Да здравствует Государь! Три книги в одном томе

А еще это был последний год старой истории человечества и первый год новой. Поезд цивилизации рыскнул на стрелках и перешел на новый путь. Но об этом пока не знал никто…

* * *

8 февраля 1889 года, Санкт-Петербург, Зимний дворец

Е.И.В. В.К. Георгию Александровичу, Регенту Российской империи

Докладная записка

Ваше Императорское высочество!

Покорнейше докладываю, что документы по известному Вам делу отправлены курьером 5-го числа сего месяца. Все результаты работы Особой следственной комиссии, будут представлены на рассмотрение Регентскому совету, как вы и распорядились.

Я осмелюсь просить, чтобы Вы ознакомились с ними лично и заблаговременно.

Преданный Вам

Обер-прокурор уголовного кассационного департамента Правительствующего Сената. Кони А.Ф.

* * *

…На громадном палисандровом столе с яшмовыми вставками красовалась малахитовая чернильница украшенная серебряной миниатюрой – Персей спасающий Андромеду от морского чудища. Возле нее торчал стакан карельской березы с отличными английскими карандашами, и нож для бумаги резной мамонтовой кости… В задумчивости Георгий не заметил как сломал третий «Кох-и-Нур» и чертыхнулся…

В угловом кабинете выходившем на заснеженную Дворцовую площадь великий князь сидел за заваленным бумагами произведение екатерининских краснодеревщиков и изучал документы следственной комиссии. Послезавтра их обсудят на Регентском совете – но сперва он хотел сам составить впечатление о результатах расследования. И вот уже третий день перечитывал эти несколько не слишком толстых томов…

В общем все было понятно – тем более за прошедшие два месяца он уже наловчился продираться сквозь казенные формулировки и выделять главное – хотя вначале после чтения государственных бумаг адски болела голова – доктора даже заговорили о последствиях контузии и потребовали не перенапрягаться…

И как же императоры со всем этим управлялись? Поневоле вспоминается читанный им украдкой в прошлом году «русофоб» (как выражался Тютчев) де Кюстин – «Ненормально что у столь обширной империи миллионы рук и всего одна голова». Воистину как говорили древние: «Interdum stultus opportuna loquitur» – «Подчас и дурак умное скажет».

Георгий поднял глаза от листа исписанного четким писарским почерком: видать письмоводитель еще старой школы – когда каллиграфию розгой вбивали…

Кабинет ранее принадлежавший дворцовому управляющему был обширен, но мебелью не обременен. Два высоких секретера, приличных большой письменный стол, за которым устроился регент, несколько кресел и солидный диван с высокой спинкой. Мебель была старинная, красного дерева, обита зелёным тиснёным турецким сафьяном с мелкими золочёными гвоздиками. В углу стоял старинный огромный глобус – с белыми пятнами на месте многих земель и морей… Занять отцовский кабинет было бы и не по чину – да и свыше его сил…

Он вновь вернулся к документам.

Да – сколько он этих бумаг прочел за прошедшие два месяца – из министерств, из военного ведомства, из МИДа… Иногда смысл был совсем непонятен – но всё чаще за казенными формулировками ему чудилась пустота – и все чаще посещали мысли – что такая же пустота как за фасадами театральных декораций и за – внешними несокрушимыми стенами министерств дворцов и крепостей…

Пустота насыщенная пустыми амбициями, патокой славословия и лести. Отец им верил – мелькнула горькая мысль…

Он стал проверят выборочно – но толку было мало – ибо самое пустяшное дело оказывалось сцеплено множеством шестеренок с целым сонмом прочих.

В конце концов произошел уже ближе к Рождеству произошел памятный разговор с Николаем Николаевичем.

– Тот мягко почти отечески укоряя советовал не перенапрягаться и поменьше возится с государственными делами.

– Вам Георгий Александрович не следует пытаться объять необъятное! – пояснял почтенный генерал от кавалерии с видом гимназического учителя втолковывающего недорослю прописные истины. Тем более в делах текущих – там и чиновники – гении департаментские, геморрой выслужившие и то блуждают, – с улыбкой развел родственник руками. Со временем знание и мудрость придут, а пока… Даже и я начинал с эскадрона…

«Не лезь не в свои дела – мальчишка!» – вдруг в этот момент почти наяву услышал Георгий злобный фельдфебельский рык – и даже недоуменно поглядел на двоюродного деда.

Но тот как раз уже закончил речь очередным верноподданическим высказыванием. От этих высказываний и словесных кружев скоро начнет скулы сводить как от клюквы!

Бо-оом! Б-оом! – пять раз пробили часы в соседней комнате. Дверь кабинета отворилась, и на пороге возник человек в ливрее и с подносом – кофишенк Марков – Второй. Запахло свежим «мокко».

– Георгий Александрович – как вы просили…

Прихлебывая крепкий горячий напиток к которому прилагались ванильные сухарики, Георгий не переставал размышлять.

Почти все время великий князь проводил в Петербурге в Зимнем – лишь на рождественские дни посетил Царское Село.

…Как и в прежние годы, накануне Рождества в сочельник после всенощной у императрицы была устроена елка – и вся свита была приглашена на этот семейный праздник. Елки установили в покоях императрицы и ближайших залах – Концертном и Ротонде.

При этом у каждого из членов семьи имелась своя елка, рядом с которой стоял стол для приготовленных подарков.

Семья не забыла одарить подарками и свиту и детей нижних чинов конвоя, а также Сводно-гвардейского батальона и дворцовой полиции. Были розданы рождественские подарки всем слугам, лакеям, мелкой придворной челяди…

После раздачи взаимных «семейных» подарков приближенные и родня перешли в другой зал Зимнего дворца, где был приготовлен большой длинный стол, украшенный фарфоровыми вещами, изготовленными на императорской Александровской мануфактуре – и каждый смог выбрать то на чем лежала карточка с его именем…

– Небеса были ко мне благословенны – оставив мне четверых здоровых детей… – сказала Мария Федоровна после рождественской службы и всплакнула. И в само деле – Оленька как сообщила maman уже не кричит по ночам и Михаил даже засмеялся представлению дворцовой труппы в сочельник. Великая княжна Ксения правда болеет – так и оправившись до конца от ушибов и потрясений – врачи опасаются за ее здоровье в будущем.

Но глядя на все это торжество Георгий вспоминал прошлые праздники… Например Рождество с 1881 на 1882 годы – первого года оказавшегося столь недолгим отцовского царствования.

Тогда матушка подарила августейшему супругу американский револьвер «смит-вессон» тридцать восьмого калибра с кобурой – и к нему сотню патронов. А детям – Николаю и ему, – по хорошему английскому ножу. «По ножу на брата» – как пошутил тогда отец… А на прошлое Рождество маленькая Ольга подарила отцу домашние красные туфли, которые своими руками вышила белыми крестиками… Георгий ощутил как подступает к горлу комок…

…Праздники где светлое ощущение было перемешано с печалью миновали – и наступила жизнь – с ее проблемами и неурядицами.

Вопросы надо сказать приходилось решать необычные… Например – как быть с тем что в России сейчас действовал не один царский двор, а три? Ну конечно один, но существующий в трех разных местах и судя по всему и временах.

…Случалось царям русским помирать без наследников и без завещания – случалось и теряли корону… Но вот насчет случаев когда законный монарх тяжко болен и не способен править – вот тут praecedens отсутствовал.

Так что приходилось le improvisations – как говорят французы.

По предложению вездесущего Владимира Александровича был принят рескрипт – о временном Малом Дворе на месте пребывания Е.И.В Николая II. Местом этим стал дом харьковского губернатора – переехавшего со всеми чиновниками в местную казенную палату…

Лейб-конвой и летучий отряд дворцовой полиции внутри и лейб-гвардии батальон Измайловского полка ограждавший его штыками – снаружи… Матушка ездила туда уже несколько раз – навещать любимого старшего сына – даже особый Императорский поезд был собран – из четырех вагонов. (Сам Георгий даже в Царское по Павловской дороге не ездил кроме как на те рождественские дни… Да и что там делать – охотится на зайцев или ворон стрелять? Уж как-нибудь в Петербурге проживем.)

С ней в Царском селе остались Ольга, Михаил и Ксения, штат дам, воспитателей, выжившие лейб-конвойцы…

Таков двор Вдовствующей Императрицы Марии…

У него – великого князя и Регента – двора пока как такового как будто нет – но есть слуги и приближенные оставшиеся со времен до катастрофы, есть люди из окружения отца и отцовские придворные – оставшиеся почти не у дел. Появляются и соратники деда. Лорис – Меликов визит нанес – осведомился может ли быть полезен.

Намедни Абаза пришел. Зачем приходил? Ощущение было как от собаки, что обнюхивает незнакомого человека. Не иначе на службу напрашивался.

И наконец Малый Двор – самый маленький хотя по штату главный.

Туда переехали лейб-медики с семьями – а Захарьин регулярно их консультировал. Лейб – конвой – правда не столь большой… Пять придворных дам – из свиты Марии Федоровны – руководят сиделками и милосердными сестрами.

Грустный двор – церемониймейстеры без церемоний, шталмейстер почти без штата и с конюшней в десяток лошадей, два егермейстера – разве только в насмешку… Мундшенки с разными прочими обершенками и тафельдекерами – там где нет и не предвидится банкетов и торжественных обедов. (Зато по совету Захарьина выписали из кисловодской лечебницы тамошнего повара – некоего Мирона Глотова – знатока диэтических блюд).