История Архангельской области. Исторический путеводитель

Осадков атмосферных у нас по-среднему падает – как в каком-нибудь Воронеже, али Курске – от 300 до 500 миллиметров за год. Осадки-то, в основном, зимой да осенью. Зимой – снег припорошит, осенью – дождик поморосит. Потому и влажность у нас от количества этих самых осадков зависит – сколько нападает, столько натает. За зиму-то снега падает немного – до 60—70 сантиметров. Ну, это там, где ветер дует. В лесу-то, быват, столько снегу наметет, что мы его в айсберги пакуем, да в море сталкиваем – а то совсем землю продавит, выползет с той стороны. А там, где снега не много – мы его не трогаем: лежит-полеживает с конца октября до середины мая, а потом в воду превращается.

Вода же наша стекает в реки да озера, которых в области Архангельской видимо-невидимо. Большую часть воды-то мы в болотах храним. Там она грунты насыщает, подземные воды наполняет. А избыток-то ее мы в море отпускаем – реками. Наши реки-то недаром полноводными зовут – воды-то у нас полным-полно. А они еще и длинноводные – Северная Двина 744 километра течет, прежде чем в море упасть, Пинега 799 километров свои воды до Двины несет, Мезень до океана 966 километров стекает. А уж сколько у нас рек поменьше будет – речушек, ручейков, протоков – тех никто и не считал никогда. Так с самого ледникового периода и повелось. И поморы всегда у рек селились.

А расскажу-ка вам про некоторы селения наши по тем рекам. Вот Пинежье, к примеру. Места эти древни! Ну, об истории в исторической части читать будете, а сейчас сказ про другое. На Пинеге-то у нас чудес много. Там этих чудес – как в сказке: от одного чуда не отошел, а уж другое пришло. Взять, хотя, чудь белоглазую. Ученые эту чудь днем с огнем не сыскали, и легендарной ее объявили – дескать, легенды да выдумки все, чудь, мол, всем почудилась. Еще говорят, что чудь – то племена бывшие, которые новгородцам первым чуднЫми показались. Да только учены те дальше носа-то свово и не видели. Чудь-то она жива по сих пор. На Пинеге живет. Мало их, одна деревенька и осталась, но так себя и зовут – чудь пинежская. Вот таки чудеса с чудью. А еще на Пинеге колдуньи по сю пору живут. Зовут их икОтницами. Так и говорят – икотницы пинежские. Только их икота – это не когда икать охота. Икотницы те заговоры знают. От всего. Могут от С

Н

ОН заговорить, могут и на удачу. По-разному быват – как ей глянешься, так и заговорит. Тут давеча мужика одного повстречал – его икотница от выпивки заговорила. Он теперь как к рюмке, али другой какой таре потянется, так у него из утробы, при закрытом-то роте, голосок такой кричит: «Кашки! Кашки!». Страшно слушать – от этой кашки по спине мурашки. Так вот: икотниц тех пинежских сейчас шибко изучают. Говорят, будут школы икотницкие создавать. Новых-то икотниц обучат, да пустят их на чиновников вороватых. Честных чиновников трогать не будут, ежели найдут. Икотницы-то чиновников заговорят, да так, что как только заговоренный задумает взятку брать, так сразу икота будет ему номер статьи из уголовного кодекса кричать. Изобрели и самый страшный для чиновников икотницкий заговор – правду говорить. И не хочешь – а правда наружу лезет. Одного чиновника для примеру заговорили, так он сразу всех партнеров-подельников и сдал. Теперь в том городе (не скажу пока в каком) чиновников-то и нет совсем – лживых посадили, а правдивых так и не нашли.

Но само главно пинежско чудо – пещеры пинежские, провалы карстовые.

Зимой в пещерах

Красотишша в них – старасть кака! И сталактиты со сталагмитами, и реки да водопады подземны, и гномы, само собой, с потерявшимися спелеологами бродят. В эти пещеры народу приезжает – мильён. А пещеры те еще до конца не доследованы – говорят, конец у пещер тех на самых островах Пасхи будет. На самом деле пещеры-то энти чудь белоглазая вырыла, когда от новгородцев убегала. А чудь пинежская теперь те секреты пещерные хранит, да никому не говорит. А как срок придет – из пещер выйдет чудь старая, легендарная, но это время будущее, а наступит оно после того, как пинежские икотницы всех чиновников заговорят. То есть – никогда: на всех чиновников икотниц-то не наберешься. Вот таки чудеса у нас на Пинеге. Да и без Пинеги чудес хватат.

Взять хотя растительность нашу. По области-то у нас больше тайга растет – по поморски тАйбола. А по-ученому наша тайбола на подзоны распределяется: в районе 64—65 параллели средняя тайга растет, севернее – северная, а уж южнее – южная. Во как по-ученому-то! У нас, правда, с детства все поморы знают, где юг, где север, но ученым оно виднее. А растительность таежная на западную да восточную делится. На восток подале – там сибирской пихты да лиственницы много, а в центре области да к западу – ельничков поболе будет.

А граница смешения-то ельников этих по Онеге-матушке проходит, да по островам Соловецким – там сибирский ельник с европейским мешается. И все равно больше всего у нас елей растет – целых 65% всей тайболы. Лучшие ельники – это зеленомошники, где ягодников много – черничка да брусничка, смородинка-малинка, морошка-прыг-в-лукошко.

Лесная трапеза

Где болотца есть – там ельники-долгомошники, а мох тот «кукушкин лен» зовут; а уж где совсем болото – там ельник сфагновый (опять, по мху, значит). Вот при сфагновых-то мхах, значит, болотные да водяные живут, а при кукушкином льне – лешие всякие. Мы-то тайболу не по мхам, а по жителям лесным делим. Это сейчас их нечистью кличут, как они с попами-священниками поссорились. До этого-то их чистью звали – чистые они очень, у воды же постоянно, да и лес в чистоте блюдут. А с попами-то они поссорились из-за евангелия от Матфея. Там в стихе 23.8 написано, что отцом своим никого называть нельзя – ни на небесах, ни на земле, а попы требуют чтоб их отцами кликали. Чисть-то хотели народу об этом рассказать, да попы власть взяли, и нечистью их нарекли. Вот-така история, об ней сейчас уже никто и не помнит, а мне-то еще мой пятижды-прапрадед рассказывал, он помнил.

А еще мы леса наши по другим признакам делим. На сухом месте «суходолом» кличем, а суходол тот делим так: «холмовая ровнядь» – это ельник, «бор-остров» да «жаровый лес» – сосняк высококачественный, «бор-смолье» – суковатый сосняк с примесями, «новина», «чащоба» да «пильник» – это вторична береза, ольха, осина да лес выгоревший. Тот лес, что по «сырникам» растет… Да нет! Сырник – это не еда, это место сырое в лесу! Так вот: по «сырникам» – «сорга» стоит – это смешанный заболоченный лес, «конкурник» – редкая корявая ель по кочкам, «кукольник» – густой мелкий ельник, «рада» – болото моховое с редким сосновым древостоем, а уж «сурадок» – так это переход от болота к сосняку. Ну, и лугов у нас много, особь по долинам рек крупных – например, Черевковские да Холмогорские луга по Северной Двине с богатым травостоем. Там осока, канареечник, луговая чина, клевер красный, пырей да лисохвост. Так что травами нас матушка-земля также не обидела. И в лесах да на лугах наших живности всякой – тьма-тьмущая. Уж насекомых перечислять не буду, а братьев наших меньших всех скажу: лось да олень – рога здоровенны, медведь – мед ведает, рысь-охотница да росомаха-нахальница, волк серый да лиса рыжая, белка-стрелка да куница-сестрица, норка-на-шапку да бобр-на-шубу, крыса-ондатра да бурундук – ореховый сундук, заяц – от лисы убегаец да песец – меховой промышленности венец.

Лиса на Соловках

Птиц у нас тоже тучи: тетерев, глухарь, рябчик, дятел, синица, снегирь, пищуха – по лесам свистят, пищат, токуют да песни поют. И морских птиц множество – крачка к нам на Соловки прилетает – так говорят, самая крупная семья в мире – тридцать тыщ голов да шестьдесят тыщ крыльев.

Стая

Рыбы-молчуньи в море да озерах с реками живут: сельдь, навага, корюшка, треска, камбала (это морские были) да речные еще – щука, окунь, налим, язь, лещ, ерш. Но сама главна рыба у нас – семужка. Это она пока до магазейнов дойдет, до семги сокращается, а так она длинна да жирна – век бы ел, да много не влезет. И все это само в добычу просится: в лес войдешь, так только и слышно – меня возьми! Нет, меня! Даже рыбы-молчуньи и те в рыбалку говорить начинают: к людям на столы просятся.

А для чего я все это вам рассказываю? А вот для чего: мы ж теперь не только леса рубим да полезны копаемые копаем. Мы и туристов созываем да им все это показывам – туристу радость, нам прибыток, да животны с рыбами целы-невредимы. А по своеобразию наших условий природных да богатству историко-культурных памятников мы любой туристский вкус обслужим. Вот взять, к примеру, туристов-водников. Они ж у нас могут путешествия свои водные совершать по разным рекам – а значит и скорость потока разная, и режим путешествия тако ж. Новички-то могут по таежным речушкам пойти: Тегра, Калажма, Пиньгиша, Военьга, Юнга. Али выйти на просторные плесы Северной Двины, Пинеги, Мезени, Вашки, на спокойные участки Онеги. Те, кто не новичок, но и старичком себя не считает, тот может пройти по Иксе, Ундоше, Пукшеньге, Покшеньге, Пижме – там перекаты, шиверы, пороги, завалы, заломы, таежные волоки – мало ль слов, любезных воднику? А уж кто себя покруче гор да вареных яиц считает, тот может на Кожу да Сывтугу пойти – там некоторые падуны, переломы да железные ворота оцениваются по высокой категории сложности. А многочисленные наши озера, как жемчуг, на нитки рек нанизанные – любого красотой своей восхитят да порадуют. Да и по морю походить на байдарах да катамаранах не лишним будет – например, по Онежскому заливу – там взмОрьё (побережье) глаз радоват, заливы-шхеры страсть каки красивы, а по морю луды да островки целыми гроздьями лежат – приставай к любому. Ну, а самы ленивы, те, кто веслами махать не хочет, могут яхту себе каку заказать – в архангельском яхт-клубе али северодвинском. А под парусом ходить – так все море избродить. На яхте-то и Соловки близко.

Соловецкая регата

Кто ж вообще воду не любит, ну, предположим, в пустыне родился да вырос, те пешим ходом могут гулеванить – почти вся область Архангельска проходима. Главно, проводника взять, что б не заплутать с непривычки – область-то огромна: я, бывало, у Мезени в тайболу уйду, а у Котласа выйду – и ни одной души человечьей не встречу. А ходить-то как приятно! Мшаники, чащи, боры – нога человечья много еще где не ступала! Ягоды-грибы опять же, рыбалочка, охота… В лес зайдешь, так и выходить не охота… Только помнить надоть: самый страшный зверь у нас – комар. В него из ружья не попадешь, а он в тебя – завсегда. Потому в лес ходить – сетки-накомарники, да крема всякие брать надо. Только не для загара, а от комара. Ну, еще и сапоги резиновы – в лесу асфальта нет, туфли с кроссовками не в подмогу. А лучшая ходьба, оно конечно, в Кенозерье будет. Там сейчас национальный парк Кенозерский открыли – любая национальность отдохнуть может. Про Кенозерье разное говорят, да мне вот что запомнилось: мол, парк этот – «…истинная жемчужина Европейского Севера. Здесь до наших дней сохранились древнейшие традиции – живые свидетели великой русской культуры». Во как! У нас, правда, в области жемчужин этих – ожерелье целое, но Кенозерье ближе к середке ожерелья будет, рядом с Соловками. Самый приветный памятник в парке том – рощи священные. Эти рощи-то росли еще до принятия веры Христовой, но до сих пор священными считаются. А ученые зовут их «языческими капищами».

Священные рощи

Роща священная – она всегда на возвышенности растет: издревле люди знали, что так к небу ближе, и ко всем, кого человек на небе поселил – богам, анделам всяким да архангелам. Сколько рощ этих – сами ученые спорят: одни говорят – 29, другие – 45. А рощам от этого не хуже, а только лучше. Те, которые бесспорно (промеж ученых) священными признаны – у деревень Шишкино, Екимово, Захарово, Немята, Карпово. Самая известная роща – у Шишкино. В роще той сухо, светло, стоят древние деревья-красавицы. В глубине рощи на полянке часовня стоит, на лесную избушку похожа. И подходить к рощам тем всегда приятно – издали видно этих стражей вечности на пригорках. А посоветую вам здесь громко не разговаривать, не петь, цветы не рвать, да, упаси вас бог ваш – деревья не рубить. Священная-то оно не важно чья – а в святом месте и ведите себя пристойно. Как христиане сюда пришли – так и они рощи рубить не стали. Только часовен своих построили – хорошо их вписали в пейзаж, стильно. И часовни те строили из деревьев, срубленных в другом месте – уважали тоже, значит.

Кенозерские часовни

А еще люди до сих пор поклоняются и отдельно стоящим деревьям да камням. У дороги на Почозеро сосна одинокая – лентами разноцветными разукрашена. Сосне той лет двести. Быват, что и можжевельник, увешанный полосками ткани белой, встретить можно – к примеру, у деревни Телицыно. У тех деревьев да в рощах тех до сих пор голоса невидимой чисти звенят – дома это их. А если чисть ту обидеть – она вас быстро с Кенозерья вычистит.

А с тех времен, как предки-новгородцы здесь ходили, веру православну на Север несли, селища строили да дороги топтали – так все и осталось. А само красиво, что осталось – это небеса церковны. Порядок такой был – внутри в храме крышу-то расписывали всяко, как богов своих представляли. И такой коллекции «небес», как в Кенозерье – больше нет нигде.

Расписные потолки-то были не только в часовнях, но и в больших храмах – церквях. Особо уникальны небеса в деревне Филлиповской – там в церкви-то неба два – в алтаре да храме. И как засмотришься на них – так и на землю не охота. А как вспомнишь, что жить-то еще лет двести, так и спустишься – дел-то много. И как пойдешь, пойдешь… Особо хорошо, если по мосту ряжевому – також памятники уникальны – только здесь и сохранились. Строили их на речках с дном каменистым – клали на дно сруб деревянный, камнем бутовали, а поверх – настил бревенчатый для ходьбы. Как в Кенозерье как приедете – перво-наперво буклет какой купите – я-то не мастак слова про красоту складывать, умны люди всяко уж лучше меня вам все и расскажут. Ну, что-то я вас на Кенозеро увел, а говорили-то мы про туризм по всей области Архангельской.

А и оглянулся – про весь туризм-то, окромя лечебного, и выложил все. Лечебный-то туризм хорош. Пока не болеешь – так он в профилактический превращается. Вон, на урочище Куртяево приезжайте: воды там – самые что ни на есть наилечебнейшие. Их еще царь Петр жаловал, оттого в два метра с вершком и вымахал. А воды те бьют поблизости древнего вулкана – на его вершинке церковка стоит, святым местом почитается. Там таки места есть, где на одной поляне по пять источников разного вкуса – где такое увидишь да попробуешь? До революции еще, к нам в область на Соловки ехали – помолиться, а уж потом сразу в Куртяево – святых источников напиться. У нас сейчас и линию розлива той воды сделали, льют по бутылкам, да по стране отправляют. Вода-то страсть кака лечебна!

Куртяевские источники

А на бутылках тех про нее мудрено-длинно написано: лечебно-столовая сульфатно-гидрокарбонатно-хлоридная натриевая с нейтральной-слабощелочной реакцией среды – во как! Она все органы внутренни лечит. Я все думаю, может водой-то куртяевской МВД российское поить?

А если не поможет, так можно на другой курорт поехать – у нас под Сольвычегодском таки грязи да соли! Грязь-то как обмажешься, воды опять же профилактически-полезной выпьешь, потом ванную в воде такой же примешь – сразу анделом себя ощущаешь. Туловище легшее становится, и ветром его домой по воздуху и приносит. Так что приезжайте, вместе помажемся, попьем, профилактику наведем, а у кого каки вопросы будут – там увидимся – порасскажу. Таперь же, кому сказки этой мало – тому часть втору читать пристало.

Часть вторая

История освоения Севера. Великое переселение народов

Люди идут по свету,

Им, вроде, не много надо…

(И. Сидоров)

Древнейшие следы деятельности людей в Архангельской области находятся на территории современного Холмогорского района. Это единичные находки инструментов палеолитических охотников на мамонта и шерстистого носорога на реке Северная Двина, на 64? северной широты.

Их можно отнести к верхнему палеолиту – периоду истории от XXX до XII тысячелетий до нашей эры – времени господства ледника, укрывавшего своим холодом обширные земли. Древние охотники бывали здесь только во время короткого северного лета, но забирались достаточно далеко, учитывая предположительные границы оледенения. Стоянки их располагались, скорее всего, к югу от 62? северной широты, как и у охотников, живших на реке Печора. Даже столь редкие свидетельства позволяют сделать вывод: люди жили у воды и передвигались по воде на Север.

Позднеплейстоценовое оледенение (70—11 тысяч лет до нашей эры)

Около четырнадцати тысяч лет назад Великое Валдайское оледенение начало свое отступление. Огромные массы льда постепенно переходили в жидкое состояние. Исчезая, ледник оставлял за собой огромные и безлюдные пространства воды и суши. Обилие воды скапливалось в каждой складке рельефа, образуя бесчисленные водоемы. Многоводные реки несли свои потоки в будущий Ледовитый океан. Процесс таяния ледника растянулся на десятки веков и завершился в X – IX тысячелетиях до нашей эры.

Именно в это время на территории Архангельской области, неподалеку от сегодняшнего села Карпогоры, поселился древний человек. Его стоянки на притоках реки Пинега датируются археологами IX – VII тысячелетиями до нашей эры, то есть – началом мезолита. Подобные археологические находки в Архангельской области не редкость, и они каждый раз подтверждают, что люди заселяли Великий Север, двигаясь вдоль водных путей.

Тело человека состоит из воды на 70%, а мозг – на 90%. H

O – прародина всей земной жизни. Это единственная причина, по которой стоянки древнего человека всегда находились по берегам рек, озер или морей.

Итак, племена древних охотников, следуя за отступившим ледником, обнаружили новые земли. Нога человека здесь еще не ступала, потому были эти земли настолько богаты, что рыбу можно было ловить руками – так её было много. Бесчисленные стада копытных бродили здесь, не зная копья и лука. Возможно, к этому золотому времени относится зарождение легенд индоарийских народов о своей «северной прародине».

Начало истории заселения северных земель всего мира во многом до сих пор остается полем гипотез и легенд. Но на основе археологических и этнографических данных можно утверждать, что освоение Севера происходило очень активно. В это время зародились все древнейшие культуры Великого Севера, освобожденного ото льда и его вечных спутников: холода и мерзлоты. В научной литературе для обозначения мезолитических культур используются различные термины: это культуры Комса и Фоска в Норвегии, культура Аскола-суомусярви в Финляндии, культура эскимосов Берингии и Гренландии, культура арктических китобоев на Чукотке и Аляске. На территории Архангельской области отдельная мезолитическая культура не выделена, но мезолитические стоянки обнаружены на всем северном направлении: на реках Северная Двина, Печора, Вычегда, Явроньга, Кокшеньга, Устье, Сандибей-Ю, Адзьва.

О быте северных людей эпохи мезолита известно достаточно, чтобы судить об их возможностях освоения Севера. Известно, что они пользовались каменными топорами и копьями с каменными наконечниками. Находки костяных и каменных наконечников стрел говорят о владении луком, изобретение которого наука относит приблизительно к XV тысячелетию до нашей эры. Древние путешественники занимались охотой, собирательством и, возможно, примитивным рыболовством – значит, не имели недостатка в пище. Пользовались лыжами и санями на полозьях: умели путешествовать зимой и имели необходимую одежду и оборудование. Жили в округлых чумах. Типичный северный кочевой народ. Неизвестно, пользовались ли они водным транспортом (плотами), свидетельств приручения копытных также нет. Но сезонные кочевки любого племени предполагают наличие коллективного имущества – например, шкур для покрытия чумов. Тем более, когда племя кочевало в полном составе: женщины и дети шли вместе с охотниками. И если дальность кочевки могла составлять до 500—600 километров, использование какого-либо транспорта становилось насущной необходимостью.

Быта неолита Севера: чум, нарты, глиняная посуда, каменные и костяные инструменты

Скорее всего, первым водным транспортом этих племен было обычное бревно, через несколько поколений превратившееся в простейший плот – несколько бревен, связанных корнями и ветвями. И пусть время изобретения «плавающих средств» неизвестно, но что у племен, тысячелетиями живших по берегам теплых рек, эти средства были – подвергать сомнению не стоит. В какое-то время «речные жители» стали шить лодки. Именно шить, потому что в лесных зонах лодочные доски (а возможно – берестяные листы) сшивались еловым корнем, а северные приморские племена изготавливали лодки из шкур животных, сшивая их жилами. В Архангельской области и Карелии до сих пор говорят, что лодки шьют, а не строят. Вполне можно предполагать, что возраст идиомы «шить лодку» уходит своими еловыми корешками в глубочайшую древность и насчитывает пять-шесть тысяч лет. В это время человек начал осваивать северные морские острова. И если для путешествия по реке достаточно связанных вместе бревен, то для морского путешествия необходима только лодка. Судя по тому, что жизнь северных племен самым непосредственным образом была связана с водой, с известным допущением древнюю северную культуру можно назвать пресноводной.

Петроглиф

Отступление ледника и образование большого количества воды способствовало большему испарению, усилению облачного покрова, частому выпадению дождей, повышению влажности… Что и называется парниковым эффектом, проявлявшимся в истории Земли не один раз. В какой-то момент круг замкнулся, и на Севере потеплело глобально. Период наиболее теплого климата в VII – IV тысячелетиях до нашей эры в науке именуют «атлантическим». При «максимуме» потепления ледовый покров Арктики сместился на 10—12 градусов (от сегодняшнего) к северу. При этом сама площадь ледового покрова стала меньше почти в шесть раз.

Сравнительные исследования северных культур показывают, что периоды потепления чрезвычайно важны для проявления «культурных» факторов в истории человечества. И если IX – VII тысячелетия до нашей эры – это период зарождения древних северных культур, то период VII – IV тысячелетий – время их расцвета. В это время человечество уже расселилось по всему Северу. На юго-востоке и юго-западе современной Архангельской области – в Каргопольском и Котласском районах – этот расцвет выразился в увеличении количества стоянок, а в дальнейшем – в расселении по «территориальному признаку».