Страна людей

– Вы думаете, зрители есть? – спросил доктор.

– Весь неарестованный город, – ответил Орлов.

– Такого никто еще не видел, а в нашей ситуации, когда город окружен и неизвестность пугает, этот ящик – единственное средство массовой информации. Да, и осталась ли хотя бы одна квартира, где люди не привыкли включать его и с ним жить?

– Даже спать. Это член семьи. Да-да, вы совершенно правы, – согласился доктор и задумался. В прямом эфире невозможно сделать укол и ввести успокоительное. Невозможно провести сеанс гипноза. Остается одно – ждать, когда тот упадет от бессилия.

– Этого допустить нельзя, – сказал Орлов, словно читая его мысли, – из политических соображений. Нельзя демонстрировать слабость власти. Оратора нужно заставить замолчать каким-то другим способом. Думайте, доктор, думайте.

МЭР закончил рассказывать о том, как сто лет назад он летал на первом стратостате и перешел к пантомиме. Видимо, ему было тяжело говорить, и он решил передохнуть, продолжив в жанре немого кино.

– Его нужно отвлечь, – сказал доктор.

– Чем? – спросил Орлов, – он невменяем, – немного подумал и его осенило:

– Я знаю, как это сделать. Наш МЭР продукт советской эпохи. Того партийного периода, когда функционеры говорили по бумаге. Только по бумаге. Говорить от себя считалось неприличным и, просто, было опасно – ляпнешь что-нибудь не то… Ему нужно подсунуть речь.

– Что мы там напишем? – подхватил идею доктор.

– Что напишем? Не знаю, что напишем, – задумался Орлов. И тут Ивана Степановича осенило одно предположение, гипотеза, которая пока не подкреплена была ничем, но на мгновение ему показалось, что это хорошая мысль. Просто, он вспомнил о своем друге-художнике. Тот не заболел, не сошел с ума, не предался безудержному пьянству, скорее, наоборот.

– Мне нужно отойти, – сказал врач.

– Куда? – спросил Орлов.

– В библиотеку…

Орлов подозрительно проводил его взглядом. Орлов был человеком, которого трудно было чем-то удивить, но тут он серьезно задумался о состоянии здоровья доктора. И пока тот куда-то убегал, мучительно соображал. Если доктор, руководитель единственной в городе больницы, слетит с катушек, в этом хаосе будет крайне сложно. Больница – единственное место, куда еще можно изолировать тяжелых больных. Конечно, весь город туда не поместить, но все же. Все обезьянники уже заняты, – подумал он.

– А вот и наш доктор, наш главврач городской больницы, – встрепенулся МЭР, увидев рядом с собой Ивана Степановича. – Мой однополчанин, друг и коллега по гольфу. Сейчас мы с ним споем любимую и выпьем по чарке боевой. Город в надежных руках, когда такие люди рядом.

Иван Степанович не собирался петь, а пить “боевую” в прямом эфире тем более. К тому же он был гражданским человеком и не имел отношения к армии, впрочем, как и наш МЭР. Доктор положил перед ним на стол какую-то книгу, и тот запнулся.

– Что это? – наконец, спросил он.

– Речь!

– Моя речь? – подозрительно спросил оратор.

– Ваша, – подтвердил доктор.

МЭР подтянулся, поправил галстук, который после танцев, эксцентрических миниатюр и сцен почему-то оказался во внешнем кармане пиджака и сосредоточился на тексте. Начал читать, сначала деловым официальным тоном, потом речь его стала меняться, став мягче и певучее, и Мэр прямо на глазах стал меняться тоже.

У лукоморья дуб зеленый.
Златая цепь на дубе том.
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом…

Он читал, и глаза его лезли на лоб. Он пытался остановиться, но не мог… И уже не хотел. Так прочитал страницу, потом другую. Речь его стала спокойной, глаза изумленные. То были глаза человека, получавшего истинное наслаждение. И если бы не дикая усталость и желание положить голову на подушку, читал бы еще долго. Он стал нормальным человеком, так читают сказку сыну или внучке, которые еще не слышали таких стихов. Он уже готов был, не отрываясь от этого волшебства, читать вечно, не заканчивать эту удивительную книжку. Книжку-речь. Через несколько минут МЭР, попрощавшись со своими телезрителями, сказал в телекамеру, что продолжение следует, откланялся, и через мгновение спал рядом на диванчике сном младенца… Здорового младенца. Но, зрители этого не увидели – все телеканалы вновь заняли свои места, и закрутился вихрь из новостей и сериалов, шоу и викторин – продукции, поставляемой федеральными каналами во все концы огромной страны, а главное – рекламы, боевиков и криминальной хроники, отбирая друг у друга рейтинги и любовь сумасшедших зрителей.