Токсимерский оскал

– Ну, тут тебе остается только принять. А нравится или нет – это Чифу решать.

– Ну что ж. Посмотрим, на что способен этот новичок, – Дан подлез под канатами, оказываясь лицом к лицу с незнакомым бойцом, – Ну что, потанцуем?

Вместо ответа гурянин, словно бык на корриде, молниеносно метнулся к нему. Реззер едва успел уйти от мощного и верного удара, получив, все же, увесистую оплеуху. По всему было видно, что, несмотря на молодость, гурянин был не промах подраться, да, к тому же, владел приемами рага. Это пришедшее с Гура искусство боя было сродни земной джиу-джитсу. Он бросался на Дана так, словно тот был его личным врагом. Реззер чувствовал, что тут что-то не так, что слишком агрессивен и целеустремлен противник, работающий совершенно честно и в полную силу. Дан поменял тактику – он вошел в то состояние высочайшей скорости и интенсивности, в котором работал недавно в индивидуальном тренировочном секторе. Он оказывается одновременно со всех сторон своего оппонента. Правда, и самому Реззеру приходится сначала совсем не сладко. Но за плечами у него, помимо прирожденного таланта, опыт нескольких боев с более чем серьезными противниками. Дан прессовал гурянина своей скоростью и выносливостью, не давая ни секунды передышки. А так как гурянин и сам бился как в последнем бою, то поединок складывался очень жестким и даже жестоким. Реззер с раздражением заметил, что досада на Чифа перенеслась сейчас в злость на выставленного им бойца. Уже появилась у обоих первая кровь – у человека из слегка надорванной мочки уха, а у гурянина из лопнувшей от точного удара кожи на скуле. Несколько раз борьба переходила в партер. Дважды Дан брал гурянина болевым и однажды удушением. Однажды сам чудом избежал победного захвата. Бросив взгляд в сторону наблюдающего за боем тренера, Дан вдруг встретил насмешливый взгляд той самой незнакомки в пурпурном платье. Только столь же откровенное платье сегодня было графитного цвета с блеском лака. Словно искры пробежало по спине Реззера возбуждение. И в это время он получил хороший удар в челюсть, который лишь в последнюю секунду успел смягчить уходом назад. Поддавшись ярости, Реззер, стремительно преодолев защиту, нанес короткий точный удар в голову, от которого гурянин поплыл. Последовавшие следом удар коленом в нижний обрез грудной клетки и размашистый боковой в голову, заставили гурянина, спиленным деревом рухнуть под ноги победителю. Дан закрутил головой по сторонам, но незнакомка словно сквозь землю провалилась. Чувствуя что-то подобное разочарованию, Реззер ушел в свою раздевалку. Скинув пропитанную насквозь потом форму, он забрался в душ, наслаждаясь хлещущими струями воды, смывающими пот и усталость. Наконец, выключив воду и обмотав бедра полотенцем, он выбрался из душевой и замер как вкопанный. Прямо перед ним, все так же провоцирующе глядя ему прямо в глаза, стояла темноглазая незнакомка. Он хотел что-нибудь сказать, еще не зная что, но она остановила его прикосновением тонкого пальчика к губам. Не отрывая руки, она пошла вокруг него, едва ощутимо ведя длинным красивым ноготком по щеке, шее, плечу. Затем ноготок заскользил по спине наискосок сверху вниз, заставив Дана неожиданно вздрогнуть, словно от холода. Завершая обход, одним движением пальцев она отпустила полотенце с его бедер. Реззер почувствовал, что больше не в состоянии бороться с собой. Все так же, не говоря ни слова, он прижал ее к себе, приподнимая. Отвечая его движению, она сама прижалась к нему, обхватывая руками и ногами, повисая и раскрываясь. Дан вдруг почувствовал, что под платьем больше ничего нет. Он молча взял ее, прижав спиной к шкафчику для одежды. Всего несколько секунд длилось это безумие желания и хриплого дыхания. Когда все закончилось, он отпустил ее и рухнул на скамейку. Девушка все так же молчала.

– Кто ты? Тебя прислал Чиф?

Через пару секунд, не получив ответа, Реззер повернулся, но в раздевалке кроме него самого больше никого не было. Дан вновь забрался в душ, стараясь собраться с мыслями и смыть с себя те эмоции, которые владели им сейчас. Но как он не пытался себя заставить, мысли вновь и вновь возвращались к незнакомке. Реззер понимал, что ему безумно понравились и сама незнакомка и те несколько кратких мгновений, которые она ему подарила.

* * *

В огромном ангаре было суетливо и шумно. Множество разумян выполняли только им ведомые процедуры. Часть из них занимались огромным количеством самого разнообразного оборудования, собранного в ангаре целыми штабелями. Часть занималась более простой, но не менее нужной в любой экспедиции техникой. Часть, по всей видимости, медики, занимались другими разумянами, которые должны были отправиться в эту экспедицию. Между всеми этими увлеченными подготовкой людьми ходил столь же увлеченно проверяя и контролируя высокий гурянин с черной, как смоль кожей. Когда он изучал представленные техниками документы, в дальнем конце ангара появилась группа разумян, невольно привлекающая внимание всех ученых. Эта группа состояла из двадцати бойцов в форме мобильной пехоты под руководством сержанта спецназа Первого Имперского флота. Они, так же как и ученые, тащили, несли и катили на тележках множество различного оборудования, вооружения и техники. Притихшие ученые с любопытством наблюдали за подходящими.

– Кто главный в вашей группе? – без обиняков и вступлений спросил сержант.

– Я, – вперед вышел гурянин.

– Ясно. Я сержант Челтон, – говоривший внимательно рассматривал гурянина через прицелы слегка прищуренных глаз, – Передо мной поставлена задача – обеспечить безопасность вашей группы ученых и выполнение вашими людьми всего плана мероприятий.

– Спасибо. Я профессор Эль Гаррудт. И хотя я с самого начала пытался противостоять решению об участии в нашей исследовательской миссии солдат, но, с другой стороны, лишние рабочие руки не помешают.

– Извините, профессор, но я хочу расставить точки над «и» на этом берегу, что бы потом у вас не было обид и непонимания, – Челтон был совершенно спокоен и корректен, лишь слегка улыбаясь ученому, – Мои бойцы не будут рабочими руками. У них свое предназначение и функции. Они будут заниматься своими делами. Более того, если сложится опасная для личного состава экспедиции ситуация или мне покажется, что таковая ситуация существует, я полномочен полностью принимать на себя командование действиями всей группы. И я хочу, что бы вы уяснили здесь и сейчас – если так сложится ситуация, мои распоряжения не носят совещательного характера. Их нужно просто выполнять.

– Вы надеетесь, что вам удастся нами командовать? – гурянин зло сверкнул глазами.

– Командовать вами? Избави бог такому произойти. Надеюсь, никакие незапланированные происшествия не заставят меня командовать столь не скоординированной и бестолковой в дисциплинарном смысле толпой разумян, считающих себя верхом эволюции, – сержант не стал выслушивать ответную речь, готовую сорваться с уст ученого. Он просто развернулся и, отдавая распоряжения своим солдатам, двинулся прочь.

* * *

Гота придирчиво всматривался в разномастную и разноголосую толпу желающих наняться на работы. Вчера он выгнал одного из своих работников, пойманного на воровстве. Конечно, он не забыл хорошенько дать тому плетей перед расставанием. Но воровства простить не мог. А работа ждать не будет. Кто-то должен таскать тяжелые тюки, которые привозят Готе купцы а чуть позже разбирают мелкие торговцы. Бывший работник был огромным и могучим долгом, обладающим силой и выносливостью мула. А та шваль, что толпилась сейчас вокруг в надежде получить работу, можно было соплей перешибить. Гота никак не мог найти нужное. Возвращаясь с пустыми руками домой, он увидел плетущегося по дороге токса. Одетый в грубую простую одежду токс был грязен и вымотан. Но Гота наметанным глазом бывшего работорговца заметил широкую спину, мощную, словно большая пивная бочка грудь, перевитые тугими жилами руки, выглядывающие из рукавов, не достигающих локтей. В предчувствии удачного приобретения, Гота устремляется к путнику, без обиняков спрашивая, не нужна ли ему работа. Огромный токс, даже не поинтересовавшись ценой, согласился. Вдвоем они добираются до огромного дома, где торговец передает своего нового работника в руки управляющего.

– Вымыть, покормить, подобрать одежду. Он будет работать вместо того вороватого долга. Как там его имя. Хотя какая мне разница, – Гота вновь осматривает токса, – завтра пусть себе отдохнет, а после завтра покажешь ему работу.

– Да, хозяин, – управляющий ничего не сказал по поводу новенького, но про себя подумал, что они еще не оберутся хлопот с этим, наверняка беглым каторжником, – Будет исполнено, хозяин. Желаете что-нибудь еще?

– Нет. Пусть мне соберут на стол. А ты займись этим.

Управляющий повел токса во флигель для прислуги. По пути кликнул служанке, что бы та принесла какую-нибудь старую одежду.

– Как звать, величать тебя? – он обратился к работнику строгим голосом.

– Зачем тебе мое имя. Я и так отзовусь, если будешь обращаться.

– Ты из беглых?

– Нет. Я свободный. Просто у меня нет больше ни дома, ни будущего.

– Ну надо же, как печально, – управляющий криво усмехнулся, – Сейчас расплачусь.

Во флигель он новичка не повел, а сначала заставил пару женщин долгов суетящихся в саду поливать токса холодной водой из небольшого пруда. Только когда тот хорошенько вымылся, управляющий бросил ему не новую, но чистую одежду.

– Это должно тебе подойти. Одевайся. Потом Ламь проводит тебя на кухню и покормит, – он кивнул, указывая на немолодую шайтку, вышедшую из флигеля, – Отдыхай сегодня. Завтра буду тебе показывать твою работу.

* * *

Реззер чувствовал, что вот-вот заснет. Уже минут десять они говорили ни о чем в ответ на такие же никчемные вопросы корреспондентов. Изредка моргали вспышки фотоаппаратов. Сами представитель прессы тоже откровенно скучали. Они просто выполняли необходимую процедуру и, можно было быть уверенным наверняка, что в завтрашних репортажах и статьях сегодняшняя пресс-конференция будет отражена так же скучно и безвкусно. Очередная пауза затянулась и Чиф, наконец, поблагодарив присутствующих, пригласил пишущую братию на бокал демократичного сорта шампанского. Некоторые откликнулись, направившись к небольшим столикам с бокалами и подносами с канапе. Но большая часть предпочла покинуть мероприятие, торопясь по своим служебным и личным делам.

– Чертовы писаки, – прошипел импресарио подойдя к Дану с бокалом недорогого шампанского, – Всюду сплошные затраты, всюду одно обувалово. Куда мир наш катится?

– Может, не стоило этого устраивать? – Реззер чувствовал, как у него начинает болеть голова, – Разве без них нельзя обойтись?

– Реклама – двигатель торговли. С ними сплошные траты и без них никак, – Чиф развел руками, – Сейчас везде и все только и думают, что денег содрать побольше. Такие цены на любую мелочь, что скоро и заниматься спортом невыгодно будет.

– Разве были какие-то кризисы? – Реззер не особо разбирался в делах бизнеса, но был наслышан, что цены растут в период кризисов.

– Кризисы? При чем тут кризисы? – импресарио с удивлением посмотрел не бойца, – Ты биржевых сводок наслушался что ли? Я тебе не о мировых кризисах говорю. Я про то, что зажимают со всех сторон нас сейчас. Каждый таракан денег хочет. И каждый их утаскивает. А в результате мы вот-вот лапу сосать будем. Каждый раз появляются какие-то непредвиденные расходы, который сводят на нет все, что мы получаем. Просто не знаю что и делать-то.

– Не пойму я, Чиф, к чему ты клонишь. Все расходы неспешные, но нужные….

– Нужные? Да я тебе о том и говорю, что не заплатить нельзя, а плата непомерной просто становится. А мне ведь еще надо столько счетов оплачивать….

– Дьявол! Чиф, ты что, опять меня обуть хочешь? Мне казалось, что мы договорились. Разве не так?

– Договорились, конечно. Я разве отказываюсь от своих слов? Но и ты не забывай, что говорили мы не про уже сейчас, а про тот расклад, который сложится, если ты выиграешь у Тайрадга. Так что говорить о деньгах вообще еще рано. К тому же это сейчас мы всем платим. А когда ты реальное имя себе создашь, тогда нам все платить будут.

Реззер подавил раздражение и простился с Чифом. Дома его не слишком сильно ждали. Ленара зло ворчала, посылая проклятия в адрес коммунальных служб, которые прислали очередные счета за все прелести современного жилища. Дочка играет рядом. Вдруг она нечаянно опрокинула напольную вазу с цветами. Ленара, больше не в силах противостоять усталости и раздражению. Она сорвалась, отвесив дочке весомый подзатыльник и продолжая кричать на напуганного ревущего ребенка.

– Ты что, белены объелась? – Реззеру послышались нотки ненависти в голосе жены, – Она, похоже, просто твой злейший враг. А ведь она испугалась уже, когда ее опрокинула.

– Ну, надо же, тебя что-то заинтересовало в этом доме. Что случилось? Чиф не желает тебя сегодня видеть? Девкам ты сегодня не нужен? Что?

– При чем здесь я? Ты не вали с больной на здоровую, – Дан завелся с пол-оборота, – Я, сколько тебе уже говорил не бить ребенка по голове? Для этого специально попа сделана. Это что, слишком трудно запомнить? Или это слишком трудно выполнимо? Какая муха тебя укусила?

– Я просто устала все делать одна. У нас практически нет мужа и отца – так, почти безразличный к нам человек, который, ко всему прочему, не в состоянии нормально обеспечить свою семью.

– Что ты говоришь опять такое? Ты что, бредишь?

– Тебе плевать на нас. Твои подружки слишком много времени занимают, что ты не в состоянии выкроить время для общения со своим ребенком?

– Да что ты говоришь такое? У тебя что, совсем крыша слетела? Ты соображаешь что несешь?

– А что тебе не нравится? Я должна тебе говорить – Даня, любимый, притомился ты, наверное, шлюх трахая? Отдохни, родной. Ничего, что у нас денег нет. Я что-нибудь придумаю. Так, да? – казалось, что Ленара готова буквально в лицо ему вцепиться.

– Да пошла ты! – Реззер чувствовал, что вот-вот тоже потеряет контроль над собой, – Я даже не хочу с тобой разговаривать.

Он вышел из дома, в сердцах хлопнув дверью. Внутри все клокотало. Казалось, что его сейчас просто разорвет от бешенства. И это притом, что они ничего особенного друг другу не сказали. Дан брел, куда глаза глядят. Он с огромным удовольствием сейчас нарвался на какую-нибудь драку, но, как назло никто не горел желанием задирать этого здоровенного человека с побелевшими от бешенства глазами. Но зато он, прогулявшись по ночным улицам, совершенно успокоился. Раздражение и гнев на жену сменились размышлениями о дочке. Вскоре он даже корил себя за несдержанность, говоря себе, что счастье дочки важнее его чувств и желаний. Вернувшись домой, он тихонько открыл дверь и, прислушиваясь, вошел. В квартире стояла полная тишина. Жена с дочкой уже спали, прижавшись друг к другу на большой кровати. Боясь разбудить их, Реззер устроился на диване в холе, укрывшись пледом в шотландскую клеточку. У него все не выходило из головы как расстроится, не понимая происходящего, дочка, если они с Ленарой не смогут сохранить свой брак. Но в то же время ему было жаль себя за то, что он себе больше вроде и не принадлежал. Наконец, крепкий сон добрался до его сознания, изгоняя все мысли и чувства.

* * *