Тайный груз
– Впервые слышу о человеке, которому ты так доверяешь.
– Лукавите, Владимир Викторович! Вы же знаете об урановых стержнях в Баренцевом море, о грандиозном побоище на территории одной расформированной артиллерийской части, наконец, о последнем походе «Анахит».
– Я просто не так выразился: знаю этого человека, но не предполагал, что ты ему так доверяешь.
– Больше, чем самому себе! А главное, что у нас с ним выработалось потрясающее чувство взаимосвязи, где-то на генном уровне. Мы оба практически безошибочно можем предсказать действия друг друга в самых нестандартных ситуациях. Учитывая, что я буду находиться на борту лайнера без связи, в окружении вооруженных террористов, это приобретает решающее значение. Связаться с Рединым немедленно лучше всего через Макса, то есть Максима Лифанова. Сейчас в России это единственный человек Команды, который имеет связь с вами и встречался с Сергеем. Ему Редин поверит.
– Хорошо, я понял тебя, Гера. Если предположить, что подобная лодка действительно существует, мне тоже она представляется единственным средством, способным осуществить такую операцию. Но даже просто тайная доставка ее в район Шпицбергена – очень непростая задача…
– Вот пусть и решают ее с присущим блеском наши доблестные летуны!
– Не перебивай старших! Кроме того, на круизных лайнерах такого класса установлены самые совершенные системы обнаружения и слежения, а лодка – не такая уж и невидимка. Как, впрочем, и «Стелс»!
– Знаете, Владимир Викторович, насколько расширился мой морской кругозор после неоднократного общения с Рединым? Я теперь даже понимаю, что террористы избрали очень верную тактику, решив отойти от причала, где угроза их физического уничтожения неизмеримо возрастает. Но и совершенный ими маневр – палка о двух концах. В целях безопасности отходить придется не на десятки метров, а значительно дальше. Глубины океана в районе Шпицбергена немалые, дно каменистое, даже двумя якорями трудно удержать большой корабль на месте – неизбежен снос. Моряки в таких случаях удерживают судно, регулярно, но понемногу подрабатывая гребными винтами. В такие моменты шум собственных винтов мешает качественному обнаружению…
Гера замялся, подбирая нужный термин, а Куратор перебил его:
– Понятно-понятно, как ты там говоришь:
«…пусть решают с присущим блеском наши доблестные мореходы»?
– Каждому свое. Впрочем, я ни секунды не сомневаюсь, что Редин будет рассуждать точно так. И определит место проникновения на лайнер в районе этих самых винтов. На лодке наверняка существует оборудование для «вскрытия» самого прочного корпуса. Конечно, ребятам понадобятся инженерные чертежи круизного судна. Так ведь это не проблема, да? Наша доблестная внешняя разведка тоже не зря зарплату получает, и с присущим ей блеском…
– Разберемся.
– Ну вот, Владимир Викторович, мое время заканчивается. На связи постоянно будут мои ребята. Мы сейчас еще обговорим нюансы и – в путь.
– Береги себя. Не пытайся в одиночку двух зайцев поймать. Разберемся мы и с угрозой радиоактивного террора, а пока – дети и заложники. Будем здесь внимательно следить за твоими… репортажами.
– Ага, «с петлей на шее»!
– Где-то я уже такое слышал. Не графоманничай!
– Ну и словечко! А вот «репортажи» действительно наблюдайте и слушайте. Я постараюсь дать максимум полезной информации и даже навести на цель, если удастся.
– Вот только не изображай из себя «Крепкого орешка»!
– Дама не позволит. Там же рядом моя Гюльчатай будет.
– И за нее ответишь!
Разговор был закончен. Талеев в раздумье прошелся по номеру.
– Ну вот, парни, разговор вы слышали. «Гостей» встретите. Необходимым оружием и снаряжением они вас обеспечат. Думаю, что придется подыскать какую-нибудь быстроходную, но малозаметную посудину. И сделать это лучше побыстрее, пока весь остров не узнал о захвате. Тактика на борту обычная. Забудьте на время о Саллахе и наших «радиоактивных» проблемах. Работаем исключительно по заложникам. Ни в коем случае не «светиться»! На лайнере о вашей группе не должно остаться никаких воспоминаний. Сереге Редину мой пламенный привет и… до скорой встречи!
Они обнялись втроем, и Гера вернулся в свой номер. «К нашим баранам, к нашим баранам…» – пропел он перед самой дверью, но внутрь ступил молчаливый, строгий, сосредоточенный. На личные сборы не ушло и трех минут. «Всего своего», что требовалось носить с собой, за исключением одежды, не оказалось вовсе.
Автомашина, на которой везли Талеева, остановилась у корня причала, где отшвартовался круизный лайнер. Дальше он пошел пешком. Один. Гера на ходу увидел, как у борта зашевелились черные тени и вниз на причал медленно съехал небольшой трап.
Не доходя до него метров пятьдесят, журналист остановился, неспешно достал из кармана куртки сигарету и закурил. Он не произнес ни единого слова, а неподвижно застыл, демонстративно созерцая темную поверхность спокойной в утренний час воды. На борту слышались какие-то высокие приглушенные вскрики.
«А они ведь готовы уже вот-вот отчалить, – подумал он, переводя взгляд на два натянутых в носу и корме швартовых каната, выглядевших тонкими ниточками на фоне подавляющей громады лайнера. – Обычно таких тросов для сколь-нибудь длительной стоянки заводят штук десять».
В это время на трапе появилась какая-то фигура, по своим размерам явно недотягивающая даже до невысокого взрослого мужчины. «Ребенок!» – догадался Талеев. За руку первого спускающегося держался второй, за ним третий… Разглядеть в полумраке какие-то подробности Гера не мог, но ему показалось, что четвертый, повыше предыдущих, нес на руках совсем маленького. «Шестой… восьмой… десятый…» – считал журналист. И все! Цепочка детей уже спустилась на причал и медленно шла к Талееву, не расцепляя рук.
«Почему десять?» – недоумевал он. Кто ошибся в подсчетах или что случилось? А может…
Оглянувшись, Гера увидел, что у причала стоят уже 4 автомашины, два микроавтобуса и «Скорая помощь». Рядом суетились люди, некоторые были в белых халатах, но на причал не ступал ни один из них. Дети, не останавливаясь, прошли мимо Талеева, продолжая крепко держаться за руки. Они не бежали, не кричали и не плакали, просто шли. Журналист хотел подойти к ним, но потом передумал и лишь проводил удаляющуюся цепочку печальным взглядом. «Здорово их застращали. Ладно, разберемся». Когда до машин оставалось уже меньше десяти метров, руки детей, как по команде, расцепились, и они гурьбой бросились к поджидавшим их людям. Теперь пришли и слезы, и вскрики.
А Гера сделал непонятное: он не направился к кораблю, а вытащил еще одну сигарету и вернулся к философскому созерцанию океана. С борта раздался резкий призывный свист. Талеев даже не шелохнулся. На смену обжигающему пальцы окурку пришла новая сигарета. Зато никак не изменились демонстративная закаменелость фигуры журналиста и сосредоточенный взгляд далеко за линию горизонта. Так продолжалось минут пять. Было ощущение, что за Талеевым пристально наблюдают с борта лайнера, внимательно ловя любую его реакцию. Потом с громким металлическим лязгом распахнулась внутренняя переборка, и на трап ступил еще один ребенок, подгоняемый недовольным гортанным криком. Дальше все было в точности, как первый раз: короткая цепочка держащихся за руки детей потянулась по трапу. Четыре! «Как говорят бухгалтеры, ажур!» Уже на причале подросток лет 12 взял на руки малышку-девочку. «Джентльмен, однако», – одобрительно подумал Гера и решительно зашагал к судну.
Настроение у него было просто замечательное: ведь что бы ни произошло дальше, все 14 детей уже спасены. Вон как заботливо их осматривают, ощупывают, успокаивают и ласкают. «А твоя работа только начинается, господин журналист! Бухгалтерия бухгалтерией, а должок взыскать за каждую слезинку нас еще Федор Михайлович учил». Разберемся!
И Талеев твердо ступил на трап корабля.
Глава 9
Центральный отсек миниатюрной подводной лодки больше напоминал главный пост управления на многоразовом космическом корабле своими непривычно малыми даже для субмарины размерами и потрясающей насыщенностью всевозможными приборами. Определить с уверенностью предназначение многих из них стало бы серьезной задачей и для опытного подводника.
А капитан 2-го ранга Сергей Редин, безусловно, был как раз таковым. Более десятка лет службы на самых современных подводных ракетоносцах, девять дальних автономных плаваний в различных уголках Мирового океана, морские походы подо льдами и всплытие на Северном полюсе, бессчетное количество ракетных и торпедных стрельб, учений, аварийных тревог и фактического противостояния с мощными натовскими подводными и противолодочными силами.
Потом в тяжелые для нашего флота дни была «ссыльная» служба на корабле-перегрузчике, занимавшемся перезарядкой активных зон ядерных реакторов тех же субмарин. Вот когда собственными руками довелось пощупать урановые стержни, которыми до этого управлял, щелкая ключами на пульте главной энергетической установки подлодки. Как раз в этот период службы и свела впервые его судьба с журналистом Германом Талеевым, который, разумеется, инкогнито, оказывал… э… некоторую специфическую помощь соответствующим органам в обнаружении и перекрытии каналов нелегального ввоза в нашу страну отработанного радиоактивного топлива из-за рубежа. Дело-то все заварилось как раз «по представлению» Редина, случайно обнаружившего на своем перегрузочном корабле неучтенный груз (роман «Двойной захват»).
А дальше последовала операция по сохранению и доставке в наш ядерный исследовательский центр оч-чень важной улики – настоящего отработанного уранового стержня из недр атомного реактора какого-то «Джорджа Вашингтона». Именно тогда их шапочное знакомство переросло в настоящую дружбу, ибо ничто так не сплачивает симпатизирующих друг другу единомышленников, как совместное путешествие на грузовике через полстраны под градом пуль и снарядов небольшой армии отборных головорезов крупного криминального олигарха, серьезно настроенного похоронить навечно неугодную улику вместе со всеми ее сопровождающими (роман «Игра на своем поле»).
И неудивительно, что, когда помощь потребовалась самому Редину, похищенному с симпозиума в Швейцарии агентами разведки одной ближневосточной страны, в дело тут же вмешался весь талеевский квартет – Вадим, Анатолий и Гюльчатай – с привлечением мощнейших ресурсов самой Команды (роман «Последний поход Анахит»).
Такая вот исключительно боевая дружба.
– Черт возьми! Когда-то, в прошлой жизни, мне приходилось подрабатывать в цирке у одного нашего прославленного иллюзиониста, сидя в малюсеньком неудобном ящике. Никогда бы не подумал, что вновь придется испытать такие давно забытые ощущения. – Вадим осторожно поводил плечами и оглядывался, стараясь не сходить с места и не задеть ненароком какой-нибудь важный технический узел.
Редин усмехнулся:
– Не преувеличивай, какая же тут теснота: ты вон, например, спокойно головой крутишь. А Толик вообще молниеносно через люк на нижнюю палубу попал.
– Еще бы! Он же у нас снайпер.
– Ребята! – Голос откуда-то снизу был хоть и глух, но хорошо слышен. – Я не нарочно! Я не хотел. Мне сюда не надо!
– Сиди уж, Вильгельм Телль! Еще не хватает, чтобы ты к нам сейчас заявился со всеми своими телесами. Приткнись где-нибудь в уголочке, а про все интересное я тебе потом при случае расскажу.
– Эх, не обнялись даже по-человечески!
– Мужайся, может, еще доведется свидеться.
– Да не о тебе я, гуттаперчевый ты наш, я о прославленном Подводнике и Ликвидаторе, грозе отечественных олигархов и иностранных спецслужб…
– Ну ни фига себе память!
Из люка, ведущего на нижнюю палубу, появилась голова Толика. Спускаясь в подводную лодку, «проскочить» центральный пост и оказаться палубой ниже – совсем небольшая оплошность для неопытного морехода.
– Как тут у вас все понаворочено.
– Да, сплошной Гемптон-кортский лабиринт!
– Тьфу ты, Вадик, прекрати выражаться!
– Так это же я цитирую для обалдуев…
– …«Трое в лодке, не считая собаки» Джером Клапка Джером.
Несмотря на тесноту, Вадик поклонился чуть не до самой палубы:
– Вот, посмотри, Серега, что даже с неотесанными чурбанами делает плодотворное общение с интеллигентным человеком!
– Ребятки, ребятки, как же я рад вас видеть!
Но мы здесь не одни, хозяева этого гостеприимного аппарата могут сложить о вас не совсем правильное мнение и даже засомневаться в благополучном исходе операции.
Действительно, на центральном посту находились еще три подводника в одинаковых легких темно-синих робах. Они, казалось, вовсе не обращали внимания на словесную пикировку друзей и сосредоточенно производили какие-то переключения каждый на своем рабочем месте. Однако на лицах всех бродили понимающие легкие полуулыбки.
– Уважаемые хозяева, – Вадим приложил к груди правую руку и повернул голову в сторону моряков, – простите великодушно моих неразумных друзей! Не ведают, что творят.
От небольшого пульта с разноцветными лампочками откликнулся один из команды субмарины:
– Ну, положим, «натворить» что-то на борту мы вам всеми силами постараемся не позволить, а пообщаться по-дружески и сами завсегда-с, с превеликим нашим удовольствием!
– Свои люди, сработаемся.
Редин посерьезнел:
– Командир лодки, – молчаливый молодой моряк, расположившийся в дальнем углу ЦП, сдержанно и с достоинством кивнул, – предоставил в наше распоряжение свою каюту. Так что, Толик, протискивайся обратно вниз и побеседуем накоротке по делу.
Командирская каюта была по размерам вдвое меньше купе в поезде. Сергей сел на небольшой стульчик у крохотного стола, а Вадим с Анатолием разместились на аккуратно заправленной койке.
– Для подробной экскурсии по кораблю у нас нет времени, а с тем, что будет необходимо для операции, вас потом ознакомят специалисты.
Вадим все-таки не удержался:
– Ты хочешь сказать, что на этой ныряющей табакерке есть еще и другие люди?! Где их прячут?
Неужели заморожены в размерах эмбриона?!
Редин только пристально глянул на него и продолжил:
– На борту, кроме нас, пять человек команды и столько же бойцов элитного морского спецназа. Начальство посчитало, что этого вполне достаточно. Оружие, средства связи, кое-какие технические приспособления – в основном для работы со взрывчатыми веществами – в изобилии и самого высокого качества. Для вас обоих есть эксклюзивные подарки лично от Макса Лифанова: набор метательных ножей для Вадима, который, как всем известно, не только в ящике иллюзиониста сиживал «в своей прошлой жизни», но и «работал» на арене цирка уникальный номер «Дом летающих кинжалов». – Вадик театрально раскланивался головой на все стороны. – А для Анатолия два пистолета с глушителями. Толик, я их видел, это просто сказка! Рукоятки похожи больше на эфес старинной шпаги с гардой, и такой замысловатый спусковой крючок…
– Да-а-а, порадовал Максик. Это оружие из моей коллекции. Никто посторонний из него не выстрелит. Я имею в виду, конечно, прицельно. Изготовлены строго под мои левую и правую руки. Да и глушители специальные, не толще сантиметра с небольшим.
– Наш «олимпиец» как раз к таким привык. Серега, а его олимпийскую медаль не передали? Для приобщения, так сказать, к сонму… и для нужного идеологического настроя… других участников, а? Хотя на фига нам теперь другие участники?! С таким реквизитом запустите внутрь нас с Толяном – и принимайте потом через десяток минут освобожденных узников террористического произвола!
– Конечно, непременно так бы и поступили, я не сомневаюсь. Вот только длина нашего кораблика больше трехсот метров, семь обитаемых палуб плюс трюма и надстройки, больше тысячи помещений. Достаточно перечислять?
– Башку бы открутил этим конструкторам современных «Титаников»! Эх, то ли дело какая-нибудь элегантная морская яхточка!
– Ладно, ребята. Я коротенько введу вас в курс дела, потому что, несмотря на вашу географическую близость к… эпицентру событий, Москва, бесспорно, обладает большей информацией в режиме онлайн и непрерывно держала нас в курсе происходящего. Благо на протяжении всего пути техника нам такую возможность предоставляла.
– Да уж! А мы тут ноги сносили по самые… отыскивая на побережье подходящую посудину, чтобы до точки встречи добраться, не утонувши. А уж о стоимости оказанной нам услуги я и не говорю.
Редин даже обиделся:
– А всем нам каково пришлось, доставляя сюда эту «малютку»?! К Шпицбергену вынуждены были от Северного полюса на спецсамолете заходить, там единственно безопасный путь. Потом гнать сюда под водой, как спринтеры, чтобы уложиться в 10 часов, а?!
– Да ладно, ладно. Не будем мериться… Вводи уж… в курс.
Сергей передохнул и уже спокойно продолжил:
– Из отведенных нам 12 часов прошли 9. За перемещениями захваченного судна постоянно ведется спутниковое наблюдение, так что мы располагаем точными координатами его местопребывания. Выявилась одна закономерность: террористы дрейфуют не просто, как бог на душу послал, а весьма целенаправленно. Судно неторопливо смещается в сторону архипелага с характерно говорящим названием «Тысяча островов». Это диаметрально противоположное направление тому, которое декларировали захватчики при первых контактах: Гебридские и Шетландские острова. Впрочем, конкретно для нас это не имеет существенного значения, пусть над таким фактом ломают себе головы мудрые теоретики в кризисно-антитеррористических штабах. Мы-то знаем, что все равно возьмем их здесь и сейчас. Вообще, нам это даже на руку: сокращается расстояние до точки рандеву. Но все равно часа три на переход придется затратить. Еще час уйдет на проникновение…
– Вот здесь, пожалуйста, поподробнее, профессор! – Вадим сделал характерный жест указательным пальцем.
– Не кушайте чужой хлеб. Методики такого проникновения отрабатывались на наших отечественных кораблях и даже на подводных лодках. А у нас прочность корпусов как минимум в полтора раза выше! И моряки, и спецназ – настоящие профессионалы в этом вопросе. Так что, Вадик, тебя позовут, когда уже будет расстелена ковровая дорожка и зазвучит марш Мендельсона.
– Эй-эй, ожидать, не вмешиваясь – это я с удовольствием, но к чему эти неуместные аналогии с Мендельсоном?!
– Видишь ли, Серега, – пояснил Анатолий, – у нашего горячего друга идиосинкразия ко всему, связанному с бракосочетанием. Так что нельзя ли сменить музыкальную тему? Ну, например, на марш тореадора.
– Ладно, уговорили, пойдете в полной тишине. У ребят из спецназа есть свой детально разработанный план действий на захваченном судне. Только я раньше времени не стал с ним даже знакомиться, потому что не сомневаюсь, что с вашим появлением в него придется вносить очень существенные коррективы…
– Разорвать и забыть эти их академические писульки! Мы пойдем другим путем.
– Ладно-ладно, времени у нас еще достаточно, чтобы точно обговорить действия каждого участника операции. А пока давай посмотрим небольшую «фильму». – С этими словами Редин раскрыл перед приятелями плоский красный ноутбук. – Понятно, что сосредоточенные на поисках плавсредства, вы были лишены возможности общения с телевизором. – Вадим огорченно развел руки. – А вот весь мир уже неоднократно просмотрел эти кадры в новостях. Правда, в весьма урезанном виде. Вам же представляется полная версия. Съемку вели Талеев и Гюльчатай. Во-во, это вы правильно оживились! Гера попытался выжать из разрешенной съемки все максимально возможное и, главное, полезное для нас. Обстановка на захваченном судне, размещение и содержание заложников, работа на своих постах членов экипажа – не бандиты же кораблем управляют, хотя и внимательно следят за действиями команды. Обратите особое внимание на кадры, подтверждающие серьезность минирования лайнера. Тут террористы явно решили похвастаться, но и до предела ограничили самодеятельность наших операторов. И все-таки для специалиста-взрывника есть над чем серьезно подумать. Наконец, сами бандиты. Ни одного открытого лица, полное молчание, за исключением, вероятно, главаря, озвучивающего их условия и требования. Но и он в маске. Хорошо видно их вооружение. Можно примерно судить о количестве захватчиков. Вообще для захвата столь «высокого уровня» их число минимально. Благодаря нескольким факторам: высочайшему профессионализму террористов, детально разработанному плану и его неукоснительному соблюдению. Отдельно о жертвах: вы увидите четыре мертвых тела. Два члена команды, которые попытались оказать сопротивление, еще один – из обслуживающего персонала этого главного лазерного шоу, и случайная жертва – бизнесмен из Японии. Сердечный приступ, вероятно, обширный инфаркт. А вот наша главная задача – не допустить, чтобы этот список расширился. Хотя в речи «главного террориста» вы услышите обязательные в таких случаях угрозы возможных убийств заложников в случае невыполнения требований бандитов, внимание на этом не акцентируется. Ну, теперь, как говорится, все взоры на экран. Кстати, наиболее ценные кадры кратковременны и располагаются преимущественно по самым краям экрана, как удалось объективом захватить. Так что сразу дайте мне знать, если хотите что-то внимательно разглядеть: остановим, приблизим, воспроизведем покадрово.
«Фильму» с повторами, замедлениями и горячими обсуждениями крутили минут тридцать. Все заложники – ну, или, по крайней мере, их большинство – были размещены в одном довольно просторном помещении. То ли в концертном зале, то ли в спортивном комплексе. Несчастные сидели или лежали на полу, связанные по рукам и ногам, с натянутыми на головы капюшонами из плотной серой ткани. По периметру зала располагались канистры с легковоспламеняющимся топливом, а в нескольких местах укреплены заряды большой мощности.
– Крематорий какой-то! – не удержался Вадим. – Десять секунд – и ни одного живого не останется. А заряды наверняка радиоуправляемые.
Редин согласно покивал:
– И основные «болевые точки» корабля не оставили без внимания. – Он указал пальцем в экран, где был четко виден взрывной заряд, установленный на одной из донных захлопок. – И о главных механизмах позаботились: это главный энергетический щит, а вот вал одного из движущих винтов, соединительная муфта, турбозубчатый агрегат, – палец Сергея скользил по дисплею, – причем все это в разных отсеках. Наверняка и рубки, и ходовой мостик тоже заминированы.
– А вывод из этого напрашивается один, – подытожил Анатолий, – оставлять корабль в целости и сохранности даже при выполнении всех требований террористы не собираются. Зря, что ли, такую работу проделали?
– Ба-бах! И вместо морского лайнера получите, пожалуйста, свежеиспеченного Летучего Голландца. Причем в самом прямом смысле слова.
– Эт-т-то уж точно! Но нам сейчас ценнее другой вывод: сами-то террористы явно не собираются участвовать в ритуальном самосожжении. С последующим самоутоплением. Значит, предусмотрели средства для ретирады.
Вадик, как всегда, заспорил:
– Вполне могут воспользоваться корабельными спасательными шлюпками! Да и катер какой-нибудь вместительный тоже на борту есть наверняка. Можно сейчас свериться по корабельной комплектации.
– Логично. Только вряд ли такие люди доверятся чужой технике.
– Хочешь сказать, что собственный «карманный линкор» туда протащили?!
– Хочу сказать, что кто-то где-то непременно будет их встречать.
– Ладно-ладно, чего рассуждать о гипотетическом, наша задача – как раз этого и не допустить. Так что, стрелок, давай ближе к телу.
На секунду Анатолий задумался:
– Подробности лучше обсуждать в полном собрании нашей группы захвата. А вот с твоим, Серега, умозаключением, что требования террористов оглашает перед камерой их главарь, я совершенно не согласен. Слишком он часто потом мелькает перед глазами. Несолидно как-то.
– Ух, какой наблюдательный! В одинаковой черной униформе и масках ты их уже различаешь!
Толя чуть усмехнулся:
– Я тебе больше скажу: как минимум одна из бандитов – женщина!
Вадим от возмущения чуть не задохнулся:
– Я, по-твоему, сам титьки под робой не разглядел?!
– Ребятки-ребятки, в такой прикладной анатомии я тоже не последний специалист и посему полностью подтверждаю вашу коллективную правоту. Но время поджимает, а у вас еще есть одно небольшое интимное дельце.
С этими словами Редин протянул друзьям запечатанный конверт:
– Это послание для всей вашей группы лично от Куратора. Мне его вручил перед самым вылетом Макс Лифанов. Понятно, что я не в курсе содержимого конверта. Да и вообще понятия не имею, кто такой Куратор. Это уже, ребята, ваши игры. Поэтому оставляю вас одних. Буду ждать на центральном посту, пойдем общаться с нашими «котиками».
В конверте оказался компьютерный диск, на котором сидящий в кресле человек неестественным, механически модулированным голосом конспективно излагал факты, полученные, вероятно, в самые последние часы. Лицо говорившего было надежно скрыто от объектива камеры.