Скорый поезд «Новосибирск – Адлер»

– Ну, завтра – так завтра, – в общем-то, я и не возражал.

Однако стоило Фаи скрыться в дальнем конце вагонного полумрака, как меня дёрнул за рукав Василий.

– Чёрт с ней, с этой проводницей. Она и без того, уже пьяная. Начинай свою историю.

– Но, ведь я пообещал, – растерявшись, я и не знал что делать.

– Андрей… – поддержал прапорщика Владимир. – …Об этом обещании, уже завтра она и не вспомнит.

– Конечно, начинай… – высказалась и Катя. – …Заинтриговал, понимаешь. И сразу в кусты.

– Ща тяпнем по стопочке… – Геннадий потянулся за бутылкой. – …И рассказывай.

– По-моему, тебе уже хватит «тяпать», – вновь возмутилась Генкина сестра.

– Ты чё, снова за своё? – повысил голос недовольный брат.

– Ладно-ладно. Будь, по-вашему… – согласился я, дабы пресечь на корню очередной назревающий конфликт. – …Наливай. А уж я, пожалуй, и начну…

Глава 2

Случилось это, летом девяносто второго года – теперь, уже прошлого столетия. Было мне тогда двадцать пять лет. Год назад меня уволили по сокращению из Военно-Воздушных Сил, и я только-только начинал привыкать и осваиваться в новой для себя жизни.

Устроился в одну, по тем временам преуспевающую компанию. Был я там: ни то снабженцем; ни то экспедитором. В те мутные времена, особого распределения по каким-либо должностям и обязанностям (в большинстве предприятий, только-только зарождающегося частного бизнеса) ещё не наблюдалось. Какой-либо амбициозный парнишка, обладавший маломальскими родительскими подвязками, брал деньги в долг и регистрировал своё ООО, АОЗТ или просто ИП в местной администрации. Набирал себе команду из своего ближайшего круга, то есть, из местных пацанов. Они-то и занимались всем подряд. Потому как никто в те времена ещё не знал, как должно, это самое малое предприятие работать. Лишь спустя три-четыре годика, то частное предприятие (если, конечно, оно умудрилось выжить) обретало некий контур. Кто-то отсеивался; кто-то напротив, подымался до уровня приближённого к генеральному директору, имея чёткий реестр своих прав и обязанностей.

Так и я (бывший офицер), тем же самым макаром устроился на работу в один из полулегальных кооперативов, неким сотрудником «на подхвате». Мотался по уже знакомым, по прежней службе или учёбе местам. Примерно, в районе Поволжья. Искал где и чего можно урвать подешевле, да продать подороже. В те лихие годы вся страна только и делала, что воровала да продавала. Перепродавали или меняли по бартеру в буквальном смысле всё. Шоколадные батончики на бензин; горох нынешнего урожая на автомобильные пылесосы; соль на покрышки и так далее. Потому и не существовало для меня, холостого молодого человека, каких-либо границ и пределов. Главным было, почаще выходить на связь со своим работодателем, да сообщать ему о той или иной заключённой сделке.

И вот однажды, пришлось мне добираться в свой родной город Омск, из Пензенской области через Саранск. Тот путь, был не самым коротким и показался он мне тогда, чуть ли, не бесконечным.

Началось же всё с того, что я случайно прознал о некоем заворовавшемся директоре совхоза, который пытаясь залатать прорехи в своей бухгалтерии, готов был продать выращенные совхозом овощи почти за бесценок. Уже прибывая на пензенской земле, я отыскал тот совхоз и того самого директора и в первый же день знакомства заключил с ним чрезвычайно выгодное соглашение. После чего отзвонился в офис и уж собрался было в обратный путь. Однако в поисках подходящего транспорта, я провёл в том совхозе, без малого ещё неделю. В ожидании какой-либо попутку, я промаялся бездельем почти шесть дней и всё же своего дождался.

Мне уже было плевать в какую сторону ехать. Главное, вырваться из этого Богом проклятого, нищего и разорившегося хозяйства. Потому и напросился я в попутчики к одному дедку, отъезжавшему не своём «Жигулёнке» в Мордовию. То есть, чуть ли не в противоположном мне направлении. Так, через сутки, я оказался в цивилизованном мире. Точнее, на Саранском железнодорожном вокзале.

Однако и здесь, всё оказалось не так-то и просто, как я рассчитывал ранее.

Начало августа – курортный сезон в полном разгаре. Мало того, что прямых поездов до Омска, раз-два и обчёлся. Так ещё и билеты на них, чуть ли не до середины сентября, давно распроданы. Приходилось уповать, разве что, на случайное свободное места по прибытию того или иного состава, либо как-то «договариваться» непосредственно с проводниками.

Благо нашёлся один умный гражданин, случайно подсказавший, что в моём случае, лучше всего выбраться ни то на Узловую; ни то на Разъездную станцию. А уж там, через Челябинск полно поездов и до моего Омска. Дескать, сама эта Узловая или Разъездная мелкий городишко. Зато, через неё проходит около семидесяти процентов всех поездов на Восток.

Это уже позже, как говориться: на светлую голову, предметно склонившись над картой, я и понял что мужик тот, дословно сказал мне следующее: «Доберись до Рузаевки. Это узловая станция. Там хороший разъезд по всем направлениям». Уж и не знаю, почему тогда, будучи на саранском вокзале, в памяти моей так и не зафиксировалось ключевое слово: «Рузаевка». Тогда как чётко втемяшились в мою башку второстепенные: «Узловая» и «Разъездная». А впрочем, в тот поздний вечер я не имел ни малейшего представления, ни о первой, ни о второй, ни о третьей – где и в каком направлении эти станции находятся и что они из себя представляют.

Тем не менее, понадеявшись на добрый совет постороннего мужичка, в приподнятом настроении я вышел на ночной перрон перекурить. За одно и переварить в своей голове полученную ранее информацию.

Первый путь, непосредственно примыкавший к душным вокзальным помещениям, в ту минуту был занят пассажирским поездом. Вдоль этого самого состава, я и решил неспешно прогуляться, дабы окончательно определиться со своими дальнейшими действиями.

Так, медленно вышагивая по пустынному перрону, как-то незаметно я добрался до самого хвоста поезда. Уже там, на обрыве бетонной платформы, моё внимание привлёк последний вагон, прицепленный к основному составу.

В отличие от остальных вагонов, более и менее чистеньких и аккуратных, тот последний выглядел просто «гадким утёнком». Во-первых, у него были разбиты практически все окна. Во-вторых, в нём полностью отсутствовало освещение. И если б я не подошёл к нему впритык, то в это ночное время, вполне возможно, и вовсе бы его не заметил. Ну, и в третьих, вагон был полностью перепачкан ни то извёсткой, ни то какими-то ляпистыми подтёками краски. Заканчивая с внешним видом «гадкого утёнка», следует упомянуть и о надписи, сделанной белым колером вдоль всего борта вагон: «В ремонт».

Немного посочувствовав изрядно побитому и израненному вагончику, я, было, собрался вернуться к вокзальным кассам. Но тут меня кто-то окликнул.

– Эй, паренёк! Чего слоняешься?

Я обернулся и увидел в разбитом окне последнего вагона, небритого и по пояс раздетого бугая.

– Уехать не могу… – ответил я честно.

– А тебе куда?

– До Омска. Ну, хоть бы до «Узловой-Разъездной» добраться.

– До Омска, мы тебя, конечно не довезём. А вот, до «Узла»… Он рядышком. За пузырь водяры, запросто подкинем. Условия в нашей «плацкарте», сам понимаешь, не сахар, но пару часов дискомфорта, в безбилетное время стерпеть можно.

Здесь следует упомянуть о том, что в моей багажной сумке, кроме пары комплектов сменного белья, всегда имелась пара шоколадок, коробка конфет и кое-что из спиртного. Не редко эти самые, казалось бы, вовсе необязательные «гаджеты», помогали мне («специалисту по договорам») заключать наивыгоднейшие соглашения. Вот и сейчас, кроме вышеупомянутой «сладкой кондитерки», в моей «вещмешке» тихо позвякивали ещё и две водочные бутылки с пузырём коньяка. Вполне возможно, что на этот самый магический перезвон, тот мужичок и откликнулся.

Короче, мы сговорились. Забрав у меня «пропуск», бугай предупредил: «чтоб вёл я себя тихо, иначе он ссадит меня из поезда, хоть на полном ходу».

В кромешной темноте и чуть ли не на ощупь, я пробирался по коридору вагона, подыскивая себе место, рядом с мало-мальски уцелевшим окном. Таковых, без сквозняковых и жизнепригодных «кубриком», оказалось всего три. Причём первые два, в самом начале вагона были уже заняты. В одном из них разместились четверо бородатых мужиков с какими-то огромными баулами. Помниться, принял я их тогда за староверов, возвращавшихся из города на свои отшельнические места. В принципе, я мог бы примоститься и рядом с ними. Но, знаете ли.… Практически с самого начала Перестройки, когда в нашу страну хлынула волна всевозможных аферистов под личиной праведников, я начал испытывать некую неприязнь абсолютно ко всем «иноверцам», невзирая на их статус и вероисповедание.

Во второй «кубрик» проследовал тот самый бугай, пропустивший меня в вагон. Тут расположилась полупьяная компания из пяти-шести человек. С радостными криками эта братия приветствовала мой бывший «пузырь», перекочевавший из рук бугая на их грязный стол. И здесь, сами понимаете, мне выпадало не очень-то приятное соседство. «Уж лучше, к «староверам».

Потому, в поисках лучшей доли, я и продолжил свой путь по вагонному коридору. И только в самом конце, мне всё-таки подфартило. Лишь один, худощавый мужчина с суровыми чертами лица занимал этот последний «кубрик», в котором имелась стеклянная перегородка отделявшая вагон от улицы.

– Позвольте? – поинтересовался я ради приличия.

– Пожалуйста… – ответил тот, кивнув головой на свободные места. При этом заметив. – …Зря ты им водку отдал. Они такие же зайцы, как и мы с тобой. Бригада шабашников, отправившаяся за длинным рублём в Татарию.

– Кто б знал… – ответил я, с некоторой долей раздражения. Дескать, тоже мне умник. – …В таком случае, кто ж здесь за главного?

– А никого. Вагон, сам по себе, мы сами по себе. Думаю в скорости, ты и сам поймёшь: почему… – как-то чересчур лукаво усмехнулся мой новый попутчик.

Тем временем поезд тронулся. И наш вагон, набирая ход (лишённый из-за разбитых окон всякой звукоизоляции) вдруг жутко загремел всеми своими колёсными подвесками и причиндалами. Прибавьте к этому грохоту ещё и дикий сквозняк, со свистом гулявший по всему объёму вагона, и вы поймете, почему нам приходилось орать во всё горло, дабы быть услышанным собеседником. Только теперь мне и стало понятно, на что намекал мой сосед по «кубрику». Вряд ли, какой сопровождающий смог бы усидеть в этом грохочущем и продуваемом всеми ветрами, адском вагоне. «Как бы самому, перетерпеть эту пару часов».

Впрочем, очень скоро я успел смириться и более-менее приспособился к новой для себя среде обитания. Познакомился я и с худощавым мужчиной. Как-то легко и просто мы нашли с ним общий язык. Быть может потому, что и он, как и я, в своём недавнем прошлом был офицером. Правда, служил Валера (именно так его и звали) ни в ВВС, а в ВДВ. И в отставку он вышел вовсе не по сокращение – а, как и положено, по выслуге лет. И, тем не менее, у нас нашлось с ним много общего.

– Э, дружище. Так ты едешь сейчас в обратную сторону… – выкрикнул Валера, как только узнал, что я собираюсь добраться до Омска через Челябинск. – …Тебе нужно было ехать в противоположном направлении. На Рузаевку.

– И как же, теперь быть? – я заметался было по кубрику.

– Да, ничего страшного. Доберёмся до «Красного узла», там и подскажу тебе на что пересесть… – немного успокоил меня собеседник. – …В этом районе сплошные пересечения главных магистралей. Обязательно отыщется и пять-шесть поездов восточного направления.

– Может, по коньячку? – предложил я на радостях, вынимая из сумки бутылку.

– Не возражаю.

Через каких-то полчаса, за малыми и редкими дозами алкоголя, мы узнали друг о друге практически всю подноготную. К примеру, мне стало известно о том, что Валера в свою офицерскую бытность служил в Афгане, провёл там без малого четыре года. Что уволился он из армии в звании майора. Что со своей бывшей супругой, он давно уж в разводе и живёт один. А так же о том, что сейчас отправился он в Уфу, к сослуживцу. Якобы, тот пообещал ему должность инструктора по рукопашному бою в одном из частных охранных предприятий. Денег на дорогу – минимум. Потому и предпочёл Валерий добираться до столицы Башкирии на попутках и перекидных. Когда он проник в этот самый вагон, в нём уже были бородачи-староверы. Тогда как шабашники присоединилась к ним чуть позже, в районе Пензы.

Конечно же, говорил в основном он, более опытный и повидавший всякое мужчина. Впрочем, и я успевал поделиться с собеседником своими «бедами», мытарствами и кое-какой неопределённостью.