Душа-то бдит

У Всевышнего нет ничего личного, поэтому он не считает нужным существовать даже как вымысел, даже таким, каким ему быть предписывают беспомощные законы религиозного скудоумия, – намазанным на доску, на штукатурку, на парчовые рамена иерархов.

Всевышний – жажда хотя бы кому-нибудь поверить и не ошибиться.

Всевышний – непревзойдённый метаферизм человечества.

К Всевышнему как ни придешь, – все он вышел на минутку, – хлопотать по чужим делам.

Любовь Всевышнего прекрасна, – любовь Мурки, Жучки, Бобика – доступна.

Когда Всевышнего призовут к ответу за разорительные для сильных мира наживы Великодушные дела его, прокурором будет женщина, ответчиком мужик.

Было бы у Всевышнего что налить Земеле, не слезал бы и я с небес.

Всех, даже Всевышнего можно очаровать покаянием, всех, кроме души. Если это оспоримо – души нет.

К Всевышнему уходят от самосуда собственной души.

ПРИТЧА. Всевышний молчит. Это не означает, что внимает басням человека о родстве собственного воображения с творческой шизофренией, в бреду одиночества рожающей нестерпимо прекрасных Богов, Героев и рабов-сволочей из презрения к безродности своих изобретателей, навязанных ему эволюцией.

Боги насилуют беззащитные фантазии человека чтобы создать параллельный мир дарового счастья для дармоедов.

Богов создают рабы праздного разума, пахать на себя Богов обязывают свободные от праздномыслия…

Всевышний молчит, но никто никогда не поверит, что ушей у Всевышнего нет, как не может быть головы даже у коровы.