Крымский Джокер

–Он сказал…– передразнила старуха скрипучим голосом. – Он ответит… Чем? Штиблетами своими фильдеперсовыми да портками от Версачи?

Она резким движением затушила окурок о спичечный коробок.

– Ладно. Оставим пока. А насчёт вашего терпилы – где он сейчас?

–В Центральном мусорском отделении отдыхает…

– Это негоже.… Совсем нехорошо. Он ведь совсем не при делах. Кто его знает, чем он дышит. Ежели просто выпускать – а ну как пойдёт жалобы строчить? Мента опознает. Незаконное задержание. То-сё. Сейчас с этим строго.

Женщина встала, подошла к окну и приоткрыла форточку. Потом, подумав, сказала уже совсем спокойно:

–Ладушки, Боря. Я сама покумекаю. А ты вызванивай Кликунова – и будьте вдвоём на стрёме. Смотри – выйдет в этот раз пусто-пусто – я тебя уже отмазать не смогу. Я не одна в этой теме работаю. Да и ты не маленький – сам понимать должен.

Мужчина с явным облегчением кивнул и встал с дивана. Он почтительно наклонил голову, словно собирался ещё что-то сказать, но Лидия Петровна подошла поближе и легонько щёлкнула его по носу.

– А что там у этого вашего арестанта в багажнике-то было? – спросила она.

– Видеокассеты новые.

– Кассеты? Он барыга что ли?

– Ну да.… Вроде того. Наверное, на опте скупился по мелочёвке.

– Так пусть твой кореш мусорок сунет туда порнухи какой-нибудь повеселее… И задержание оформит на полном основании. Но протокола не нужно, Боренька… Просто попугайте мужичка, чтоб в штаны наделал и отпустите…

– Я сейчас позвоню, Лидия Петровна. Спасибо за совет.

Когда молодой человек скрылся за дверью, женщина набрала на своём мобильном телефоне номер. Разговор был недолгим.

– Просрали мои-то везунка, Глеб Васильевич. Похоже, к тебе он направился. Теперь на тебя только и надеюсь. И на эту… сестрёнку твою. Кстати, где она? Понятно. Ну, может, это даже и к лучшему.… Всё – до связи.

* * *

«Обезьянник» был как «обезьянник».

Через решётчатую дверь виднелась дежурка. Грязноватый пол и стены были из потрескавшегося грубого кафеля невероятно серого цвета, который вряд ли можно встретить в природе. Удобства, как говорится, во дворе.

В своей жизни Володя впервые сидел в подобном месте. Вернее полулежал. Сознание возвращалось не очень быстро. Он в который раз с трудом открыл глаза и аккуратно обследовал голову. Как-будто не было никаких явных следов от удара. Только тошнило и слезились глаза. Скорее всего ему прыснули какую-нибудь гадость в лицо. А может, электрошок…Хотя вряд ли – тогда бы не мутило так… Наверное, нервно-паралитический… Да теперь-то какая разница?

«Вот так история… И что теперь будет? За что же меня так лихо упаковали?»

Мысли путались и сбивались, и Толстый решил повременить с серьёзными вопросами. Сначала надо было срочно отлить.

Соседом по милицейскому «аквариуму» оказался тихий пацан, лет шестнадцати. Он сидел на корточках в углу и страдальчески шмыгал носом.

Володя, решив хоть как-то прояснить ситуацию, вежливо поинтересовался:

– Эй, братишка… Давно я здесь?

Паренёк хитро улыбнулся.

– С прошлого года… – он посмотрел в округлившиеся от изумления глаза Володи, и успокоил:

– Да шуткую я, кореш, – часа с три прошло, как сюда тебя приволокли. Только менты тебя обдубашенного в хлам сюда закинули. На чём кайф ловишь, дядя?

Костров попытался привстать, но ноги не слушались. Он посмотрел на весёлого соседа мутными глазами и глухо пробормотал:

– На грязных носках зависаю, сынок… Поношу с годик – потом нюхаю. Прёт как глухонемого… Хошь дам пыхнуть?

Парень сразу затих и снова стал обиженно шмыгать носом.

Посидев на корточках с пять минут, Володя осторожно приподнялся. Кружилась голова, в ушах шумело, но можно было терпеть. Боже, как хочется отлить!

Он осторожно подёргал дверь с решёткой. Милиционер в дежурке нехотя посмотрел в его сторону и кому-то кивнул. Через минуту дверь открылась.

Сержант смерил скорчившуюся фигуру Толстого безучастными глазами.

– Чо надо?

– В сортир очень хочется, товарищ милиционер.

Володин голос звучал хрипло, как после сильнейшего перепою.

–Это можно, – сержант многозначительно приподнял резиновую дубинку и добавил: – Только осторожно.

Вернувшись из туалета, Володя снова присел на корточки. Теперь можно было спокойно подумать. Но подумать не дали – зарешётчатая ограда опять открылась.

– Костров – к следователю!

Тот же сержант, который водил его в туалет, поднялся с ним на третий этаж. Всё время пути Володя вертел по сторонам головой.

«Кажется, Симферопольский Центральный РОВД…. Я здесь был однажды, когда у меня магнитолу с машины спёрли. Надо бы Алёнке позвонить – она быстро всё выяснит…»

Следователем оказался улыбчивый молодой парень в узком сером пиджаке и синих джинсах. Из-под мышки опера нелепо выпирала кобура. Он внимательно осмотрел Кострова хитроватыми глазками, и, как показалось Толстому, остался весьма доволен тем, что увидел.

Весёлым тоном он, утвердительно спросил:

– Ну что?.. Порнушкой приторговываем, гражданин коммерсант?

И ещё раз окинул взглядом приземистую фигуру задержанного.

Толстый был в замешательстве. Он ничего не понял и лишь молча беспомощно развёл руками, удивлённо глядя на следователя. Парень мгновенно стёр с лица улыбку, и официальным тоном нудно заговорил, чеканя слова:

– За распространение порнопродукции у нас в кодексе статья есть, гражданин Костров.

Володя потихоньку начинал догонять, о чём речь.

–Порно? Да я… Да не было у меня никакого порно!