Антикварный магазин в Дубулты. Библиотека журнала «Вторник»

Проводив Никиту, Инесе снова поднялась наверх. В гостиную, где пили чай. Некоторое время просто сидела за столом. Затем помыла посуду.

Она вспоминала… Сперва, когда он пришел в антикварный, а она не могла отвести от него взгляд. Сразу почувствовала – хочет познакомиться. Но стесняется. Раз так, сама помогла. Взглядом. Потом прогулка, затем принес домой…

Она не капризничала. В самом деле не хотела, чтобы в первый раз он провожал ее до дома. Обычная предосторожность. Никита нравится, ее влечет к нему, но разве Инесе может исключить, что он не один из тех людей, которые убили отца? Они наверняка продолжают охотиться за тем, что, как предполагают, хранится в доме Иванидисов. Поэтому она и протестовала, когда он взял ее на руки и понес домой.

Зато теперь Инесе уверена, что он не имеет отношения к убийцам. Они были вдвоем, если бы он хотел, то сделал бы с ней все что угодно, заставляя отдать то, что требовали от ее отца.

Она не жалела, что пригласила Никиту на чай. Благодаря этому они дольше были вместе.

Теперь ей было тоскливо. И это была не та тоска, которая сжимала весь последний год. Горькое ощущение утраты, не покидавшее ее ни на одну секунду даже сегодня, потеснило другое чувство. Инесе более остро, чем прежде, ощутила свое одиночество.

Снова одна. Ей грустно в этой открытой солнцу и небу гостиной. Эта комната с большим круглым столом не предназначена для одного человека.

Она думала о Никите. Ей было грустно оттого, что его нет рядом. Инесе было хорошо с ним, понравился. Сильно. Она сама весь вечер делала шаги навстречу ему. С другими мужчинами такого не было. Кроме Эдгара…

Помогла взглядом начать разговор, когда он пришел в антикварный. Обняла, когда нес на руках. Предложила выкурить одну сигарету на двоих. Была более активна, чем он. А он откликался, реагировал. Мгновенно… Наверное, такой по характеру. Может, у них так будет и дальше? Она будет «ведущей», а он – «ведомым». Инесе ничего против этого не имела. Если только у них это «дальше» будет.

Она хотела бы этого. Но тут же спрашивала себя: если будут вместе, значит, Никите, как и ей, придется хранить эту Богом проклятую сакту, из-за которой убили отца? Имеет ли право она подвергнуть его такому риску? Впрочем, одергивала себя Инесе, еще рано думать об этом. Они виделись всего два раза…

Она очень ждала новой встречи… Но и с тревогой спрашивала себя: а вдруг дело лишь в сексе, в неудовлетворенном желании? Она захотела Никиту, когда оказалась у него на руках. Секс тоже важен, но в этом случае, надеялась Инесе, возможно, будет большее, чем просто интимная связь. Вспомнила она и свое первое чувство, когда в юности ее предал любимый. Но Никита, хотелось верить, не такой, как тот, кто оставил ее.

И еще одно заставляло Инесе грустить. Да, она почувствовала желание. Но ощущала, все время ощущала и другое – ее барьер, «ступор», – будь он неладен, – никуда не делся. Инесе знала – заклинит, если Никита захочет ее. Ей оставалось только надеяться, что это пройдет. Желание, если оно будет сильным, поможет убить «ступор».

Да, говорила себе Инесе, речь идет о желании, влечении. Ни о чем больше! Слово «любовь» она не пока не хотела говорить даже про себя.

Впрочем, одернула она себя, довольно копаться в себе. Когда чувства сильные, самоанализ не нужен. Когда – нет, тем более. Сейчас, решила она, рано заглядывать вперед, их отношения с Никитой только начались.

Не без труда – нога продолжает болеть – она, надев шорты и футболку, спускается вниз. Вечер в июне длинный, самое время заняться розами. Прополоть немного, положить под них удобрения. Прежде чем приняться за работу, она, как следует, растирает место ушиба травяной мазью – еще один дар Магды – и скоро почти не чувствует боли.

Инесе любит розы. В ее плантации их почти пятьдесят. Самых разных цветов и оттенков. Разводит уже пятнадцать лет. Всегда находит для них время. В ее самые трудные годы цветы не оставались неухоженными.

Она дала имена всем розам. Среди них есть и Алая Королева, и Белоснежка, и Золушка, и принцесса Диана! Даже Манон Леско ярко желтого цвета. Инесе всегда, когда занимается розами, даже просто подходит к плантации, разговаривает с ними, просит лучше расти, быть красивей. И рассказывает им о своей жизни. Так что цветы все про нее знают.

За последнюю неделю любимцы Инесе слегка заросли. Полет она, как обычно, голыми руками. Резиновых перчаток не признает, ей приятно чувствовать землю, растения. И иголок она совсем не боится.

Едва принялась за работу, услышала знакомый голос:

– Как дела Инесе?

Сергей Никонович! Стоит возле невысокого забора ее участка.

– Все хорошо, спасибо.

– Нога не очень болит?

Инесе отвлекается от своих роз, тоже подходит к забору. Отец и этот пожилой моряк, их давний сосед, всегда с симпатией и уважением относились друг к другу. И к ней он очень добр. Вот и теперь зашел проведать, видел, как Никита нес ее домой.

– Почти прошла. А вы с моря?

– Как всегда. Сейчас пойду домой, послушаю радио.

– Обязательно выпейте настойку, которую я вам дала. Тогда быстро заснете, и не придется слушать радио до глубокой ночи.

Вид у Сергея Никоновича становится крайне недовольным:

– В жизни не пробовал такой горечи. Ну ладно, выпью.

– Не забудьте только.

– Постараюсь, – нехотя обещает сосед. – Но и ты помни, если не дай Бог что, сразу звони мне.

Эту фразу в последний год он произносит почти каждый день. Неужели, спрашивает себя Инесе, догадывается, что те люди могут снова прийти? Нет, просто, знает, что она одна.

– Ладно, Инесе, возвращайся к своим розам, а то не успеешь сделать дела, скоро начнет вечереть. Спокойной ночи тебе.

– И вам спокойной ночи, Сергей Никонович.

В тот вечер она прополола почти половину своих роз. Отвлекала себя от самоанализа и мыслей о сексе. Устала, и все мысли ушли, будто и не было.

Уже темнело, когда Инесе вернулась в дом. Она долго стояла под душем, закрыв глаза. Расслабилась и снова вспоминала сегодняшнее свидание.

Перед сном она еще раз проверила, закрыты ли двери и уже на кровати, опустив руку вниз, убедилась, что топор на своем месте.

Очень долго не могла заснуть. Ставшее горько привычным ощущение одиночества, особенно сильное вечерами, сегодня давило сильнее. Снова пришли воспоминания об отце. Хоть вставай и отправляйся гулять по дюнам. Пришлось не один раз, как обычно, а дважды пить снотворную настойку, принесенную Магдой.

*****

Сергей Никонович солгал Инесе. Он не собирался пить настойку. Не притрагивался к ней и прежде. Только один раз попробовал.

Он был привязан к Инесе. Росла на его глазах. Когда была девочкой, он, возвращаясь из плавания, обязательно привозил ей игрушки. Тяжело переживал ее травму. Помогал, чем мог, когда парализовало ее отца.

Теперь он боялся за Инесе. Вдруг, те, кто убил Петра, снова придут? Это вполне возможно, рассуждал Сергей Никонович, судя по тому, как они перерыли весь дом. И покойного, видно, допрашивали. Если не нашли, что хотели – скорее всего, вернутся.

Старый моряк был рад, когда полиция первое время после убийства наблюдала за домом. Но потом полицейские почти перестали появляться. Возмущенный этим Сергей Никонович зашел к Таубе и как следует поругался с ним.

– Мы не можем вечно держать дом под охраной, – оправдывался офицер, – но, уверяю вас, я продолжаю работу. Рано или поздно, но доведу дело до конца, – уверенно заключил он.

Вид при этом имел решительный, но его щеки слегка покраснели.

«Когда еще это случится и произойдет ли вообще», – сомневался Сергей Никонович. Делать нечего, рассудил он, придется принять свои меры. И он сделал это.

Каждые сутки он трижды обходит дом соседки. Первый раз – поздно вечером, после того как она выключает свет. Второй приходится на ночь, для этого старый моряк специально ставит будильник, а третий – на раннее утро, пока Инесе еще не проснулась. С очками теперь Сергей Никонович не расстается. Мобильный телефон тоже всегда при нем. И здоровенный нож. «Немного, но лучше, чем ничего», – думает он.

Из-за обходов он и не пьет настойку. Со сном теперь, правда, совсем плохо. Как встанешь ночью, обязательно разгуляешься. Но это, говорит себе Сергей Никонович, не страшно, подремать можно и днем.

Глава 16

Инесе снова в гостиной с круглым столом. Утро. Очень светлое и тихое. Море будто замерло, его не слышно. И ветра нет.