд успокоилась и заговорила:

– Вы необычный человек, Долорес. Я повидала деревенских девушек, когда проводила политические акции. Все они были хитры, расчетливы, а большинство – еще и лживы. Ими руководила жадность. Никто не желал заглядывать в завтрашний день и отвечать за свои поступки. Увы, это свойство неразвитого разума – рвачество и эгоизм. Дай мне сейчас, а потом хоть потоп. Вы разительно отличаетесь от них. Не удивлюсь, если у вас не было подруг в школе. Или была, но какая-нибудь забитая девочка, которая сразу после конфирмации засобиралась в монастырь. Угадала?

– Вы совершенно правы, сеньора Вальдес. Моя единственная подруга Анхелика – монахиня.

– Пожалуй, даже хорошо, что вы переехали в город. Здесь у вас есть шанс стать счастливой. Но вам будет трудно. Знаете, что подумали бы все мои знакомые, услыхав, какие требования установил шоферу мой муж? Что он выскочка, вот и старается показаться благородным в каждом своем поступке. Что он просто сноб. Что больше всего он боится, как бы ему не напомнили, откуда он родом.

– Но ведь на самом деле, сеньора Вальдес, он просто беспокоится о вас, разве нет?

– Да. Конечно. Но многие знакомые до сих пор жалеют меня, что я вышла за выскочку.

Я засмеялась.

– Что смешного вы нашли в моих словах?

– Сеньора Вальдес, вы вышли за человека, который почти на шестьдесят лет старше вас. И неважно, выскочка он или нет. Если вы, будучи юной девушкой, вышли за старика – значит, он достоин верности и уважения. Генерал Вальдес – честный. Никто не может обвинить его в подлости, трусости, жадности или зависти. Он всего добился в жизни сам. И я думаю, что если бы он хотел показаться настоящим аристократом, то он, напротив, позволил бы вам все, что вы хотите. Потому что он еще и очень умен.

– Это правда, – ответила сеньора Вальдес и снова отвернулась.

Какая прелесть. Ну то есть человек сам напрашивается на вербовку.

– Иногда мне кажется, что вы не та, за кого себя выдаете, – произнесла вдруг сеньора и снова закурила. – Я не отказываю провинциалкам в уме и сметливости, но вы превосходите всех, кого я видела. А я видела очень много. Вы красивы, начитанны, у вас грубое произношение, но речь правильная. И суждения подобают женщине, которая пожила уж точно подольше вашего. Вы простодушны, но ваше простодушие не имеет ничего общего с простотой «детей природы». Я видела, как вы держитесь за столом. Девочки из деревни так не умеют. Кто вы, Долорес?

Ну зашибись, подумала я. Моя легенда не рассчитана на задушевные беседы с родовой аристократией. Ладно, к счастью, история реальной Долорес Кастро оставляет простор для импровизации, да и, к слову, настоящая Долорес ничуть не уступает мне по части манер, и мозги у нее неплохие. С характером беда, конечно, но девушка догадалась после армии уйти в монастырь, так что ее трусость уже не ее проблема.

– Сеньора Вальдес, вы не захотите со мной разговаривать, если узнаете, – сказала я.

– Ах вот оно что. То есть некая тайна есть?

– Я только прошу вас, – твердо сказала я, – ни за что не выходить из машины, потому что мы уже за городом и вам опасно оставаться тут одной. Я понимаю, что вам будет неприятно оставаться в машине, но подумайте, что есть вещи выше брезгливости.

– О чем вы, Долорес?

– Я незаконнорожденная.

Несколько секунд в салоне было тихо. Сеньора даже пепел не стряхивала. Потом опомнилась:

– И вы думаете, что я отказалась бы даже оставаться в вашей машине из-за этого?!

Я пожала плечами:

– Из-за этого у меня не было друзей в деревне. Меня отдали в школу подальше, чтобы там никто не знал о грехопадении, совершенном моей матушкой. Но там узнали. Поэтому у меня была только одна подруга. Я никогда не ходила в гости к своим ровесницам и ровесникам – их родители считали, что на мне клеймо и дети замараются, если будут дружить со мной. Я никогда не смогла бы выйти замуж в нашей местности, поэтому уехала в столицу. Но даже здесь люди инстинктивно чувствуют, что на мне печать греха, и сторонятся меня.

– Какая… какое варварство! – с чувством произнесла сеньора. – В наше время – и такие звериные нравы! Только из-за того, что молодая женщина оказалась неразборчива…

– Не только, – невежливо перебила я. – Бабушка очень постаралась, чтобы причиной смерти моей мамы указали грипп. На самом деле она повесилась. Ей было восемнадцать лет. Мне об этом рассказали соседи.

– Какой ужас, Долорес, – сказала сеньора. – И вы расплачиваетесь за грех ваших родителей… Вы знаете, кто ваш настоящий отец?

– Нет, – я покачала головой. – Но бабушка знает. – Я нашла в архиве на чипе фотографию красивой девушки, вывела ее на монитор навигатора. – Это моя мама. – Положим, никаких грехов она не совершала, она была просто сумасшедшей, но кто это проверит? – Моя бабушка с шести лет служила в богатом доме. Когда ей было тридцать восемь, хозяйка дала ей богатое приданое и позволила выйти замуж за конюха. В сорок один бабушка родила мою маму и сразу стала ее воспитывать так, чтобы мама могла служить. Бабушка говорит, что мама была, к несчастью, так же красива, как и глупа. В тринадцать лет ее определили на службу. А в пятнадцать хозяйка дала ей приданое и нашла сговорчивого мужчину, согласного жениться на беременной. Я знаю только, что моим настоящим отцом был не сын хозяйки, а его друг. Приехал погостить на каникулы, а так он из Золотого Мехико. Но это все, что мне о нем известно. Я даже не выяснила, почему хозяйка дала моей маме приданое, а не выгнала из дома.

– Поэтому-то человек, считавшийся вашим отцом, и отказался брать вас с собой в новую семью?

– Да. Хотя сеньора Валентина упрекала его за это. Я однажды услышала, как она сказала: «Ты должен держать слово. Ты перед Богом поклялся считать эту женщину своей женой, а ее дочь – своим ребенком. Ты не имеешь права отказываться от девочки». Но папа не согласился. Да, я называю его папой, ведь он три года, пока мама была жива, воспитывал меня. Но сеньора Валентина все равно не оставила меня заботой. Если бы не она, я не смогла бы пойти в дорогую школу, не научилась бы водить машину… И она убедила бабушку, что мне лучше уехать в столицу. В деревне мне нипочем не найти мужа. А здесь я могу встретить славного человека.

– И как вы представляете себе будущего мужа? – с легким холодком спросила сеньора.

– О! – Я расплылась в улыбке. – Мне бы хотелось, чтобы он был старше меня. Может быть, даже вдовец. Я буду любить его детей и стану им доброй матушкой. А еще хорошо бы, чтобы он владел молокозаводом. Пусть даже маленьким.

– Почему?

– Потому что, во-первых, тогда я смогу пить парное молоко каждый день, а во-вторых, плохой человек не может владеть молокозаводом.

– Вы уверены?

– Конечно! У плохих людей молоко сразу скисает, это всем известно!

Сеньора вежливо хохотнула.

– К тому же такой человек вряд ли упрекнет меня за мое происхождение, – добавила я. – Ему будет важно, какая я жена, а не кто были мои родители.

– Вы блюдете себя? – спросила сеньора весьма строго.

– Конечно, – я очень натурально растерялась. – Конечно, разве можно иначе?

– Вас видели в компании падшей женщины.