Зловещие забавы славянского бога

Во время этого предварительного опроса, потерпевший вёл себя довольно уверенно: на вопросы отвечал чётко, и почти не раздумывая. Вот только, в своих ответах он (как показалось тогда Орлову) нёс полнейшую чушь. К примеру, Угрюмов утверждал, будто сбил его электровоз, нёсшийся на полной скорости. Или, что живёт он где придётся и, как правило на вокзале. Основным своим занятиями, вместо работы на заводе, он почему-то назвал промысел пустой стеклотары, попрошайничество и бродяжничество. И вообще, по словам потерпевшего: нет у него ни дома, ни семьи. Кроме того, Угрюмов наотрез отказался писать заявление в милицию, ссылаясь на то, что сам во всём виноват: сам вышел на рельсы и сам же не заметил поезд, потому и претензий ни к кому не имел и не имеет.

По большому счёту, дело о нанесении тяжких телесных повреждений можно было закрывать и никогда более о нём не вспоминать. Однако Орлов был дотошным опером.

Дабы окончательно внести ясность в возникшие противоречия – ради формальности, а может для очищения собственной совести, капитан отправился на завод, где работал потерпевший. После чего, заскочил на вокзал и ещё раз навестил Людмилу Петровну.

Лишь к вечеру Орлов вновь объявился в нейрохирургии. В кабинете завотделением, куда прямиком направился Дмитрий, в аккурат, предметно обсуждался предварительный диагноз и возможные перспективы лечения, доставленного накануне пациента Угрюмого.

Как выяснилось позже, кроме главного и лечащего врачей в том консилиуме принимал участие и специалист из психиатрического отделения, специально приглашённый по данному, конкретному случаю.

С разрешения главврача капитан присел в сторонке и принялся молча слушать диспут медицинских «светил», одновременно пытаясь уловить полезные для себя сведения.

Оперу хватило и десяти минут, чтобы окончательно заблудиться в медицинской терминологии. После чего, он встал из своего укромного уголка.

– Уважаемые эскулапы… – предельно корректно обратился он к присутствующим. – …В ваших мудрёных разговорах, я естественно ни черта не понимаю. Потому, позвольте мне на очень короткое время прервать вашу дискуссию и попросить вас: по-простому. Как говориться, на пальцах пояснить мне кое-какие факты.

– Спорить с сотрудником правоохранительных органов опасно… – усмехнулся главврач. – …Посему излагайте, с чем пришли. Мы все во внимании.

– Сегодня, по горячим следам я собирался быстренько разобраться с делом вашего подопечного. Однако проделав определённый объём работы, я зашёл в определённый тупик. Из которого без вашей помощи мне, похоже, уже не выбраться.

На первый взгляд: всё просто и очевидно. Обычный работяга и примерный семьянин (которых, вокруг миллионы) на протяжении двадцати лет передвигается по одним и тем же маршрутам. Дом – завод, дом – дача, дача – гараж и так далее. Короче, никаких отклонений: ни вправо, ни налево от годами установившегося графика.

Далее, с этим обычным гражданином происходит, опять же, банальное происшествие. Обычное, по крайней мере, для милицейской практике. В наше смутное время подобные случаи происходят сплошь и рядом. В общем, попадает он в больницу с травмой головы. То ли, ударил его кто-то. То ли, на полном ходу выбросил его из электрички. А может, и сам выпрыгнул. Возможно, как утверждает сам потерпевший, задел его проезжавший поезд. Угрюмов был в состоянии алкогольного опьянения, потому и возможна путаница в показаниях. Казалось бы, всё. Дело можно закрывать…

– Молодой человек, нельзя ли покороче? – тяжело вздохнул главный врач. Похоже, он (как, собственно, и его коллеги) не был в особом восторге от затянувшегося монолога.

– Да-да. Как раз, я и подошёл к самому главному. Итак, в криминальном плане, данное дело перспектив не имеет. Однако мне пришлось столкнуться с рядом спорных и сомнительных обстоятельств, которые представляют определённый интерес не только для меня, но и думается для вас.

Ответьте мне на самый простой вопрос. Почему Угрюмов начал считать себя привокзальным бомжем? Заметьте, ни дворником, ни сварщиком, ни директором завода или начальником цеха. Я перечислил те профессии, с которыми пострадавший постоянно сталкивался в своей повседневной жизни. Ему можно было выбрать и более романтичные специальности, о которых, по крайней мере, можно и помечтать. Ну, там: космонавт, испытатель или, к примеру, разведчик. Но почему, именно, бомж? Ведь он не имел, и не мог иметь ничего общего с подобными, антисоциальными элементами. Откуда такие подробные знания об их жизни?

– Как вы и сами заметили, здесь всё просто и, опять же, до предела банально… – первым от комментария не удержался психиатр. – …Перед получением травмы, пациент мог прочитать статью или книгу о жизни бездомных. В конце концов, он мог посмотреть фильм или, в том же пивном баре, куда заглянул после смены, услышать некий рассказ на данную тему, который глубоко врезался в его подсознание.

– Признаться, я предвидел подобный ответ… – улыбнулся капитан. – …Предположим, что так оно и было. В таком случае, объясните мне, каким образом Угрюмов, ещё утром, при нашей первой с ним встрече, спокойно мог назвать имена реально существующих привокзальных бродяг, которые они и сами, возможно, уже забыли? Как он мог описывать, якобы, вымышленные события, которые происходили в действительности?

– То есть, как? – главврач поправил очки и с интересом приготовился выслушать пояснения.

– Сегодня я был на железнодорожном вокзале. Общался с доброй дюжиной этих опустившихся типов. Благо, у дежурного наряда, нынче плановая проверка и мне отловили с десяток наиболее колоритных представителей этой соц. группы. Я видел их, я с ними общался. Похоже, от меня до сих пор пахнет помойкой. После тех бесед я и пришёл к однозначному выводу: абсолютно всё, о чём говорил мне утром потерпевший, являются такой же реальностью, как вы или я.

Правда, имеется и кое-какая загвоздка. Бродяги, опрошенные мной и подтвердившие показания Угрюмова, так и не смогли опознать последнего по фотографии.

Чертовщина какая-то получается. Он знает о них всё, а они не имеют о его существовании ни малейшего представления.

На сей раз, троица в белых халатах предпочла отмолчаться. Они смотрели на Орлова в растерянности и недоумении.

– Понять ваше желание: из ничего сотворить сенсацию, конечно можно… – выдержав паузу, произнёс Сергей Михайлович, лечащий врач Угрюмова. По возрасту он был чуть старше капитана. Потому и мог запросто разобраться в возможных устремлениях своего ровесника. – …Однако нам хотелось бы узнать о тех, якобы, схожих показаниях поподробней и поконкретней. О чём, вообще, можно говорить с бомжами? Сколько денатурата они выпили вчера или какое количество пустых бутылок они подобрали уже сегодня?

– Понятно… – вновь, усмехнулся Орлов. – …Вы мне не верите. В таком случае, попрошу вас поучаствовать в простейшем следственном эксперименте.

– И в чём же будет его суть? – проявил заинтересованность, психиатр.

Дмитрий поставил на стол целлофановый пакет.

– Здесь собраны кое-какие предметы и вещи, временно взятые у привокзального отребья. Эти «вещдоки» пронумерованы. Тогда как предыстория каждого из них выписана на отдельном листе.

– Как я понимаю, вы собираетесь предъявить их больному? – опережая события, предположил психиатр.

– Совершенно верно… – согласился Орлов – …Надеюсь, потерпевшему будет, что нам рассказать. Ну, а мы лишь сверим полученные ответы с «правильными».

– Коллеги, а мне по душе столь оригинальная задумка… – удовлетворённо кивнул головой главврач. – …Не будем откладывать её в дальний ящик. Я уверен, именно этими предметами мы и загоним нашего пациента, мнимого бродягу в весьма затруднительное положение. И тогда всё встанет, на свои места. Бомж будут жить своей жизнью, а слесарь-универсал Угрюмов узнает свою супругу. В свою очередь, капитан милиции, забыв о мистике, спокойно вернётся к своим преступникам.

Когда в палату Угрюмова вошла представительная делегация из четырёх мужчин в белых халатах, дремавший Василий Иванович открыл глаза и, опёршись на руку, попытался привстать.

– Не надо. Лежите спокойно, как и лежали, – строго предупредил больного Сергей Михайлович.

Тем временем, капитан Орлов подошёл к тумбе, стоявшей у кровати потерпевшего и вывалил на неё содержимое того самого пакета. Тут же, по палате разнёсся омерзительный приторно-затхлый запах.

– Василий Иванович, внимательно посмотрите на эти предметы… – начал свой эксперимент Дмитрий. – …Скажите, знакомо ли вам что-то из данных предметов?

Угрюмов вытянул шею, обозревая поверхность тумбы.

– Что, не верите? Проверку решили устроить?.. – в свою очередь, ухмыльнулся больной. – …Так и быть, смотрите. Вот эта зажигалка Плешивого. Она не рабочая. Но он никогда с ней не расстаётся. Говорит: что это память о южном курорте. Якобы, её подарил ему сам Маресьев, легендарный безногий лётчик.

Врачи, просмотрев рукописный лист Орлова, в изумлении, переглянулись. А Угрюмов, как ни в чем, ни бывало, продолжал рыться в хламе. Он с интересом перебирал предметы, к которым обычный человек, наверняка, даже не приблизился. В противном случае, его (имеется в виду нормального человека), уж точно, стошнило.

– Эта табличка когда-то висела над ресторанной помойкой. Пока её не оторвали и не унесли на пустырь. Ха!.. Вязаная шапка Беспалого.… Вот ведь, сука.… Извиняюсь. В общем, не хороший он мужик, этот Беспалый. Перочинный нож Старика. Интересно, каким образом вы его умыкнули. У Старика он привязан к верёвке и спрятан где-то под одеждой…

Постепенно, Василий Иванович рассказал о каждой вещи, добытой капитаном на вокзале. И каждый раз, он попадал в точку. То есть, его пояснения полностью соответствовали представленным Орловым, записям.

– Не может быть… – округлив глаза, воскликнул Сергей Михайлович, когда мужчины вновь вернулись в кабинет главврача – …Это, что же получается?.. Человек прожил две параллельные жизни? Фантастика.

– Не спешите, с громкими выводами… – остудил его пыл психиатр. – …Ещё в палате, глядя на больного, в мою голову вдруг пришла интересная мысль. А что, если мы имеем дело с людьми-двойниками? Граждане, схожие как по фигуре, по лицу и даже по голосу, крайне редко, но всё же иногда встречаются. Вот и подумалось мне: а почему, собственно, привокзальный бомж не может быть, как две капли воды, похожим на слесаря Угрюмова? Капитан! Ты, кажется, сам говорил о том, что прошлой ночью, супруга потерпевшего подняла на уши всю городскую милицию. Дабы успокоить её, дежурный наряд подобрал у железнодорожного полотна, более и менее, похожего бродягу. А мы ломаем сейчас головы.

– Я могу привести с десяток аргументов в противовес вашей версии… – ответил Орлов, посвятивший данному делу весь текущий день.

– Попробуй, – с вызовом усмехнулся специалист в области психиатрии.

– Во-первых. Наш с вами подопечный знает не только подзаборную жизнь. Правда, до определённого момента. Точнее, до аварии девятилетней давности. Вряд ли кто-то станет отрицать тот факт, что Василий Иванович прекрасно помнит свою прежнюю семейную жизнь. Когда он ещё был слесарем Угрюмовым. А эти знания, боюсь, не могут быть доступны ни одному из возможных двойников. Во-вторых, у потерпевшего были обнаружены при себе документы: пропуск и водительское удостоверение на имя Угрюмова. Чего так же не могло быть у человека, даже очень похожего на Угрюмова–настоящего.

– Уважаемей… – вдруг обратился к чересчур дотошному и больно умному Дмитрию, главврач. – …Не кажется ли вам, что разбираться с документами и двойниками, это уже ваша компетенция? Мы, конечно, благодарны вам за очень нужную и полезную информацию. Однако сейчас нам необходимо продолжить беседу, прерванную вашим визитом. Мы и без того, уделили вам более часа, вместо обещанных пяти-семи минут.

– И действительно. Что-то я, подзадержался… – правильно поняв ненавязчивый намёк, капитан отправился к выходу. А напоследок, с нескрываемой досадой, добавил. – …Беспокоить вас я более не стану. Поскольку дело, фактически закрыто. Однако мне чертовски интересен этот, совеем неординарный случай. Потому, и хотелось бы мне задать потерпевшему ещё парочку вопросов.

– Мне кажется, вы уже достаточно пообщались с пациентом… – отчасти с раздражением заметил главврач. – …Извините, но больному требуется полноценный отдых.

Нет. Выходя из больничного корпуса, ни обиды, ни злости капитан не испытывал. Орлов прекрасно понимал врачей, не каждому будет приятно, когда в его профессиональные «территории» влезает посторонний. Да ещё и со своими советами.

В душе Дмитрия осталась лишь небольшая досада за то, что он, так и не успел расспросить Угрюмова о некой Синюге, неоднократно упомянутой Василием Ивановичем в утренней беседе. О ней привокзальные бичи (так же, как и о самом Угрюмове) слышали впервые.

«Эх, Синюга-Синюга… Ведь я отчего-то уверен, что ты обязательно должна мне помочь. Мне почему-то кажется, что именно ты и должна приоткрыть завесу некой тайны. Но где тебя теперь искать?.. И, вообще, кто ты такая полумифическая Синюга?..»