Модноверие. От страшного до смешного

– Это зачем? – спросил дядька Ринат.

Мирко покосился на него с превосходством – эх, такой большой и умный, рассказывает так, что заслушаешься, из дальних мест пришел, магазин и бензин видел, а простых вещей не знает.

– Так положено. Велес – он всякому лесу хозяин, захочет – погубит тебя в чащобе. Дикого зверя наведет или змею ядовитую. Или дерево сухое на тебя уронит, на голову. Хотя бы грибы и ягоды попрячет, и дороги не даст… Так что лучше попросить, как надо.

– А если этого не сделать?

Мирко только вытаращился на чужака… как так не сделать?

Может быть, отправляясь на рыбалку, не помолиться берегиням и Водяному Хозяину? Или в Ярилин день не развести огромный костер в честь светлого огненного бога, а на Комоедицу не спалить чучело надоевшей зимы?

В душе заворочались обида и злость.

– Ты не сердись, – проговорил дядька Ринат мягко. – Я просто хочу разобраться. Понимаешь, вы вроде такие гордые, свободные русичи, а при этом без ритуала и молитвы шага не ступите… Ладно, замяли пока… Рассказывай, где у вас тут Запретный Лес и грибные места, куда ходить можно, а куда нельзя…

Но Мирко уже расстроился, и говорить ему вовсе не хотелось.

Так что за оставшееся время, пока чужак не устал и не попросился обратно, они обменялись лишь парой слов.

Ближе к закату, когда народ вернулся с работы, собралось деревенское вече.

Зазвенело било, повешенное на огромной ели у входа в капище, и народ принялся выходить из домов.

– Захвати дружка своего, – велела Мирко тетка Светлана, и мальчишка ощутил, что краснеет: и так с вечера сверстники дразнят «чужаковым другом», а теперь еще и она! – Разговор о нем пойдет.

Дядька Ринат, услышав, что его на вече зовут, хмыкнул, но с лежанки поднялся. Захватил палку, и они пошли, точнее, потащились, и немудрено, что явились к капищу последними.

Под Триглавом кучкой собрались волхвы, в середине, как положено, сам Огнеяр с белой бородищей и в бобровой шапке, рядом наставник и лекарь, и кузнец со зверознатцем. Чуть подальше встали старики и мужики, за ними женщины, ну а детворе место в задних рядах, все равно говорить им пред ликом богов никто не даст, не доросли еще.

– Иди сюда, чужак! – прогромыхал Огнеяр, сверкая глазами, и от голоса его Мирко вздрогнул: что-то крылось в этих словах опасное, холодное и злое, точно затаившаяся под корягой гадюка.

Дядька Ринат усмехнулся как ни в чем не бывало, потрепал мальчишку по волосам и двинулся вперед, через толпу. Ну а Мирко остался на месте, топчась и ежась.

– Ну вот, – начал Огнеяр с любимой присказки, – теперь, перед ликом русичей… Поведай нам, что ты за человек и что забыл в наших краях.

– Имя мое вы уже знаете, – чужак пожал плечами. – Путешественник я. Походник. Хожу по лесам в одиночку.

– Да ну? – Седые брови Огнеяра поднялись, волхв-лекарь дернул себя за бороду. – Зачем же?

– Для удовольствия.

Судя по лицам, волхвы дядьке Ринату не верили, да шепотки гуляли по рядам недовольные, раздраженные. «Лжец», – бурчали женщины. «Шпион», – бормотали мужчины, и последнего слова Мирко не слышал никогда, зато хорошо знал, кто такие крестоносцы и атеисты, которых вспоминали тоже.

Как и то, что, если один из них попадет к русичам, его надо принести в жертву богам…

Но ведь у дядьки Рината нет рогов и волчьих зубов, и даже креста!

– А по крови кто будешь? – спросил Огнеяр, и собравшиеся на вече люди дружно замолчали, даже дышать вроде бы перестали.

– Татарин.

Верховный волхв не изменился в лице, зато физиономии волхва-наставника и кузнеца перекосило от отвращения, а женщины забормотали, поминая Великого Рода и Перуна, от врагов обороняющего.

– Не нашей крови, – проскрипел Здравобор. – Хотя это и по роже видно.

– Что же не вашей? – сказал чужак очень спокойно. – Ведь ты мне рану зашивал. Неужели твоя кровь не так красна, как та, что осталась на бинтах и на твоих руках?

– Мне их пришлось вымыть! – Ноздри волхва-лекаря раздулись, глаза выпучились, лицо побагровело; Мирко никогда его таким не видел. – И я искуплю грех пред богами! Ты же…

– Тихо! – прогремел Огнеяр, и Здравобор смолк, даже младенец на руках у одной из женщин перестал пищать.

Только дядька Ринат не послушался.

– Что за комедию вы тут устроили?! – спросил он раздраженно, глядя прямо в лицо верховного волхва. – Забились в глухой лес, играете в древних язычников, головы детям дурите всякими богами и арийскими ведами? А сами-то с остальным миром не порвали! Вы же…

– Тихо, – повторил верховный волхв, на этот раз негромко, только это прозвучало намного страшнее, так что Мирко задрожал, ему захотелось убежать, закрыть глаза и уши, не видеть, не слышать.

– Ты чужак, и ты не будешь посягать на то, как мы живем, хотя бы из чувства благодарности, – продолжил Огнеяр, и слова эти породили в капище многоголосое эхо, словно Макошь, Даждьбог, Ярило и остальные повторяли его речь деревянными ртами. – Или ты забыл, что, если бы не мы, ты бы уже умер, и никто бы не узнал, где твоя могила?

Дядька Ринат опустил голову, уставился в землю, точно провинившийся мальчишка.

– Гордые, свободные русичи живут здесь, под ласковой дланью истинной веры! Отринули мы соблазны атеизма и рабское поклонение чужим, ложным, мертвым богам! – Верховный волхв увлекся, и голос его вновь стал громче. – Прошлому нет дороги сюда! Понимаешь ты это? И любую опасность для нашей общины мы… – он помолчал, – …ликвидируем. Без сомнений и жалости. Здесь все будет по Покону, и никак иначе! Уяснил ли ты?

– Да, – прозвучало это глухо, слабо и неуверенно.

– Вещи твои мы тебе сейчас отдадим, – сообщил Огнеяр уже более спокойно, зато Мирко от стыда чуть сквозь землю не провалился: про тяжелый мешок дядьки Рината совсем забыл, как и про корзину, ну да, видимо, кто-то из мужчин-охотников по следу прошел, все отыскал. – То, что можно другим показывать, мы тебе оставили, не бойся.

Чужак засопел, сжал кулаки.

– Кровь, конечно, штука важная, – тут верховный волхв метнул сердитый взгляд на лекаря. – Но вера, я считаю, важнее. Так что, если хочешь, можешь тут остаться. Навсегда. Мужчина ты крепкий, девки у нас на выданье имеются, один не заскучаешь, без дела тоже… Но сам понимаешь…

Мирко от радости чуть не подпрыгнул: ух ты, вот это было бы здорово!

Только вот дядька Ринат почему-то счастливым не выглядел.

– Истинную веру принять? – спросил он. – Хорошо, я подумаю.

– Думай, только не очень долго, – сказал Огнеяр. На этом вече, собственно, и закончилось.

Совместная молитва всем богам и малая жертва согласия, когда Триглаву режут курицу, не в счет.

Следующим утром Мирко поручили точить затупившиеся косы, а дядька Ринат стал ему помогать.

Удивительно, но оказалось, что косы он, такой взрослый, ни разу в жизни в руках не держал. Мирко почувствовал себя взрослым и умным, когда показывал, как ее брать и как править острие точильным камнем.

Сидели они в тенечке, под боком родового дома Медведя, и работали поначалу в тишине. В деревне царила пустота, солнце жарило, и все работали в поле, только Буран валялся под кустом, вывалив язык и тяжело дыша – как взялся с первого дня присматривать за чужаком, так и не отстал.

Потом Мирко не выдержал.