Халва

– Осколок в правом легком, и поврежден сустав правой руки.

– Свои дети есть?

– Нет.

– Мда, – директор комиссии по надзору за детьми встал и, неловко прихрамывая на протез, подошел к карте. – Я просил кого-то, кто имеет хоть какое-то отношение к детям, но видимо, вы единственный, кого им удалось разыскать.

– Я пытался отказаться, – кивнул Спок, – но мне сказали, что у них действительно больше никого нет.

Наступила долгая пауза. Оба собеседника смотрели на карту города и думали о том, что было им известно, что было известно каждому жителю города и, наверное, всем людям в стране. Аквианийцы подошли к городу внезапно, но взять сходу не смогли, обложили осадой. Фронт откатился на сто километров южнее, но со своими город связывала река. Водный путь был узкий, простреливался с обеих сторон, тем не менее по нему к осажденным шли баржи, подвозившие боеприпасы и редкое подкрепление. Ситуация на их участке фронта была сложная, поэтому не стоило надеяться на быстрое снятие блокады. Но пока врагу не удалось перерезать путь, по которому шло снабжение, город можно было удержать, так как основные силы аквианийцев тоже ушли вперед. После двух неудачных штурмов, бои свелись к бесконечным маневрам в попытке нащупать слабый участок и, захватив пристань, взять город в кольцо. Бойцов катастрофически не хватало, поэтому все, кто мог быть полезен на линии обороны, ушли туда. В самом городе остались лишь старики, женщины, раненые и дети.

– Вы не переживайте, – наконец нарушил паузу директор. – Эта группа – не беспризорники, а дети из благополучных семей. Они знают, что вечером нужно чистить зубы, а есть вилкой и ножом. Мы направили к ним нянечку, но женщина в возрасте, и ей тяжело за ними угнаться.

– Я понял, – кивнул Спок и как-то по-детски откровенно признался: – Не представляю, чем я их буду занимать.

– Вы уж придумайте что-то, – ласково попросил директор. – Поиграйте, почитайте…

– Хорошо, – снова кивнул Спок и попрощался.

Полная, вся в морщинах старушка по имени Рогедда была туговата на ухо. Она исполняла обязанности повара и уборщицы одновременно, поэтому возиться с малышами женщине было, разумеется, некогда.

– Стара я, – доверительно пояснила она Споку, – семьдесят четыре года уже, не шутка. Они меня обстановку на фронте спрашивают, а откуда мне знать. Ты уж займись ими, милый, а я кормить вас буду. Жалко их, пташек божьих, многие сиротами остались.

– Понятно, – сказал Спок и пошел к детям.

В четвертой младшей группе были дети от пяти до семи лет. Восемь мальчиков и двенадцать девочек. Это действительно были «домашние» дети, им сказали сидеть тихо, и они сидели. Правда, при этом им не объяснили, чем заниматься, поэтому дети разговаривали. О чем они говорили, Спок не услышал, при его появлении дети дружно замолчали и настороженно посмотрели на взрослого.

– Здравствуйте, – как можно веселее сказал Спок, – я ваш новый воспитатель, зовут меня Спок Желудевый, можете звать меня просто Спок.

– Вы с фронта? – тихо спросил его белобрысый мальчишка в голубых шортах.

– Да.

– А какая там сейчас обстановка?

Обстановку Спок не знал, в газетах писали что-то неопределенное. Видимо, наступило то равновесие сил, которое отражается в сводках, как «непрерывные бои местного масштаба». Когда один и тот же населенный пункт десятки раз переходит из рук в руки. Тем не менее, дети надеялись на человека «оттуда», и от того, что он им сейчас скажет, во многом зависело развитие их дальнейших отношений.

– Обстановка, – медленно сказал Спок. – Вот что, давайте договоримся: поменьше говорить об обстановке на фронте. Мы можем проговориться, где стоит какая часть, или еще о чем-то важном. А вдруг об этом услышит шпион, что тогда?

Дети стали опасливо оборачиваться, словно сзади за скамейкой уже сидели шпионы, выставив длинные уши. В то же время они уважительно молчали, показывая, что поняли и приняли к сведению его предложение.

– Давайте знакомиться, – продолжал Спок.

Он ужасно нервничал и старался не дать ребятам захватить инициативу. Все время говорить, отвлекать их и так дотянуть до вечера. А там – в кровати и спать. Новый воспитатель достал из кармана список и стал называть имена и фамилии детей. Когда доходила очередь, они вставали или поднимали руку. Иногда он путался, неправильно произносил, и тогда они поправляли, не смеялись, даже если получалось смешно.

– Минт Фаясный.

– Феясный, я.

– Извини. Хина Ласковая.

– Я.

Надеюсь, ты не дочь Ренуги Ласкового, рядового седьмой роты. Его, беднягу, разорвало миной на моих глазах.

– Артур Вишневый.

– Я…

– Чем вы тут занимаетесь? – поинтересовался Спок, когда знакомство было окончено.

– Ждем, – ответил белобрысый, Спок уже знал, что его зовут Кленка, – когда обед подадут.

– И долго ждать?

Кленка посмотрел на большие часы на стене в виде кота с хвостом-маятником.

– Два часа.

– Почему бы вам не поиграть?

– Во что? – спросил кто-то.

– Ну… в прятки, в салки.

Они засмеялись. Не грустно, но и не зашлись хохотом. Вежливо засмеялись.

– В салки и прятки мы каждый день играли, нам надоело, – пояснил темный, давно не стриженный мальчишка.

– Тогда, – задумался Спок, желая предложить какую-то игру своих детских лет. Но в голове крутились сплошные «стукалки», «ножики», «щипалки», «щелбаны», бандитские, словом, игры, и он предложил: – Тогда пройдемся, осмотрим территорию.

Детский дом был большой. Когда-то это был двухэтажный особняк, принадлежавший какому-то банкиру. Потом банк разорился, здание реквизировали под детский дом, и поселили детей. Особняк вмещал более семисот маленьких людей, три фабричных района. Когда аквианийцы прорвались и неожиданно подошли к городу, всех детей спешно эвакуировали, и дом остался пустовать. Четвертая младшая группа появилась позже. Из детей тех, кто оборонял город, и кого не успели увезти. Так что двадцать детей сейчас занимали место, предназначенное для семисот.

Во дворе царил беспорядок – следствие поспешного отъезда. Опрокинутые деревянные качели. Можно починить? Нет, треснула ось, заменить ее нечем. Песочница без песка с проломленным бортом. Видимо, грузовик сдавал назад и не рассчитал. Битые кирпичи, мусор… Спок остановился возле двух труб в рост человека, лежащих одна на другой крестом. Еще одну такого диаметра, но короче, он видел возле песочницы.

– Вот из них, – сказал воспитатель, – можно сделать турник.

– А как их соединить? – немедленно поинтересовался Кленка.

– Болтами. Просверлить отверстия, соединить болтами, вкопать в землю.

Идея понравилась. Все немедленно отправились в подвал искать инструмент. Через полчаса ожесточенных поисков на свет были извлечены две лопаты, три молотка, с десяток ржавых болтов, плоскогубцы, ножовка по металлу с запасными полотнами, ножовка по дереву, садовые ножницы и метровый кусок стальной проволоки.

Да, с тоской подумал Спок, задумчиво глядя на инструмент, вместо одного молотка не мешало бы одну дрель да сверла. Как трубы скрепить, проволокой что ли?

– И как мы скрепим трубы? – высказал вслух то, о чем думал Спок, высокий мальчишка с по-детски пухлыми щеками. Кажется, его звали Артур.

– Не знаю, – признался Спок. – Наверное, не получится без дрели. Я подумаю, где ее найти.