Мой ангел

Синегоров опустил голову:

– Ваша правда. Это ведь я перед свадьбой соблазнил невесту.

В зале все разом ахнули.

– Да, наставил рога другу ещё до свадьбы.

– А тут решили исправить свою вину?

– Наверное, – опять пожал плечами коммерческий директор.

– Всё? Больше никаких мотивов у вас не было?

Синегоров съёжился под тяжёлым взглядом Андрея.

– Были, – еле слышно прошептал он.

– Не слышно, говорите громче.

– Были! – привзвизгнул Синегоров, – были! Он сам во всём виноват! Надо было делиться с друзьями! А он! Заграбастал себе контрольный пакет акций и снимал все сливки с компании! Нам доставались лишь жалкие крохи!

– Теперь успокойтесь и объясните, всё, что вы только что выкрикнули.

– В начале девяностых годов мы быстро сориентировались в ситуации и приватизировали нефтебазу. Потом мы успешно развивали бизнес и стали крупнейшим предприятием в городе, а может быть и в области. С помощью нашей компании мы стали зарабатывать громадные деньги, но эти деньги доставались только одному человеку – Аркадию. Он владел контрольным пакетом акций. Мы призывали его поделиться с друзьями, но он был непреклонен. Он сам хотел всем владеть. Поэтому мы решили всё-таки отнять у него часть акций. Правда как это сделать, мы не знали. А тут такой подарок – Добролюбова.

– Поясните, что вы под этим подразумеваете?

– Я сталкивался с ней по работе. Поверьте моему жизненному опыту, я умею разбираться в людях. Она мне сразу понравилась. В ней чувствовался какой-то стержень, который бывает не у всех людей. А тут я ещё узнал, что она девственница. У меня сразу же в голове созрел план. Мы отправляем Добролюбову туда, к Аркадию. Он там делает с ней, что хочет, а потом Добролюбова раздувает дело об изнасиловании. Для того, чтобы замять это дело, ему надо будет пожертвовать частью акций, причём немаленькой.

– Стоп! Вы опять всех запутали. Начнём по порядку. У вас созрел план, и вы отправили мою подзащитную туда. А если бы Поплавский не стал её насиловать?

– Не стал бы? – Синегоров усмехнулся, – когда этому придурку хотелось женщину, он ни о чём другом думать не мог! У него мозги между ног были.

– Ладно. Надежда Николаевна даёт себя изнасиловать и следом подаёт заявление. А если нет?

– Я же говорил, что у неё есть стержень. Если бы этот ублюдок оскорбил бы её, она бы ему отомстила. Правда я не рассчитал, что стержень у неё чересчур твёрдым оказался, она даже изнасиловать себя не дала.

– Понятно. Теперь переходим к самому главному. Какая связь между обвинением в изнасиловании и отторжением части акций?

– Самая прямая! Городской прокурор запросил бы цену в тридцать-сорок процентов акций компании. А мы потом бы разделили их между собой.

– Хорошо, осталось лишь выяснить, кого вы подразумеваете под словом мы?

– Себя и мэра нашего города, – просто ответил Синегоров.

Теперь в зале ахнули совсем не тихо, а мэр побледнел, потом позеленел и, наконец, стал совершенно пунцовым.

– А прокурор?

– Не знаю, – пожал плечами Синегоров, – может быть и ему что-нибудь бы перепало, но мэр говорил, что прокурор сидит у него на крючке, поэтому особо жадничать не будет.

– Понятно. Но ваша задумка могла сорваться, ведь свидетелей изнасилования не было.

– А для чего по-вашему я полдня держал в приёмной своих снабженцев? Если бы Добролюбова начала кричать, они бы услышали, а потом в суде подтвердили бы это. Пришлось страховаться. На Эмму надежды не было никакой, она была слишком преданной Аркаше. Но Добролюбова решила, что справится сама, и даже не закричала.

– У меня больше нет вопросов к этому свидетелю, – закончил Андрей, – я прошу у суда разрешения допросить ещё одного свидетеля, имя которого всплыло во время предыдущего допроса. Мэра этого города Кузьмина Матвея Ивановича.

У судьи возражений не было, а прокурор видимо решил быть на этом процессе наблюдателем.

Мэр встал со своего места, нетвёрдой походкой прошёл к стулу, на котором только что сидел Синегоров, и буквально упал на него.

– Гражданин Кузьмин, – начал Андрей, – поясните суду в каких отношениях вы были с гражданином Поплавским.

– В дружеских, мы вместе учились в институте.

– Я правильно понял, что вы учились вместе с гражданами Поплавским и Синегоровым?

– Да, правильно.

– Гражданин Синегоров сообщил вам о своём плане, который заключался в том, чтобы отобрать у Поплавского контрольный пакет акций с использованием моей подзащитной?

– Да.

– Когда вы узнали, что Поплавский убит?

– Сразу же. Александр Абрамович позвонил мне на мобильный телефон.

– Что он вам сказал?

– Он сказал, что Аркадий убит, и что весь наш план провалился. Он паниковал.

– Что вы ему ответили?

– Я сказал, чтобы он не паниковал, а через некоторое время предложил другой план. Я предложил обвинить Добролюбову в преднамеренном убийстве, подкинуть звукозапись, тем самым бросить тень подозрения на «Облнефтесервис».

– Какая вам от этого была выгода?

– Как какая? – не понял мэр, – самая прямая. У конкурентов станет меньше клиентов, у нас больше…

– У нас? Что вы под этим подразумеваете?

– У нас, у «Горнефтепродукта». Я являюсь акционером этой компании.

– Понятно, но ведь выгода от увеличения объёмов продаж пойдёт в основном владельцу контрольного пакета акций, коим стала после смерти своего супруга гражданка Поплавская.

– Ну да, – скептически ухмыльнулся мэр, – она же ничего в экономике не соображает и верит каждому моему слову, да и Александру доверяет. Так мы ей и сказали, сколько прибыли мы получим. Покажем десять процентов от реальной цифры, остальное себе. Да и контрольный пакет у неё долго не задержится. Продаст она его нам.

Мэр не на шутку разошёлся, видимо совсем позабыв, что вдова Аркадия Семёновича сидит тут же в зале.