Миллион для гения

«Приговор».

«Шоу – Криминальное болото».

«Шоу – Криминальная топь».

«Кинофильм – поцелуй на выстрел».

Ребенку, который был сейчас один дома, стало страшно от этой программки. Он забился глубже в диван, обложился подушками, вжался в спинку. Все время хотелось оглянуться и посмотреть – кто у него за спиной. Там была только стена и ничего больше! Он знал об этом, иначе и быть не могло, но обернуться не смог. И теперь пространство большой комнаты пугало. В каждый миг из любого уголка могло появиться нечто и броситься на него. Он уже не успевал смотреть по сторонам. Нужно найти угол, откуда будет все видно. Нужно забиться, спрятаться, не высовываться! Он пополз под диван, едва протиснувшись. Пахло пылью, было тесно, но стало спокойнее. Понемногу пришел в себя, но телевизор не выключил. Почему не выключил? Почему, не отрываясь, он смотрит на этот экран и не может от него оторваться? Смотрит и смотрит, словно лучик, исходящий оттуда, немыслимым магическим образом приковывает его внимание, мысли, маленькое тело, крошечную жизнь и его судьбу! Теперь он на короткой привязи у магического прибора, который сеет «хорошее, доброе, вечное».

Леонидов оторвался от программки и своих мыслей. Стало не по себе. Он перевел дух, снова посмотрел на экран.

– Слава Богу, – подумал он. Зазвучала с детства знакомая мелодия, и появилась знакомая заставка – «Новости дня». Можно расслабиться и передохнуть, – подумал он. Мелодия закончилась, и тут прорвало.

Захотелось зажмурить глаза. Это не был документальный или художественный фильм, не был экран криминальных сообщений. Шли самые обыкновенные новости. Новости дня:

– В результате беспорядков в Лондоне 8 полицейских получили ранения, один человек погиб.

А толпы людей уже крушили витрины магазинов, поджигали машины, забрасывая полицейских камнями и бутылками с зажигательной смесью и растаскивая награбленное.

– В отношении напавших на АЗС возбудили уголовное дело.

Теперь камера наблюдения показывала пятерых в масках, которые из маленького окошечка вытаскивали за волосы девушку-кассира, потом врывались внутрь заправки и расстреливали сейф. Запихивали деньги за пазуху и убегали, прихватив несчастную с собой.

– На дороге перевернулся грузовик.

Несколько машин, сбившись в стайку на трассе, в темноте, под дождем, образовали светящееся пятно, а в середине его пылал автомобиль, и сквозь прозрачные окна были видны лица не задохнувшихся, еще живых людей. Зрители на дороге достали телефоны, камеры и начали снимать. Почему они не помогут им? Почему не откроют двери, не разобьют окна, ведь в машине люди! Они еще живы! Но толпа зевак все стояла, продолжая снимать эксклюзивное кино.

– В Подмосковье сотни людей тушат торфяной пожар.

Ветки горели, яркие огоньки выстреливали разрядами из высохшей коры, и огонь мчался по верхушкам деревьев, по лужайкам, по крышам домов. А веселый ветерок подхватывал его, не давая затухнуть и прекратить этот праздничный фейерверк.

– Кризис на финансовых рынках.

– Чрезвычайное положение из-за вспышки чумы.

– В Сирии в мятежный город введены танки.

– В Н… области в результате пожара сгорели 3 частных дома. Погибли люди.

– В Пакистане при взрыве уничтожены 16 бензовозов с топливом.

– Погибли люди.

– Погибли люди.

– Погибли люди.

Последний круг на этом веселом аттракционе давался тяжелее всего. Это были самые обыкновенные новости. Но то, что случилось сегодня, напоминало апокалипсис. Галя продолжала спокойно смотреть на экран.

– Привыкла! Давно привыкла!

Тележка остановилась, замерла и он отстегнулся. Потом долго устало смотрел на экран, где шли новости погоды. Уже ничего не могло произойти… только погода. Погода и больше ничего. Как могло случиться, что кроме погоды, сегодня ничего хорошего в мире не произошло? Люди, проснувшись, не посмотрели на небо, на солнце, не улыбнулись друг другу, не подарили кому-то цветы, не сходили на премьеру? Значит, не было сегодня премьеры! Неба и солнца тоже! Цветов не было и людей! Вообще, никого не было! Никого и ничего. Кроме погоды…

– Но, кто-то это делает? Кто-то собирает по всему миру ужасы, превращая день сегодняшний в кошмар. И жизнь нашу тоже…

Последний раз взглянув на экран и получив по лицу и ушам порцией рекламы, Леонидов выключил телевизор.

– Ну, как, мой писатель? – радостно спросила Галя. – Понравилось?

– Очень! – воскликнул он, – особенно про маньяка и про пожирателя денег.

– А я говорила! – воскликнула она. – Ты много теряешь… Ладно, я тебе больше не нужна? Пойду, сейчас начнется мой сериал.

Она даже представить себе не могла, как сейчас была ему нужна. После всего увиденного, услышанного. Ему было тошно, было не по себе. Но она ушла, и только книги, тысячи его книг оставались рядом. И вид этих небоскребов, отражающих вечернее солнце, приводил мысли и чувства в порядок, в уютный привычный покой, который он так долго берег и сохранял для себя. Для себя? А как же они? А ребенок, который один дома?

21

Лето закончилось. Оно растворило жару в холодных осенних лужах. Люди, вернувшись из отпусков, забросили праздные дела и начинали жить по-новому, по-осеннему. Люди начинали свой «сезон». Поэтому Леонидову не было жалко расставаться с этим летом. Летом, которое, отобрав немало времени и сил, подарило небольшой опыт в непростом деле, за которое они с Галей взялись… И с Ангелом тоже. За это лето он почти ничего не написал. Он не мог писать, потому что каждый день, просыпаясь и заходя в кабинет, видел, как на него с укоризной смотрели книги. Горы книг. Небоскребы книг. Он все никак не мог расстаться с ними.

Осень заморозила холодные лужи в первом морозце, снегом запорошила город, улицы, и только его пестрая улица и его небоскребы стояли, подпирая потолок, не тронутые и никому не нужные. Пока не нужные. Ни один магазин не желал брать четыре книжки у автора, у частного лица, у какого-то Леонидова. Ни одна книготорговая компания не хотела работать с неизвестным писателем. Никто не изъявил желания даже прочитать их, поскольку книги теперь читать вовсе не нужно. И только одно брезжило где-то вдалеке, в начале следующего лета, в день, когда состоится премьера фильма. Только тогда, может быть, его книги захотят покупать и читать.

Но, неожиданно произошло событие, которое изменило такую спокойную и размеренную жизнь, и снова огонек затлел в потухшем кострище, из которого так хотелось развести большой веселый костер. И снова появилась надежда.

Как известно, все в этом мире делается только через знакомых. Ты рождаешься, и тебе помогают явиться на этот свет знакомые акушеры. Растешь, еще не научился говорить, а через знакомых тебе уже подыскивают «правильную» школу. Через знакомых ты поступаешь в институт, потом через других знакомых находишь престижную работу. Уже сам обрастаешь знакомыми, и дальше идешь по жизни шаг за шагом, не сам по себе, а только с их помощью. Иногда кажется, если бы не было знакомого акушера, ты бы не родился. А если бы и родился, то без следующего знакомого не вырос и не выучился. Просто, не смог бы выжить! По-видимому, при входе в этот мир следовало бы поставить Ангела или кого-то еще, кто задавал бы один простой вопрос: – У ваших родителей есть знакомства? И если окажется, что нет, то и не стоит такого сюда впускать – все равно скоро ни с чем вернется обратно. Без знакомых на этом свете делать нечего. А если ты явился сюда и имеешь семь пядей во лбу? Если набрался наглости чего-то захотеть, добиться в этой жизни сам по себе? Даже не думай. Все обречено на провал, и никакой Ангел не поможет. Единственное, что будет позволительно без чьей-либо помощи – покинуть этот мир навсегда. Так устроена жизнь.

Галя последнее время, устав предпринимать какие-либо попытки, немного успокоилась. Ангел где-то пропадал по ангельским делам. Видимо, у него были еще подопечные более сговорчивые и послушные. Появлялся он редко. Проверял наличие книг под потолком, что-то ворчал, советовал и удалялся восвояси. Но однажды он принес новость. Вернее не он, но все произошло, несомненно, с его легкой руки. Вернее, крыла. Однажды Гале позвонил один ее старый знакомый. А у него был еще один знакомый. И, наконец, у того тоже был знакомый… писатель. А у писателя был знакомый поэт и издатель. Очень уважаемый человек, которого знали в поэтическом мире. И не только знали, но и печатали. Впрочем, печатал он себя сам. Издавал книги свои, чужие и выпускал собственный Литературный журнал. Словом, появился еще один шанс, который не использовать было нельзя. Галя позвонила ему и договорилась о встрече. Поэт-издатель сказал ей, что сначала должен прочитать книги Леонидова, и только тогда даст ответ, станет ли помогать.

– Чем он сможет помочь? – спросила Галя у писателя – знакомого поэта-издателя, которого нашла через знакомого, одного своего хорошего знакомого, – привезя ему книги Леонидова. Тот ответил просто: – Если Тепанов возьмется – он СДЕЛАЕТ! Обязательно сделает! Его услуги будут стоить,… и озвучил сумму затрат. Как ни странно, это были не миллионы, не миллиарды, а вполне соизмеримая с их возможностями цена, которую они могли заплатить за пиар и продвижение Леонидова на книжный рынок. За пропуск в новый для него мир.

– Это все, что у нас осталось, – возразил Леонидов.

– По странной случайности, это ровно столько, сколько у нас осталось, и мы заплатим эти деньги! – ликовала Галя. – Это же знакомый! Очень близкий знакомый знакомого моего знакомого, его знакомого писателя!

– Сама поняла, что сказала? – спросил ее Леонидов.

– Это наш шанс! – воскликнула она.

– Тепанов? А тебе не кажется, что в его имени чего-то не хватает? – спросил он.

– Да, пожалуй, чего-то не хватает, – задумалась она, но отмахнулась. – Не важно. Главное, чтобы ему понравились твои книги, иначе он не возьмется.

Когда Леонидов услышал эту фразу, понял, что это действительно шанс! За эти два года, за долгие два года ни один издатель не изъявил желания прочитать его книг. Ни один книготорговец не хотел даже взять их в руки, а тут некто собирался их прочитать! И теперь они ждали его ответа. То были мучительные дни. От мнения этого человека зависело все. Ему были важны не фантики и обложки, а книги. Его книги! Его мысли! Это подкупало! Только профессионал мог так отнестись к его работе, и никакие знакомые здесь были не нужны. Известный издатель и поэт, главный редактор Литературного журнала сейчас решал его судьбу – он читал его книги, это было главное! И день этот наступил!

– Леонидов, собирайся, он ждет тебя! Бери деньги и езжай! Доброго Ангела возьми с собой, он теперь снова с нами! И надень костюм…

Они долго шли по улице, находящейся в центре старой Москвы, разыскивая нужный дом. Они, эти двое – он и его Ангел. Галю с собой не взяли. В конце концов, она была здесь не нужна. Теперь это было его делом – познакомиться и подписать договор. Его и Ангела.

Так вдвоем они двигались по замерзшей ледяной Москве, уверенно скользя по улице, вот только нужного дома никак не находили. Дом номер 17-Б таинственно скрывался от них. Это была какая-то игра. 17-А стоял, гордо выпячиваясь номером таблички, в глубине прятался 17-Г, а буква Б в этой нумерации была пропущена. Наконец, Леонидов не выдержал и позвонил поэту-издателю. Тот бодро отозвался: