Дама с собачкой

– Так как?

– Ужасно! Кэрол вынула из меня душу всего за несколько часов. Не понимаю, как ты выдержал с ней восемь месяцев?

– Семь с половиной. Но шесть часов в сутки я спал и еще восемь проводил на лекциях. Еще пять часов в сутки Кэрол болтала с подругами, а не со мной. Она хочет с твоей помощью найти рукопись?

– Да, прожужжала мне все уши. Гениальный роман Мэрилин Монро, не утративший актуальности до сих пор, бла-бла-бла… Я едва удержалась, чтоб не спросить: как насчет легкого недоразумения? Его точно написала Мэрилин? Может быть, ее муж? Или Элис Манро, нобелевская лауреатка по литературе?

– Он существует. Но это подделка. Кстати, очень умелая. Написала ее подружка Кэрол, чтобы поиздеваться. Ты, наверное, слышала о ней – Дженнифер Сава, она в конечном итоге стала писательницей.

– Еще бы я не слышала! Даже читала.

– Что именно? «Черного петуха» или «Слово о любви»?

– И то и другое.

– «Слово» – хороший роман. Она начала писать его, когда я учился на историко-архивном. Показывала мне первые страницы. Тогда я подумал, что ошибся в выборе жены. Дженнифер и вполовину не так красива, как Кэрол, но женщина, которая много пишет, очень мало говорит. Мистификация с якобы утерянным романом Мэрилин Монро вполне в духе Дженнифер.

– Да бог с ним, с романом. Кэрол измотала меня, пять раз поведав семейную историю. Ах, Мэрилин и Джон Кеннеди, ах, какая пара!..

– История твоей семьи ничуть не более правдоподобна.

– Ну не скажи!

– Почему же? Не было никакого легендарного снайпера Слоника. А был Александр Солоник, наемный убийца на службе у русской мафии. И ваша семья ни малейшего отношения к нему не имеет.

– Это ты тоже узнал, проучившись полтора года на историко-архивном?

– Нет, этот случай приводился как пример в теории криминальной психологии. И проучился я там не полтора, а два года.

– Да и наплевать. Пусть даже наша фамилия произошла от того, что солдат в противогазах называли «слониками»! В любом случае наша зафиксированная родословная идет от парня по имени Иван Кузнецов…

– Вот это правда, – перебил меня Август. – И что ты решила?

– Не знаю. Может быть, возьмусь. Для тебя, конечно, задача плевая, а мне нечем заняться.

Я умолчала, что мне позарез нужна работа, чтобы не вспоминать страшные сны.

– Не стоит.

– Она отомстит за пренебрежение.

– Мстить она будет мне, так что это не твоя головная боль. А мне она и так мстит регулярно, я давно привык.

– Вот же человеку заняться нечем, – вздохнула я.

Август промолчал. Сегодня у него не было настроения читать мне лекцию по криминальной психологии.

Мы вернулись в кабинет, но желания болтать не возникало. Август обложился виртуальными мониторами и затих. Я подозревала, что он опять нашел в Сети каталог доселе неизвестного коллекционера машинок и теперь присматривается, что бы прикупить. Августа интересовали только красные машинки, другие, сколь угодно редкие, он в упор не видел. А я в сотый раз просматривала клиентскую базу. Разумеется, как у любого инквизитора, у Августа было про запас некоторое количество отклоненных заказов. Его не привлекала простая работа, поэтому такие дела, если хватало времени, вела я.

Вызов пришел по федеральному каналу с незнакомого номера. Я ответила:

– Приемная Августа Маккинби, инквизитора первого класса, говорит Делла Берг.

На мониторе появилось решительно незнакомое, но приятное мужское лицо.

– Я Тит Долорин, адвокат Максимиллиана ван ден Берга. Мне бы хотелось побеседовать с Офелией ван ден Берг. Если не ошибаюсь, это вы.

Я внутренне подобралась. И краем глаза отметила, как окаменели плечи у Августа.

В том, что мы с Максом разошлись окончательно, его заслуг было три четверти. Я сомневалась, почти согласилась дать Максу второй шанс, сама себя убедила, что можно справиться даже с его изменами и единственной нашей неразрешимой проблемой, о которой, кстати, Макс не знал… Август отговорил меня. И теперь опасался, что Макс не угомонился и придется выдержать еще один бой.

Ничего удивительного в его поведении не было. Август очень тяжело ладил с людьми, долго привыкал. Я – исключение. Мы поладили быстро. Я полностью устраиваю его в качестве ассистента, и Август опасается не найти мне замену. А без ассистента-оперативника инквизитору работать очень трудно. Тем более я не только ассистент, еще и доверенный секретарь. Раньше Август никак не регулировал мою личную жизнь, хотя я живу в его доме. Мужиков не вожу – и ладушки. Но потом до него дошло, что мое замужество означает поиск нового помощника, и Август встревожился.

Тем не менее две недели назад мы крупно поссорились – только из-за его личной жизни, а не из-за моей. Августа убедили жениться на некой Фионе Кемпбелл. Мы с его невестой друг дружку невзлюбили сразу и взаимно. Она наговорила мне гадостей, я ответила асимметрично – потребовала у Августа досрочного прекращения контракта и полного расчета. Август пришел в ярость. Честно говоря, я удивилась. Он очень хладнокровный человек: инквизитор и не может быть другим. А тут взорвался, как бомба. И удивил меня второй раз: этот парень, прошедший британскую классическую школу для мальчиков, благовоспитанный до омерзения, оказался дико изобретательным на оскорбления. Мы орали друг на друга до хрипоты, долго орали. Потом он задел меня особенно круто, и я просто наподдала ему в коленную чашечку. Он увернулся, а я поняла, что поколотить своего шефа на прощание – отличная идея. Так что мы еще и подрались. Наверное, я сошла с ума, потому что он тяжелей меня более чем вдвое. Притом его вес – это вес мускульный, жира на нем отродясь не водилось. Если бы Август один раз, всего один раз поймал меня на кулак… А он держал ладони раскрытыми и вообще не бил, только закрывался и иногда коротко отталкивал меня. Ну и сбрасывал с себя. На полу я изрядно повалялась, что только прибавило злости.

Увольнять меня он отказался. Прибавил зарплату. Помолвку разорвал. Ругались мы еще сутки, в перерывах я кормила его любимой кашкой и зашивала бровь. Еще утешала его маму, которая принеслась с Земли выяснять, что случилось, если Август разорвал помолвку без объяснений. Мама у Августа совершенно очаровательная. Настоящая леди. Чем-то она напоминала мне Эмбер Мелроуз, ныне Рассел, мою лучшую подругу. А я вела себя как форменная грубиянка, вчера из казармы. Попутно я закрыла одно наше дело, взяв подонка с поличным. Когда возвращалась из полиции, попала под машину, точнее, на машину. Фиона решила свести счеты. От наезда я, понятно, ушла, перекатилась через крышу, но улетела в густой кустарник. Ободралась вот от шеи до пяток буквально. Ничего серьезного, много ссадин да помятые ребра, но я до сих пор сижу очень прямо, стараясь, чтобы одежда не цеплялась за струпья на ранках. Август случайно увидел мою разукрашенную спину и без моей просьбы увеличил зарплату еще немного, а заодно поклялся, что больше своих баб в дом водить не будет.

Вот так и получилось, что я сквиталась с ним за вмешательство в мою частную жизнь. Но с тех пор Август стал еще больше бояться, что я найду себе другую работу. Или вернусь к Максу.

– Да, мистер Долорин, это я. Чем могу помочь?

– У меня есть поручение к вам, касающееся моего бывшего клиента.

– Бывшего? – Я похолодела.

– Да, в сущности, мой контракт закончился, остались кое-какие незавершенные дела.

– Я даже немного испугалась. Мало ли, знаете… Дурное известие?

– М-м, нет. Последний раз я видел князя в начале февраля. Никаких известий о нем не имею. Насколько знаю, он собирался сменить имя и вернуться на службу в армию. Надеюсь, у него все в порядке, иначе мне в течение этого года сообщили бы… Нет-нет, от меня вы точно ничего дурного не услышите.

– Спасибо, вы меня успокоили. Чем могу помочь?

– Мне бы хотелось встретиться с вами. Я специально прилетел на Таниру, остановился в отеле «Паттон».

– Пусть приезжает сюда, – процедил Август.

– Мистер Долорин, – сказала я, – будет лучше, если вы приедете в приемную. Когда вам удобно?

Я записала его на час дня, объяснила, как проехать.

– Интересно, – нейтрально сказала я Августу, хотя он ничего не спрашивал.

Август пялился в свой монитор изо всех сил. Под правой рукой у него лежал шлем полной интерактивности, как будто Август собирался с головой нырнуть в свои дела.

– Максим Люкассен, – произнес он.

– Что?