Дуэлист

В этот миг до нас долетел ясный сигнал вражеского рожка, и карельские драгуны, стоявшие верхом насупротив нашей пехоты, стали разворачиваться и заезжать на мост. Должно вам заметить, ваше высокопревосходительство, что действия вражеской кавалерии во время сего сложного маневра заслуживали всяческих похвал, разворот был выполнен равномерно, как на манеже, однако на мосту лошади, напуганные шатанием оторванных досок, стали брыкаться и поворачивать назад, отчего кавалеристам пришлось спешиться и вести их под уздцы. По причине такового замешательства перед мостом возникла большая толпа карельских всадников, которую удобно было переколоть пиками, ежели бы, предположим, в нашем распоряжении имелся эскадрон улан, ожидаемых прибытием к полудню. Поскольку же до полудня оставалось ещё более полутора часов, то все карельские драгуны благополучно перевели своих лошадей через длинный мост и приступили к разрушению настила.

Двое подымали оторванную доску и перекидывали её через перила, когда же все до одной доски одного пролета были таковым образом сброшены, то ближний к нам драгун перебирался по перилам над водами пролива к своему товарищу и сия операция повторялась. Однако теперь уже задний работник становился вперед, очевидно, из-за большей опасности находиться в близости неприятеля и перелезать по перилам над бездной. Таковое распределение обязанностей среди шведских служителей показалось мне весьма похвальным, ибо в наших войсках унтер-офицеры и старослужащие обыкновенно принуждают к труду более молодых солдат, сами вовсе не подвергаясь никаким тягостям и опасностям, а посему служба в российской армии становится, вместо благородной обязанности гражданина, подлым и рабским трудом.

При таковом порядке работ в разборке моста могло участвовать разом не более четырех человек. Ширина же пролива при Иденсальми, как известно вашему высокопревосходительству, весьма велика и отнюдь не уступает одной из значительных русских рек, каковы Ока и Волга в верхнем ея течении. А посему окончательное разрушение моста непременно затянулось бы часа на два и завершилось точно к полудню, когда, согласно диспозиции вашего высокопревосходительства, все батальоны корпуса должны были построиться на пригорке и приступить к атаке.

– Что скажешь, дядя Федя? – справился князь Долгоруков, передавая мне свою зрительную трубку (в минуту волнения он называл меня дядя Федя, а не поручик Толстой).

Взгляд мой попал на сияющий шпиль церкви, вокруг которого, подобно разбросанной шелухе подсолнуха, вилась туча воронья, потом опустился на хмурые лица шведских канониров, замерших подле орудий с дымящимися пальниками. Я обратил внимание, что шведские артиллеристы, в отличие от наших, почему-то не носят усов, но зато у их командира под подбородком было устроено что-то вроде шкиперской бородки, отчего я сделал вывод, что эта команда переведена в пехоту с корабля. Наконец, я нащупал взглядом и мост, как раз в тот миг, когда шведский солдат довольно потирал руки после выброшенной доски. По случаю ручного труда этот драгун был без мундира, но в черном галстухе. Поверх рубахи на нем был желтый жилет, довольно опрятный, но выцвевший, штаны же были сшиты из грубой кожи, что, по моему разумению, весьма практично при верховой езде. Ибо после скачки такие рейтузы достаточно просто протереть мокрою тряпицей, вместо того, чтобы каждый раз стирать, как белые лосины наших кирасир.