В каждый нарождающийся день.
Слышишь, Ты! Божок земных убогих!
Наблюдатель, равный палачу!
Снова день становится на ноги!
Я от одиночества кричу!
1988 г.
ТОСКА
Я спасаю себя от тоски:
Пью вино и курю сигареты…
Город спит, и заводы-носки
С кислой миною нюхает лето.
Эх, тоска, разухабиться что ль?..
Взять рукой, как иные писатели,
Острый месяц и, чувствуя боль,
Запустить его к чёртовой матери!..
1988/1990 г. г.
«Я б хотел разорваться хоть в клочья…»
Я б хотел разорваться хоть в клочья,
Я бы горлом пустил свою кровь,
Если б только имел полномочье
Своей смертью сказать про любовь.
Не могу, не могу, не умею!
Сколько раз я растоптан и вот
Снова с неба упал перед нею,
Ненавидя её за полёт!
1988 г.
«Не страстью я тянусь к тебе, а сердцем…»
Не страстью я тянусь к тебе, а сердцем.
Я одинок, измучен и угрюм.
Я Господа просил открыть мне дверцы
В причину безнадежных моих дум.
Но Бог меня ничем не осеняет.
И я несу несносную тоску
Углём в груди и вижу, как роняет
За Землю свою красную доску
Закат. И сердцем я послушно
Запёкшимся пишу: «Где ты теперь?
Ты видишь, как мне больно жить и скушно?
Возьми меня. Я ласковый как зверь».
1988 г.
«Я знаю – истина во мне…»
Я знаю – истина во мне.
Она мне сердце разрывает.
Но ум последним понимает,
Он лишь в смятенье вопрошает:
Что происходит там, на дне?
И опыт мой идёт по следу
Чуть затаившейся души,
И говорит руке: пиши!
И славит тусклую победу.
1988 г.
***
Когда отчаянье и злоба
Сбивают мысль мою с пути,
Не дай мне Бог коснуться гроба
И раньше времени уйти!..
Пускай хранит меня тщеславье,
Чтобы нежившим дуракам
Не прочитать мои желанья
По мной оставленным стихам.
1989 г.
**
Анатолию А. Васильеву
Нет, не часто, но всё же бывает,
Когда взор мой, измучен и дик,
Средь пристрастной толпы замечает
Просветлённый и благостный лик.