Ловцы человеков

– Но без гарантии результата много за десять минут общения с Игорем они не заплатят, – грустно возразил Антон. – А при низкой цене без массовых акций на свободу за год не заработать. Да и Игоря жалко, если заставлять его днями напролет с ними возиться.

– Тогда задача – выйти на клиентов с очень высокой степенью платежеспособности. Других вариантов нет, – подытожил Владимир.

Но как?

***

Когда Владимир ломал голову над этим вопросом, он все больше понимал, что надо изобретать что-то совершенно новое. Снять для Игоря помещение в городе и преподнести его как рядового экстрасенса будет полным убийством всех перспектив – он и не подумает искать какого-то потеряшку по фото. В конце концов, большинство из тех, кто общался с ним, были просто удивлены, а чем, сами не очень и поняли. Некоторые пытались даже возмущаться. В общем, это не оказатель конкретных услуг за конкретную плату.

Однако, шла молва, и приходили все новые люди. Приходили и молодые, и старые, и больные, и порой просто опустошенные жизнью люди. И пока на просторной веранде или в саду Игорь на несколько минут встречался с новым человеком, обычно уже кто-то еще ждал встречи с ним. Финансовыми плодами своей новой трудовой деятельности Игорь с Антоном почти не пользовались – они жили затворниками в доме, почти никуда не выходя из него. Использование и освоение дара Игоря вдохновляло их обоих и интригующе звало дальше делать открытия человеческих болей, страхов, гримас трусливости, мелочности, зависти и других пороков…

На заборах и автобусной остановке невдалеке появились надписи «Здесь живет бог!» со стрелками, указывающими направление к домику. Антон заподозрил в такой скрытой рекламе руку Владимира, но промолчал об этом.

– Свет наш, скажи, кто ты есть? Экстралуч сияния истины, или мраковед тленных душ – как именовать тебя? – спросил однажды Антон, закрывая калитку за последним прихожанином.

– Не знаю. А когда я пытаюсь разобраться, всегда возникает ощущение, что на месте себя я вижу кого-то другого. Словно я актер, забывший слова своей роли и начавший играть чужую. Но вечно так продолжаться точно не может.

Антон иногда высказывал эти свои сомнения Владимиру. Тот однажды вечером все-таки попробовал им ответить на вопрос: а что дальше?

– Начав дело, сомневаться вредно. Подумав – решайся, решившись – не думай, – так, вроде японская мудрость учит. Да, начнем осваивать кое-что новое, когда сможем подняться до состоятельных клиентов, – пояснил свое видение Владимир.

«Кое-чем новым» по его продюсерскому замыслу должно было стать создание «Ордена Света» для самых избранных. Мечтой Владимира стала своего рода секта, члены которой регулярно отчисляли бы в фонд «членские взносы» и пожертвования, воспринимали Игоря как верховного жреца. Взамен члены ордена получили бы возможность, например, почаще видеть своего магистра, прибегать к его помощи, в крайних, конечно, случаях. В любую свободную минуту Владимир старался поймать мысль-идею о том, какой должна быть «обрядовая и знаковая система отличий» для членов ордена, за счет чего будут обеспечены его «крутизна и исключительность». Хотелось чего-то гениального, но такие мысли пока не приходили.

Конечно, Владимир чувствовал искушение пойти по проторенному, в сущности, пути. Придумав оригинальные термины, создать с помощью своих знакомых пиарщиков для Игоря учение о смысле жизни человека, замысловатое и в то же время преподносящее рецепт от всех проблем. Объявить Богом – не больше не меньше – главу «Пути света» (такое название секты пришло на ум Владимиру). Сформировать слой адептов этого учения из числа всякого рода «потерянных душ», побывавших на приеме у Игоря. Составить под это учение систему обрядовых действий, молитв, песнопений и всякой прочей ерунды, в том числе и методику отъема денег, для того, чтобы привлечь и удержать толпу с помощью этих адептов. Устраивать периодические «моления-увлечения», на которые приходили бы со своими пожертвованиями новые и новые люди, появлялся бы периодически и сам «Пресветлый».

Нести людям это учение, подкрепляя его истинность прочей деятельностью Игоря (дай Бог, чтобы его дар не иссяк) и «стричь бабки» со страшной силой!

Все это было совершенно реально реализовать. Тех, кто рад был бы отдаться в теплые руки какого-то дарующего смысл жизни божественного избавителя от гнетущего ощущения одиночества, как всегда, было полно. Но Владимир не хотел банальностей. Сбирать капиталы с потерянных душ из молодежи и небогатых людишек повзрослее можно было, но крупная дичь на такое бы не клюнула. Владимиром больше владела другая мысль – сформировать тайное или открытое общество очень богатых поклонников найденного им пророка. Но как?

Владимир пригласил к Игорю бывшего своего одноклассника, который участвовал в подготовке вечернего телевизионного шоу на одном из главных каналов. Шоу было довольно малобюджетным, но судя по рейтингам, собирало хорошую аудиторию. Виктор, одноклассник Владимира, был одним из тех, кто занимался подбором кандидатов для этого шоу истеричных разборок.

– Да без проблем! – сказал Виктор, порасспросив Владимира о его кандидате на участие в «конкурсе болтунов». – Только кому нужно что-то утверждать? На это совершенно нету спроса. В ходу только пляски и встряски! Или хихикать, или ныть о чем-то тихонько. И вообще, правила любого для шоу: тупые любят увидеть тех, кто еще тупее, несчастные – тех, кому еще хуже, и так далее. Ты бы лучше Святослава своего приволок. Ты как-то говорил, что все равно он неперспективный в твоем бизнес-плане. Пара актеров рассказала бы трогательные печальные истории про свое уверование в этого типа. Он бы сам там чего-нибудь крикнуть успел, чтобы народ поприкалывался. В общем, главное, если не можешь слезу выжать, то поднимай крник и доводи кого-то до срыва.

– Нет. Дело со Святославом, похоже, конченное.

– Что, совсем с катушек уехал? Так это в принципе не помеха, даже лучше! Лишь бы не буйный был.

– Опять нет. Он резко на поправку пошел и уехал.

– Ну, можно его найти, предложить: пусть расскажет о своем наваждении на народ, покается… В этом случае плата даже выше будет. Организовать сопровождение всего этого в шоу даже интересно будет! Можно такое придумать! Представляешь, я тут с одним писателем классное шоу устроил. Он по одно время псевдореалистические книженции писал про девку-пророка, которая якобы в берлоге с медведем сожительствовала да биоимпульсы по всему миру распространяла. От писательства он уже ушел, а фантазия-то работает. Так он нам предложил: давайте изобразим, что поверившие в мою бредятину основали секту со всеми своими соответствующими обрядами, они-де будут ахать и удивляться, а я скромно каяться. И здорово получилось! Даже в лес рядом с моей дачей с актерами съездили, сняли, как они хороводы водят вокруг елки – поют гимны той медвежьей сожительнице. Тетки так играли! Глаза луком намазали и в рев после его покаяния пустились!

– А с тем, кого я предлагаю, и актеров не надо будет, даже сам подберу несколько человек из тех, кто у него на приеме побывал. Оппонентов набирай ты каких угодно!

– А если эти оппоненты сами со слезами каяться начнут? Он уже объявил себя исчадием небес?

– Пока нет.

– Ну вот, как объявит себя божком да приступит к массовым маразматическим обрядам, можно будет устроить судилище. Пропустим его картинку, потом без его участия запишем злопыхания… Единственное, что могу посоветовать: устройте какую-то акцию: массовое сборище, шествие какое-нибудь. Так, чтобы действительно нонсенс получился! Запишите хорошие картинки. Про переполох можно будет пустить информацию в новости по городскому каналу, коллегам там могу скажу, чтоб были готовы в заранее назначенный момент. Только предупреждаю: не нарушьте законодательство – за несанкционированный и проведенный не по правилам сеанс гипноза и прочих психотропных действий, например, можно и уголовное дело выхлопотать.

– А как же всякие секты существуют, которые только этим и живут? Я сам недавно наблюдал за тем, что делается в церкви некоего Николая Ростовского! Чистая уголовщина, если так рассудить!

– Видимо, не «всякие» это секты, а «избранные». А вот про признак, по какому они становятся избранными, ничего не могу сказать. Они ж не рассказывают! А есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам. В общем, я к вам приеду, к нему на сеанс беседы схожу и после этого уже все конкретно разъясню…

… После разговора с Игорем Виктор зашел в дом, но не стал садиться по приглашению Владимира, а торопливо махнул рукой:

– Пожалуй, не получится ничего, извини. Да и мне это все неинтересно стало. Брошу я это дело.

И ушел.

***

– Наше желание попасть в ящик сыграло в ящик без нас… – резюмировал, глядя ему вслед, Владимир.

– Кстати, о ящиках, – начал вспоминать Антон. – Я сегодня по ящику в новостях сюжет видел про ящики. Какой-то мелкий священнодеятель где-то в местах не столь и отдаленных от прогрессивного человечества так прошелся по крышам пастве, которая с ума от безделья сходит, что та его совсем спасителем душ считать стала. Традиционно, как водится, углядывал он близкий конец света. До того доуглядывал, что человек пятнадцать по его наущению соорудили подземный бункер с вентиляцией и закрылись в нем до конца света. Свечки жгуть горемыки да молятся по очереди. Для себя ящики какие-то туда притащили, сказали, что в эти гробы сами улягутся. Им кричат: вылазьте, мол, а они отвечают, что если начнет кто их силой вызволять, то взорвут бункер во славу божию. Сам их предводитель, однако, под землю с ними не полез, а, возгордившись организаторскими-то способностями, побег рассказывать о своем успехе. Думал, наверное, зауважают, а его в психушку загребли. Сейчас он в дурдоме в лучах славы купается, каждый день интервью раздает. В новостях и его показали, и бункер, к трубе вентиляционной микрофон подносили детей подземелья послушать. Совсем жалостливо молитвы поют. Включи телевизор – в следующем выпуске новостей повторят.

Владимир радостно прислушивался.

– Так это то, что нам и надо! – развел он руками.

***

У подъезда к ставшему знаменитым оврагу, куда Владимир еле добрался, петляя на машине по полевым и лесным дорогам в такой глуши, что даже мобильник пожаловался на «отсутствие сети», стоял милицейский «УАЗик». Усталый капитан милиции сидел рядом с машиной на раскладном стульчике посреди травы, пил чай из крышки термоса.

– Давненько никого не было! Опять интервью московским гостям давать? – приветствовал он подъехавших, взглянув на номер машины. Убедившись, что подъехали не журналисты, а просто мимо проезжающие «интересующиеся», он в конце концов разговорился.

…В местных краях, богатых грибами да ягодами, в совсем разрушенной деревеньке поселился пару лет назад то ли священник, то ли просто потерявшийся в своей идее человечек. Деревеньку эту он присмотрел давно как очень уж подходящее место для основания религиозной общины: заброшенные дома на одиноком высоком угоре над речкой, за которой – клюквенное болото. По сторонам от бывшей деревни – сосновые леса, в которых после летних ливней появляется такая уйма белых грибов и лисичек, что таскать – не перетаскать все эти дары леса на специально открываемый здесь кем-то с середины лета в сарае заготпункт. Приезжает сюда на сезонный заработок разный народ, кто занимает для ночлегов пустые дома, кто ставит палатки у машин, а на весь световой день уходят все на леса или болота под одуряющую тишину безо всяких мыслей в голове класть да класть грибы да ягоды в огромные корзины, туеса да пестери.

Сюда и привел свою общину в три десятка человек тот, кого все называли «отцом Артемием». Были в общине люди средних лет, мужчины и женщины, были и семейные пары, были и вполне молодые молчаливые люди, кто-то и раньше был по жизни одиноким, кто-то уйдя сюда, бросил родных. Поселились они здесь ранней весной, соорудили деревянное общежитие из нескольких полуразвалившихся остовов деревянных домов, разобрав срубы и сложив вокруг одного более целого домика. В общежитии этом, разделенном на крохотные каморки, где каждый слышал шорохи соседей, прожили они чуть больше года. Начало лета прошло в трудах и обустройстве, окончание его и осень – в работе на сборе ягод и грибов на заготпункт. Все деньги хранились под контролем отца Артемия, который в близлежащих деревнях у фермеров заказал на них картошки да других продуктов на зиму, закупил свечей да прочих вещиц в хозяйство. Зиму община перезимовала сообща, проводя время в разговорах о беспросветности и грязности мирской жизни, слушая наставления духовного предводителя, сообща молясь и творя обряды, а главное, создавая свою подземную церковь.

В таком благодатном месте, где за месяц-другой сбора «даров природы» человек вполне зарабатывал на крупную покупку или скудное пропитание в течение года, община смогла бы просуществовать немало лет. Однако, как водится, предводителя начало заносить. Система проводимых им православных обрядов скоро поменялась на полумистические пугающие таинства, узнавая о которых, никто посторонний не стремился общаться с членами общины. Чуть почувствовав, что члены общины начинают с окончанием летне-осенних трудов раскисать, и разговоры в ставшие долгими вечера окрашиваются в дерзкие краски смешливости, не знающий усталости духовник нашел, как занять паству и не допустить морального разложения.

В склоне бугра, на котором первые местные поселенцы возвели когда-то деревню, началось строительство подземной церкви. Место было выбрано чуть выше родника, так что в обширной выкопанной пещере был сделан и колодец со свежей водой. Потолок укрепили установленными распорками, посреди колоннады которых был установлен диковинного вида алтарь, который более всего напоминал античный жертвенник. Были в пещере и крохотные кельи для уединенных молитв, и склад продовольствия и дров и даже кухня, где можно было испечь в печурке хлеб. Несколько труб вели к поверхности земли и обеспечивали циркуляцию воздуха. Зима прошла в великих трудах, в головах изнеможенных людей звенела усталая пустота, в которую послушно ложилось все сказанное духовным владыкой.

А владыка видел, что легче всего ложится в опустошенные головы страх: страх перед переменами, страх перед неизведанным, страх перед ответственностью и способностью сомневаться. Как самое жидкое чувство, страх имеет свойство растекаться по сознанию, проникая в ничтожные щели и заполняя самые незаметные пустоты. И все чаще и чаще вдавливая в свой голос успокаивающие паству нотки страха, властитель начинал говорить об обреченности неестественного безумного мира и скором конце Света. И люди, видевшие в последние годы вокруг себя в мире одну неразбериху, не понимающие, какой логике подчиняется все происходящее вокруг, благодатно сникали сознанием под действием его слов.