Статьи о журналистике

Взаимовлияющие связи в системе «факт-жанр-формат» проходят по всем направлениям. И «снизу вверх» и «сверху вниз». Есть влияние формата на отбор фактов. С другой стороны, очевидности фактов – на умолчание о них формата или искажение их форматом (например, освещение западными СМИ «войны 08.08.08»). Или перевод форматом фактов из серьезных жанровых рамок в иронические. Существует влияние жанра на расширение формата. Пример – включение авторских программ как относительно автономных композиционных отступлений, в основном «Однако» М. Леонтьева, в тот или иной выпуск весьма традиционалистской программы «Время» («1-й канал»). Реже – но это в принципе возможно, существует влияние жанра на сужение формата, это когда более узкий жанр в силу обстоятельств более удобен, например, когда аналитическое вэб-издание (типа «Эксперт-онлайн») не успевает за бурным и многотемным новостным потоком (скажем, сентября 2014-го) своим тонким и многотрудным аналитическим инструментарием и дает только актуальный комментарий, прямой и узкий. Расширяют формат и не столько жанры, сколько «третичные», как правило, визуальные способы усиления или облегчения восприятия информации, или усиления воздействия, например, инфографика, коллаж, фрагменты художественных фильмов в новостных ТВ-передачах. И т. д.

Линия и система функционирования «факт-жанр-формат» в современной журналистике – как российской, так и мировой, – сложились не так давно. Пожалуй, в самом начале XXI века. Во всяком случае, термин «формат» в означенном смысле появился именно тогда. Тогда же заговорили о бурном росте медиажанров. На непреложность медиафакта сегодня теоретически никто не покушается. Но практика СМИ, когда, например, чудовищные факты многотысячных жертв мирного населения во время гражданской войны-2014 на Восточной Украине несколько месяцев замалчивались американскими и западноевропейскими СМИ, говорят о том, что сегодня факту, даже живущему в демократическом (свободном?) обществе, мало быть актуальным самому по себе, ему необходима санкция выхода в свет. Формата и еще чего-то выше.

В целом на наших глазах и практически ежедневно и даже на ходу происходит решительная перестройка корабля под названием «медиа». Лайнера-флагмана современной культуры.

ЛИТЕРАТУРА

1. Бахтин М. М. Проблема речевых жанров // Бахтин М. М. Собр. соч. М.: Русские словари, 1996. Т.5: Работы 1940—1960 гг. С.159—206.

2. Введение в теорию журналистики. Учебно-методический комплекс для студентов заочной формы обучения. Тюмень: Изд-во Тюменского гос. ун-та, 2004. 167 с.

3. Вестник Московского университета. Серия 10: Журналистика. 2010. №6. 144 с.

4. Волков А. А. Курс русской риторики. М.: Изд-во храма св. муч. Татианы, 2001. 480 с.

5. Добросклонская Т. Г. Медиалингвистика: системный подход к изучению языка СМИ. М., 2008. 203 с.

6. Ким М. Н. Технология создания журналистского произведения. СПб: Изд-во Михайлова В. А., 2001. 320 с.

7. Колесниченко А. В. Практическая журналистика. Учебное пособие. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2008. 180 с.

8. Лукина М. М. Технология интервью. М.: Аспект Пресс, 2003. 191 с.

9. Новиков В. Свобода начинается с литературы // Новая газета. 16.10.2014.

10. Смирнов В. В. Жанры радиожурналистики. М.: Аспект Пресс, 2002. 288 с.

11. Современный медиатекст: учебное пособие / отв. ред. Н. А. Кузьмина. Омск, 2011. 414 с.

12. Согланик Г. Я. Формат и жанр как термины // Вестник Московского университета. Серия 10: Журналистика. 2010. №6. С. 22—24.

13. Социология журналистики. Учебное пособие для студентов вузов. Под ред. С. Г. Корконосенко. М.: Аспект Пресс, 2004. 318 с.

14. Тепляшина А. Н. Сатирические жанры современной публицистики. СПб., 2000, 95 с.

15. Тертычный А. А. Аналитическая журналистика: познавательно-психологический подход. М.: Гендальф, 1998. 256 с.

16. Тертычный А. А. Жанры периодической печати: Учебное пособие. М.: Аспект Пресс, 2000. 312 с.

17. Шкловский В. Б. Собрание сочинений в 3 томах. Т. 3. М.: Художественная литература, 1974. 816 с.

    Средства массовой коммуникации в многополярном мире: проблемы и перспективы. Материалы VI Всероссийской научно-практической конференции. Российский ун-т дружбы народов. – М., 2015. – С. 93—97.

Концепция модуса на пространстве текста в ее взаимосвязи для исследования медиатекста

(а) постановка проблемы

Модус, трактуемый в духе Шарля Балли, – это субъективная часть смысла предложения, в ней представлен субъект сознания и речи с его отношением к сообщаемому и сообщению [Балли 1955]. Модус в «классической» интерпретации выражается формами глаголов, изъяснительными конструкциями, вводными словами и выражениями, интонацией. Например, предложение Дождь. Само представление о дожде, представление об одном из видов осадков – это диктум. Но говорящий может придать этому представлению разные субъективные смыслы – модусы. Вот бы дождик!; Сейчас не помешал бы хороший дождь; Надоели дожди!; С прошлого месяца не было дождей. Здесь модусы желательности, оценки и актуализации.

А может ли модус выражаться и иными формами? Например, прилагательными? В бар вошел сильный мужчина. «Сильный» мужчина – это объективная характеристика? Сможет ли он связать узлом кочергу? Преступный режим N. А эти преступления, совершенные именно N, доказаны? А судьи кто? Работают ли на модус высказывания частицы, во всём их спектре, деепричастия, наречия, в том числе предикативные, порядок слов, в конце концов, сам отбор говорящим актантов и сирконстантов для строительства им пропозиции и выражения ее языковым способом? Весной легко расставаться. Всем? А осенью трудно? И что значит «легко»? Без слез? Или найти другую? «Легко» – это объективно при расставании весной, или это только определенному субъекту-говорящему, с известными ему способами расставания «легко»? Семантико-синтаксическое оперирование говорящим объективными представлениями может проходить проверку объективными представлениями слушающего, в остатке – тоже модус.

Все, кто пишет о модусе в означенном Балли смысле, от классиков жанра – В. Г. Гака, Т. А. Колосовой, Т. В. Шмелевой, до сегодняшних исследователей отдельных смыслов модуса, например, С. В. Гричина, З. Р. Латфулиной, Е. В. Постевой и др., писали, пишут о модусе предложения. Но имеет ли модус выход на пространство текста? Ведь сегодня никто не спорит с И. Р. Гальпериным [Гальперин 1981], который утверждал, что среди основных категорий текста – континуум, ретроспекция, проспекция, интеграция, завершенность и – обратим особое внимание – модальность. При этом модальность – и у И. Р. Гальперина, и у других, этот термин использующих, похожа на модус в нашем понимании, но не равна ему. Модальность в значениях, уже вошедших и в толковые словари, это категория, выражающая отношение говорящего к содержанию высказывания, отношение последнего к действительности. Модальность может иметь значение утверждения, приказания, пожелания и др. Выражается специальными формами наклонений (разрядка наша. – О.К.), интонацией, модальными словами [Современный толковый словарь 2003]. Модус в нашем понимании шире, вышеозначенная модальность – лишь одна из категорий модуса… Если модус имеет выход на пространство текста, то есть некий «модус текста» или только какие-то тонкие структуры, связывающие атомы модуса предложения в слабо различимые, поскольку специальных средств выражения не имеют, смыслы? Текстовые молекулы – текстовые смыслы?

Модус никак не может занять место широко обсуждаемого объекта современной лингвистики. Этому есть объективные причины. Модус – один из самых трудноуловимых языковых феноменов, он часто имплицитен, часто не имеет прямых соответствий плана выражения плану содержания, главное в модусе – его смыслы, не формы [Шмелева 1994], а лингвистическое исследование традиционно начинается с плана выражения.

И в каких именно типах текста, если он есть, наиболее представлен и значим «модус текста» или, назовем это явление так: модус на пространстве текста? В художественных? А может быть, и в научных тоже? А как с текстами СМИ? Медиатекстами?

Займемся всеми этими вопросами.

(б) история вопроса

По нашему глубокому убеждению, только в одной небольшой по объему работе только одного ученого создана основа для полного описания модуса предложения. Это цитируемая так часто, что этот индекс цитирования исчислению не поддается, работа Татьяны Викторовны Шмелевой «Семантический синтаксис» [Шмелева 1988; Шмелева 1994]. О ней – чуть позже. А первым из отечественных лингвистов заговорил о двучастности высказывания, цитируя Балли, о диктуме и модусе, о категориях модуса предложения В. Г. Гак. Он впервые задался целью определить круг категорий модуса, привлекая для этой задачи и работы тех ученых, которые не пользовались термином модус в указанном Балли смысле [Гак 1978]. Т.А.Колосова обратилась к теории и терминологии Шарля Балли для исследования русского сложного предложения (введя синонимы «компонент А» – диктум, «компонент В» – модус [Колосова 1979]). В. А. Белошапкова ввела понятия модус и диктум в университетский курс современного русского языка [Белошапкова 1981].

И вернемся к Т.В.Шмелевой, которая предложила концепцию тотального модусного устройства русского высказывания-предложения.

Модус высказывания в концепции Т.В.Шмелевой состоит из трех блоков категорий: метакатегорий, которые «обеспечивают осмысление высказывания относительно условий и условностей общения» [Шмелева 1994: 27]; актуализационных категорий, которые служат для обозначения того, как «сообщаемое в диктуме относится к действительности» [Там же: 30]; квалификативных категорий, выражающих рефлексии автора относительно своего или чужого сообщения с позиции источника информации (авторизация), ее достоверного или недостоверного характера (персуазивность) и позитивного/негативного отношения к диктуму (оценочность) [Там же: 32]; социальных категорий, отражающих демонстрируемые ритуально (конвенциально) социальные отношения (высказывания типа пожалуйста, будьте любезны, и под. [Там же: 35—36]).

Блок актуализационных категорий, по Т.В.Шмелевой, включает в себя отношение диктума и координат «лицо», «модальность», «время», «пространство». За вычетом «пространства», это соотношение по сути является предикативностью в понимании В. В. Виноградова, а «модальность» – грамматикализованным отношением высказывания к действительности (с операторами необходимости, желательности, возможности и под.).

Предположения о том, что модусу тесно в рамках предложения (понимаемого чаще всего как то, что «от точки до точки»), были. Во всяком случае, мы? так видим ту проблематику, над которой работали указанные ниже авторы. Но нам важна атмосфера, когда идеей насыщен сам воздух. Такие «предположения» встретим в работах Е. В. Падучевой [Падучева 1985] и О. А. Лаптевой [Лаптева 1978], правда, не в русле изучения одной из сторон модуса в означенном понимании и вообще не собственно в русле проблемы «объективное/субъективное», а в русле иных филологических проблем, достаточно отдаленных от проблемы модусно-диктумного содержания высказывания и текста: в русле темы «коммуникация и референция» (Е. В. Падучева); темы «план выражения специализированного вида речи» (О. А. Лаптева).

Проблема есть ли «модус текста» или модусные структуры на пространстве текста, а если есть, каковы они, для нас проглядывает как в еще одной из работ конца прошлого века Т. В. Шмелевой [Шмелева 1998], увидевшей в тексте тему-основу, рему-уток, и «авторский узор», так и в работах последних лет по медиалингвистике – например, Л. Р. Дускаевой [Дускаева 2012].

(в) описание цели, задач, методики исследования

Итак, цель нашего исследования – выявить текстообразующие роли модуса и механизмы исполнения этих ролей. Главные задачи – обосновать текстообразующую роль модуса как одну из главных его функций и показать языковую технику экспликации модуса, создающего текст. Особое внимание обратим на текст публицистического типа. В конце попробуем не только показать, какие модусные характеристики медиатекста нами уже выделены, но и какие возможности кроются в исследовании медиатекста через призму модуса. А также надеемся на то, что внимательный и заинтересованный читатель нашей статьи и сам для себя найдет те возможности данной концепции для исследования медиатекста, которые ему более близки и о которых мы не упомянули или упомянули вскользь.

Методика исследования включает традиционные методы исследования, но адаптированные и расширенные для решения задач данного: метод дистрибутивного анализа, но в данном случае под «окружением лингвистических единиц» понимается не только вербальное, но и жанровое и сферное окружение; метод композиционного анализа, структурный метод, метод наблюдения, интертекстуальный анализ, методы семиотики. В настоящем исследовании применен и оригинальный метод – метод экспликации модусных смыслов в тексте, разработанный и успешно применяемый нами с начала текущего века.

В начале для исследования текстов избирается наблюдение. При этом исследователь-лингвист играет роль заинтересованного наблюдателя и самоконтролирующего читателя.

Заинтересованность читателя-лингвиста в том, чтобы эксплицировать эффекты, возникающие в его сознании при встрече с модусными показателями всего спектра модусных смыслов.

На втором этапе производится исследование техники создания эффектов, а на последнем совершается методическая конверсия, и эксплицируются приемы автора, способом проникновения в его замысел и интенции через текстовую типологию.

(г) анализ материала

Нами на большом материале прозаических текстов (художественных, публицистических и научных, не менее 4000 п.л. текстов) [Копытов 2012; Копытов 2014] решается проблема модусной детерминации текстовых последовательностей. Ключевое слово к решению проблемы – последовательность. Модус – явление высказывания (предложения, того, что «от точки до точки»), именно на уровне высказывания выявляются все его смыслы. Но они могут распространяться по тексту в одном направлении, исходя из одних задач – автора, и решать эти задачи.

Текстоформирующие задачи автора текста детерминированы сферой и жанром. В художественном тексте разными средствами, в том числе последовательностями модусных смыслов, автор добивается решения задачи создания Образа художественного произведения. В научном тексте модусные смыслы решают задачу создания Концепции, в публицистическом тексте помогают ясно и твердо выразить Позицию автора по важной общественной проблеме.

Сегодня два главных типа журналистики, где модус «молчалив», то есть только «нулевой» и «равный предикативности», без оценочности и других квалификативных смыслов, – холодная аналитика и бесстрастный, беспристрастный репортаж. Но и того, и другого в медиареальности становится всё меньше. Аналитическая журналистика сегодня или двигается в сторону собственно науки или в сторону «горячей», страстной, оценивающей журналистики, в узком и прямом смысле слова публицистики. Во вторую сторону – сильнее. Репортаж призван если и агитировать, то фактами, хотя и может (и чаще всего это сегодня делает) отбирать их по своему субъективному усмотрению, а не в логике демонстрации объективной истины.

Итак, особая текстостроительная роль, особое количество и интенсивность модуса у активной, энергичной, оценивающей, страстной – «горячей» журналистики. В ее жанрах сегодня сложился главный метод, о котором в терминах семантического синтаксиса можно сказать так: сразу задать много направляющих средствами метакатегорий, актуализационного и квалификативного модуса, и прежде всего – оценки. Задаются прагматические, то есть направленные на адресата, векторы большой иллокутивной силы (в ход идут все средства от лексических, парцелляции, инверсии, повторов – до самых изысканных), модальные (нужно, можно или наоборот) поля большой силы, мощные авторизационные реле, то есть сильные полярные авторизационные ключи-переключатели: А говорит: это хорошо; Б говорит: это плохо (незаметно оказывается, что прав только автор: это серо).

Большая часть сегодняшней журналистики (публицистики) очень похожа на «классическую» литературную критику (эта книга – хороша, а эта плоха: причем чаще говорим о плохих). Субъективность здесь либо трудно скрыть, либо она особо и не скрывается, а иногда специально не скрывается. Эксплицированным модусом как языковым телом субъективности такие жанры весьма насыщенны.

В большой части сегодняшней журналистики еще в зачине текста задается максимальное количество модусных рамок, а затем, пока нарастает массив фактов, субъект речи еще и следит за тем, чтобы модусные направляющие не повернули куда-то в нежелательную сторону и чтобы модусный градус не остыл.