Мост

– Когда же это все, наконец, кончится?! То ночные овцы на новые пастбища мигрировали, забор мой снесли! Теперь, еще кого-то нелегкая занесла! Ночь на дворе! И опять забор сломали! Этому конец будет?

Что было дальше, нам уже известно.

Олжас открыл глаза и увидел перед собой морду белого барашка с черным ухом. Тот наклонился над трактористом и гладил его копытом по голове. Рядом толпились остальные его собратья по отаре – бараны, овцы, козы. Они окружили его, опустили свои головы, почти касаясь его лица, и наперебой говорили между собой человеческими голосами. Барашек с черным ухом продолжал молча гладить тракториста по голове, но вдруг и он заговорил.

– Олжас, просыпайся! Ты хотел утром кошару проверить! – говорили овцы и козы.

– ?ке, просыпайся! Ты хотел со мной в птичник пойти! – говорил ему черноухий барашек.

– Нет! Нет! Этого не может быть! – закричал Олжас, и морды животных быстро растворились в воздухе.

– ?ке, вставай! Уже утро! – сказала ему голова барана с черным ухом, которая медленно превратилась в голову его сына, Алпамыса.

– Да вставай уже! Пора к птичнику идти. Нас там Адия ждет. Вчера, помнишь, мы с ней договорились кур в порядок привести!

Тут Олжас окончательно проснулся. Он все также лежал на небольшом, изрядно потрепанном, но чистом диване, покрытым плюшевым ковром с изображением оленя, и удивленным взглядом разглядывал присутствующих в комнате. Алпамыс сидел рядом на краю дивана и гладил рукой по голове очнувшегося от крепкого сна отца.

– Что-то страшное приснилось, ?ке? Ты кричал во сне!

– Ну, наконец-то проснулось солнышко! Пора вставать! Вчера, наверное, трудный день был и ночь неспокойная, вот ты и заснул на диванчике. До постели немного не дотянул. Что за шум был ночью? И чего тебе в голову взбрело по темноте заниматься ремонтом забора? – спросила Раушан проснувшегося мужа.

– Давайте, мужчины, пейте чай, да быстрей ступайте к кошаре. Там вас подружка Алпамыса, наверное, заждалась. Чай на столе, баурсаки в тарелке. Только умойся сначала. А то после ночного ремонта забора у тебя все лицо и руки перепачканы.

Олжас с сыном привели себя в порядок, позавтракали и пешком отправились к кошаре. Они вдвоем шли по улице и здоровались с теми немногими односельчанами, которые встают раньше, чем встает солнце. Соседи здоровались с ними в ответ и желали отцу с сыном, бодро шагающими вверх по дороге, доброго дня.

– ?ке, а почему не на тракторе?

– Надо больше пешком ходить, чтобы здоровье было крепкое. Когда ты поедешь поступать в летное училище, оно тебе понадобится!

– Почему вы с мамой все время мне про это летное говорите? Может, я хочу в ауле нашем остаться! Может, хочу, как ты работать! Может, я в город поеду, бизнесом заниматься буду со старшим братом!

– Так, ты сам с девяти лет нам с мамой все уши прожужжал про то, как ты вырастешь и станешь летчиком! Ты же сам решил!

– Ничего я еще не решил! Мал я еще, чтобы какой-либо осмысленный выбор сделать! Это все мои детские фантазии! Я еще хотел пойти в полицию, преступников ловить или на таможне работать!

– Губа не дура! Можно, конечно, и таможенником! А впрочем, можешь становиться кем хочешь! Если тебе будет хорошо, и твоя профессия будет нравиться, будет тебе по душе, то и нам с мамой понравится! Но мы хотели бы, чтобы ты добился в жизни больше, чем твои родители и твой непутевый брат! – продолжил разговор с сыном Олжас, поднимаясь по грунтовой дороге, ведущей к кошаре.

– Таких, как я, пруд пруди! Я человек маленький! А вот тех, кто на всех смотрит сверху вниз, не так много! Ты вот спрашиваешь, почему на тракторе не поехали? Так это потому, бала, что бочку солярки в нашем ауле не найти больше! Одна она была!

Вот так, разговаривая по душам, отец с сыном подошли к кошаре. То, что они увидели, поразило их до такой степени, что Олжас с Алпамысом не заметили стоящих рядом с дверью птичника аксакала Кайрата и его правнучку Адию. Ворота в кошару были раскрыты настежь, а внутри помещения они не нашли ни одного животного. Рядом с воротами Олжас обнаружил следы от машины, грузовой машины.

– А где Асланбек? Он в это время уже должен быть здесь, на своем рабочем месте – растеряно поинтересовался тракторист и по совместительству зоотехник.

– Эх, молодежь, молодежь! Сендерге еште?е тапсыру?а болмайды! ?ойды да ?рлатты?дар. (Ничего вам нельзя доверить! Овец и тех у вас увели.) И что теперь мы будем делать? И так почти нечем заниматься у нас в ауле, а теперь и отары нет! – произнес аксакал.

– Но у нас еще птица, куры остались! – ответил сын Олжаса.

– Мне уже моя правнучка сказала, зачем мы сюда с ней пришли. Давайте посмотрим, сколько отдыхающих кур дожило до утра!

– Ата, прости меня! Я хотела как лучше сделать! Хотела помочь им!

– Чем же ты им хотела помочь, айналайын (милая)? – спросил Жарас ата и провел ладонью по голове Адии. – Ладно внучка, не расстраивайся! Взрослые больше глупых поступков в жизни совершают, чем дети! Дети пакостят по мелочам, а взрослые делают такие большие глупости, что иногда приходится всю оставшуюся жизнь их исправлять!

– Ата, я хотела, чтобы они расслабились, в релакс погрузились! Им надо было передышку устроить, а то все несут и несут яйца. Вот у вас есть выходные, а у них нет! – оправдывалась Адия.

– Релакс, говоришь? Когда мы были молодыми, такими, как ты, мы и слова то такого не слыхали! Адия, внучка, может они без этого, как ты сказала, релакса обошлись бы? Может, не надо было их в него погружать? Задохнуться ведь могут!

Все четверо, один за другим вошли в кошару, где еще вечером толкали друг друга овцы и козы, а теперь тишина и никого, кроме мух и мошкары. Насекомые, в одночасье потерявшие и жилье, и питание, бесцельно кружились в воздухе, создавая хоть какое-то псевдодвижение в пустом помещении.

– Алпамыс, я же вчера тебя попросила, чтобы ты повесил на гвоздик эти тряпицы! Чего они здесь на земле валяются? Вечером, перед приходом Олжас ата, я ими протерла поддон под насестом и отдала тебе, чтобы ты их прополоскал и на гвоздик повесил! – возмутилась девочка.

– А я и повесил их на гвоздик, но прополоскать не успел, отец пришел, и мы по домам пошли! – ответил Алпамыс.

– Думаю, я знаю, кто похитил наших овец – виновато произнес тракторист. – Вчера поздно вечером, а если быть еще более точным, то ночью, к нам домой приходил один человек, который попросил у меня помощь. Машина того человека и его товарища свалилась в речку. Мне пришлось ехать туда на тракторе и вытаскивать их грузовик. Уверен, что это их рук дело! Они наших овец увели! Хотя, я точно помню, что в кузове у них никого не было! Пустой был кузов! Это точно! Тогда куда нашу отару угнали, а главное, кто?

– Эй, бала, давай уже открывай птичник, да посмотрим на ваш куриный санаторий! Надо было додуматься до такого, кур пеленать!? Вы бы им еще массаж ступней сделали! Они же ведь весь день на ногах! Устают, наверное, их лапки!

Алпамыс открыл дверь и четверо неравнодушных к судьбе домашней птицы вошли в помещение, где молча, рядами, лежали спелёнатые куры. Лишь только один петух пытался известить присутствующих о наступлении утра. Он слегка подергивался и что-то кудахтал.

– И чего стоим?! Давайте, освобождайте птиц! Посмотрим, сколько осталось в живых! – почти по-военному скомандовал аксакал.

Освобожденные из тряпичного плена куры постепенно приходили в себя, пытались бежать, но, сделав несколько шагов, падали. Поднимались и снова пытались сбежать из этого страшного места, но двери в птичник были предусмотрительно закрыты, и они продолжали бегать, создавая невообразимый шум. Когда спасательная операция по возвращению к жизни популяции птицы, оставшейся в ауле и чуть не попавшей в «Красную книгу» закончилась, все вышли наружу, плотно закрыв за собой дверь для полной уверенности в том, что хотя бы птица останется жить в кошаре, после исчезновения мелко рогатого скота. Олжас хотел закрыть дверь на большой висячий замок, но, немного подумав, протянул Алпамысу замок и ключ.

– Вот что, ребята! Сейчас вы накормите и напоите этих мучеников, а потом сразу в школу, там скоро уроки начнутся. Жарас ата, проследите, пожалуйста, за нашими юными зоологами! – попросил аксакала, тракторист.

– Ал сен не iстейсi??! (А ты что делать будешь?!) – спросил тракториста Жарас ата.

– Попробую найти Асланбека, а потом вместе попробуем найти наших овец!

– Жарайды балам! Сенi? ?олы?нан б?рi келедi! (Давай, сынок! У тебя все получится!) Да хранит тебя Всевышний! – сказал аксакал и вместе с ребятами вошел в кошару, чтобы накормить и напоить выжившую птицу.

Олжас широкими шагами, размахивая при ходьбе руками, двигался вниз по дороге, когда впереди увидел большое облако пыли. Вдруг среди густого пыльного облака он разглядел пастуха Асланбека, гнавшего обратно в кошару отару овец и другую живность. Скоро они поравнялись, и пастух остановился около зоолога-тракториста.

– Асланбек, а где ты их нашел? – спросил Олжас пастуха.

– Внизу по речке.

– Мне или кажется, или голов в нашей отаре стало больше?

– Показалось! – ответил Асланбек, который не любил сложных предложений и изъяснялся очень просто. Если нужно было ответить положительно, он говорил Да, если отрицательно – Нет. Вот и сейчас он был немногословен.

– Насколько я помню, в нашей отаре ишаков не было! – заметил Олжас, когда пыль немного рассеялась, и добавил: «И верблюда тоже не было!»

– Да? Не было? Теперь есть! Сами прибились к нашей отаре. Я их не звал! – произнес Асланбек, отойдя ненадолго от своего принципа – говорить немного, но по делу.

– И эта пара ишаков тоже?

– Да! И эта пара тоже!