Ворон. Скафандр Богов

– А этот? – он указал на отдельный щиток под самым потолком, на видном месте отдельно от остальных товаров, с привинченным к нему странным луком небольшого размера: как будто из угольно-черных пластико-металлических рогов молодого оленя (угловатых, не круглых в разрезе) и с насаженной на тонкую до незаметности тетиву неоново горящей синей молнией: продольный сгусток энергии ветвился вокруг самого себя и тихо потрескивал.

Этот объект он заметил случайно, когда окидывал взором пестрые от украшений смертоносные товары в поисках чего-то экстраординарного, и вдруг зацепился и повис на изгибе неприметного лука, заскользил по ветвям узорной формы, провалился в фактуру до каждого черного волокна, молекулярно-атомного пикселя, и на некоторое время замер на всполохе энергии, пойманным почти не материальной тетивой в момент своей крохотной долисекундной жизни – и застывшим. Стрельцу почудилось, будто молния-стрела под его взглядом как-то по-особенному разгорелась, будто приветственно. Он тут же ощутил между собой и этим луком загадочную связь, будто им вместе что-то предначертано выполнить.

– Мифический Лук Бога Перуна, – охотно сказала Темная. – Поражает цель, накладывает шок, и в придачу наносит урон противникам в радиусе пяти метров от цели. При успешной атаки испепеляет врага, если нет громоотвода. Его продал однажды один аватар, вернувшись из похода в Раскол. Мыкуй отдал за него весьма щедрую плату, выгреб все деньги, едва не разорил магазин. К счастью или к худу, тот землянин не ведал настоящей силы этого оружия, поэтому расстался с таким сокровищем сравнительно легко.

– Какова его цена?

– Этот лук не продается, – строго заявила Темная. – Здесь он выставлен в качестве музейного экспоната, раритета, гордости хозяина Мыкуя и объекта зависти других коллекционеров. Лук Перуна намертво приколдован к щиту, а щит – к стене. Вынести его можно только со всем магазином.

– А что, никто не пробовал его скоммуниздить?

– И пытаться не стоит, – ассоциативный модуль девушки-NPC легко переварил загадочный синоним слова «украсть». – Когда в последний раз Склун с поддержкой Улича пытался захватить Вельзевул, наша лавка был полностью обчищена, остался лишь этот лук, вернее, стена, на котором он висит – склунцы обвалили все здание, но так и не смогли завладеть артефактом. Такое по силам разве только Кутху, другим великим магам и их самым умелым ученикам.

– Разве нет другого такого же? – Стрельцу понравилась словоохотливость консультантки. Он собирался разговорить ее в надежде получить задание на приобретение подобного супер-оружия. Или Мыкуй согласится променять свою реликвию на какую-нибудь героическую услугу. Эх, если бы Гэгэ и раньше так поступал, давно бы звенели на его поясе склянки с волшебными зельями склунского алхимика, и не пришлось бы мотаться по всему городу в поисках дешевой и «калорийной» еды!

– К сожалению, экземпляр единственный, – сообщила девушка. – Мифические артефакты – наследие древних богов и аналогов не имеют.

– У вас были боги?

– У всякого народа есть свои боги, – неожиданно прогудело за спиной Гэгэ.

Он обернулся – к ним подошел высокий и мощный, без единого волоска на серой голове, в боярском кафтане, с щеками депутата или мясника, мужик.

– Меня зовут Мыкуй, я владелец этого магазина, – представился Темный.

«Сам! Как я удачно заболтал продавщицу!»

– Меня интересует этот лук… – начал было Стрелец, но Мыкуй категорично отрубил концовку его фразы:

– Лук Перуна не меняется и не продается! – Изменив состояние лица из гостеприимно-приветливого до отстраненно-брезгливого, хозяин лавки собирался уже перейти в другой торговый зал, но Стрелец вовремя спохватился и подобрал нужные слова:

– Господин Мыкуй, вы говорили о богах. Я не думал, что на Мэрлоне когда-то жили боги.

– У всякого народа есть свои боги, – повторил фразу Мыкуй.

«Так. А теперь не напортачь»

– Я ничего не знаю про них. Можете рассказать, если это вас не обременит? Знаете, мне очень интересна история вашей культуры.

– Боги были первыми существами на Мэрлоне, – сказал Мыкуй, но все еще хмурился. – На том Мэрлоне, каким мы знаем его теперь. Они были рождены от союза Эфира и Времени, Движения и Покоя. Их сакральные имена – Анастасия и Дядя Сергей. Родители боготворили своих детей и наделили их частичкой себя. От Эфира им досталась способность формировать реальность, от Времени – бессмертие.

– Они прилетали с других планет?

– Нет, они родились на Мэрлоне. Был только один чужой бог – Вельзевул: иннотеррный, пришлый, но и самый величественный. О нем сохранились только смутные свидетельства и самые великолепный доспех, который никогда не повторить мэрлонской руке. Даже древние боги чтили Вельзевула.

На лице Мыкуя созревал немой вопрос. Консультантка оставалась на месте и то ли рассеяно внимала беседе, то ли ждала активации своей программы, замечтавшись о небесных кренделях.

В Стрельце разгоралось любопытство:

– Я слышал другую историю. А кем, по-вашему, был Вельзевул?

– Он был племянником Эфира, – охотно поведал Мыкуй, улыбнувшись. – Но это не настоящее его имя. Истинное имя Вельзевула под запретом.

– Так чем же он знаменит?

– Он украл у богов их Любовь. Я говорю «они», но на самом деле бог один – в сумме всего пантеона. Произошло это, когда Эфир отлучился по делам, а Вельзевул приехал навестить кузенов. В отсутствии главы семейства формированием реальности занимались его дети, но богам было скучно без отца, потому что в мастерстве созидания Эфиру не было равных. Зато их гостя, Вельзевула, переполняла фантазия. Он придумал запутанную игру, где следовало надевать маски и обманывать друг друга, и соблазнил ею богов. Боги сияли от восторга: никогда раньше им не доводилось не знать наперед того что грядет – обман в их общении каждый раз становился неповторим. И однажды, когда боги в уплату за игру решились открыть перед Вельзевулом ларец со своими чувствами, этот подлец выхватил оттуда Любовь – и скрылся. И хотя боги успели стащить с вора его неповторимой красоты Доспех, без Любви ими овладело Уныние. Время услышало тихий плач своих детей и укутывало их нежностью и грезами о Вечной Памяти. Боги переставали замечать, что происходит между ними и вокруг них. Боги теряли связь с внешним миром, уходили в себя и… каменели. Так на Мэрлоне стали возникать монументы – фигуры уснувших богов. Вскоре вся терра погрузилась в дремоту: облака замерли в воздухе, деревья не шептались в лесах, города пустовали, а на морях застыли пенные волны. Даже луна никогда не сходила с небосвода Темной стороны, а солнце – со Светлой. Жило только Время: оно обтекало нашу терру, заключенную в Саркофаг Тишины, и плавно качало на волнах Вселенной…

– А что случилось потом?

Мыкуй с довольным видом умостился на стуле и предложил Стрельцу табурет. Тот сел и превратился в самый внимательный диктофон.

– А потом вернулся Эфир. Увидев, что натворил Вельзевул, он пришел в ярость и тотчас же бросился вдогонку за похитителем. Но настигнуть молодого племянника старому Эфиру не удалось – изобретательность Вельзевула каждый раз прятала его от взгляда Дяди Сергея. И когда после долгих скитаний Эфир вернулся туда, где оставил семью, – дома своего он не обнаружил. Уносимые потоком Времени, боги навсегда оставили Небесного Отца где-то позади. С тех пор мы, потомки богов, бесплотны, потому что дети Эфира и Времени творят каждый для себя свою отдельную реальность, и нет того, кто смог бы, подобно Отцу, окружить нас одной всеобщей Действительностью.

– Значит, вы – потомки богов?

– Именно, – владелец магазина откинулся на спинку стула. – И хотя мы родились без Любви, мы чтим Память, которую завещало нам Время, и ценим Дружбу, которую открыл для нас Вельзевул.

– Предатель?

– Да, он предатель. Но, похитив одно, он оставил другое. Мы помним о Вельзевуле, чтобы помнить о Дружбе. Ведь именно Дружба спасла Мэрлон от Уныния.

«Похитил любовь, оставил дружбу… какие-то девчачьи сказки, – подумал Гэгэ, утомившись нудной болтовней. – Ты бы лучше мне рассказал, где найти себе крутую ружбайку со встроенной кнопочкой Нагнуть Всех».

– И как эта ваша Дружба спасла Мэрлон? – спросил он.

Мыкуй скрестил руки на груди и, подумав несколько секунд, ответил:

– Олицетворением Дружбы стал мифический Розовый Слоник, который возник у ног несравненного бога Хроноса. Такого предмета Хронос никогда еще не видел на Мэрлоне, любопытство взыграло в нем. Хронос пробудился и, ломая на себе Оковы Неподвижности, нагнулся поднять диковинный артефакт. Это была пустотелая игрушка из гладкого пластичного материала, а снизу у нее имелось маленькое круглое отверстие, заполненное белой пробкой. Хронос сжал Слоника в руке – и вдруг из него вырвался самый отвратительный и душераздирающий писк – первый звук замолчавшей на миллион лет терры. Едкий писк колыхнул воздух и толкнул протяжную ноту замершей доселе музыки мира. Музыка переменилась – в ней заиграли другие ноты, и боги уловили это изменение. Проснувшись, боги внимали музыке и услаждали ею свой окаменевший слух. Новое явление в предсказуемой вечности очаровало богов. А Хронос бродил по дорогам, давил на Розового Слоника, отпускал и снова давил… артефакт вопил и будоражил Мэрлон. Боги соскабливали с себя каменную корку, нисходили с постаментов, разбредались по землям, осматривали города, летали по воздуху, погружались в пучины морей, забирались глубоко в горы. И боги заметили, что мир пуст, и огорчились. Они хотели, чтобы кто-нибудь разделил их радости жизни. И тогда они придумали древние свитки, в которых записывали свои фантазии о чудесах, о зверях, о природных процессах, о городах и событиях прошлого. Тот из богов, кто найдет древний свиток и прочтет его, высвободит скрытую в нем фантазию бога и заполнит ею Мэрлонскую пустоту. Эта игра так увлекла богов, что они научились забывать, кто они такие, чтобы получать удовольствие от неожиданности. Боги умирали, забыв, что бессмертны, и женились, забыв, что бесплодны. От сочетания их любви родились полубоги, а потом уже мы, в ком боги в конце концов растворились. Нынче не осталось живых богов, нигде.

– Они исчезли?

– Я же сказал – растворились. Мы – дети богов. Каждый мэрлонец – частица бога.

– Откуда вам это известно?

– Я родом из Склуна, нам эти легенды известны с пеленок. Но я не ограничиваюсь только древними легендами и стараюсь находить живое подтверждение мифов своего народа – реальные артефакты богов. Я историк-коллекционер, как видишь.

– А я слышал, что в библиотеке Вельзевула одни только комиксы, – сорвалось с языка Гэгэ.

Расположение Мыкуя вмиг изменилось – оружейник снова нахмурил безволосые брови.

– Большая Халифатская Библиотека в Склуне – богатейшее хранилище знаний, но и в Вельзевуле можно отыскать наиредчайшие рукописи!

«Бли-и-ин… Что-то я ляпнул не то».

– Скажите, а если бы кому-то удалось бы собрать целый сет из таких артефактов, какими бонусами стал бы обладать его носитель?

– Я не стану обсуждать это с первым встречным, – Мыкуй посмотрел на клиента очень подозрительно.

– Господин Мыкуй, вы, как видно, очень образованный Темный, подскажите молодому юноше, где он может добыть себе какое-нибудь мифическое снаряжение, вроде вашего Лука Бога Перуна? Может быть, существуют какие-нибудь храмы или подземелья, где они могут встретиться?

А теперь он совсем некстати намекнул на конкуренцию.

– Я не стану обсуждать это с первым встречным, – повторил NPC-оружейник.

Девушка больше не пританцовывала и строго пялилась на Стрельца.

«Вот урод!» – обиделся тот, когда исчерпал весь список подходящих к случаю реплик, и покинул магазин. На улице он раскрыл дневник, чтобы проверить изменения в квестах после разговора с оружейником, и обнаружил новую заметку:

«Мишка, плюшевый мишка…

Кристофер Глупый ищет плюшевого медвежонка, которого потерял где-то на улицах Вельзевула. Он говорит, что эта вещь дорога ему как память об отце и родном Уличе, и если я найду пропажу, Кристофер договорится с оружейником Мыкуем дать мне скидку на его товары.

Побывал у Мыкуя, ассортимент в магазине просто шикарный! Но дорого пипец.

Мыкуй – не только бизнесмен и оружейный мастер, но и просвещенный коллекционер и не все отдает на продажу. И, скорее всего, этот дядька знает места, где можно раздобыть какой-нибудь мощный артефакт. Но раскрывать первому встречному злачные места, конечно, не станет – для чего ему терять клиентов? Нужно выходить на его более сговорчивых друзей, чтобы втереться в компанию и обзавестись хорошей репутацией. Кристофер Глупый – идеальный вариант, фамилия говорящая».

Вельзевул он покидал самыми окольными путями в надежде столкнуться где-нибудь в подворотне с плюшевой игрушкой Кристофера Глупого, но безрезультатно.

«Хорошо. Враг качается, пока мы жрем и спим. Сначала займусь основным квестом, а потом буду выполнять второстепенные».

Лошадка его мчалась по тракту вон от знойных песков, среди которых прятался за стеной неприступных скал город Хозяина. Ускоряющая трасса вела сквозь саванну с мобами второго уровня: крылатыми слонами и тигро-зебрами. Где-то в вышине за облаками раздавались леденящие сердце орлиные крики. В фиолетовом небе и на фоне серебристой луны мелькали стайки перепончатокрылых, а однажды далеко-далеко в мистической дымке он заметил медленно идущее чудовище на длиннющих ногах и, кажется, с хоботом, издававшее пароходные звуки, от которых все до единого звери в ужасе приникали к земле. Это фантастическое создание имело росту не меньше ста пятидесяти метров и, остановившись, в полутьме напоминало треногу пришельцев из «Войны миров» Уэллса. Стрелец сообразил, что впервые, хоть издалека, видит настоящего босса-гиганта.

Лес Лживых Камней показался с вершины холма. Стрельцу открылась панорама презеленой долины, огражденной с севера и востока сумеречной грядой Дедовых гор, а на западе перерастающей в безбрежное и шероховатое лесное море. Едва различимая светло-серая полоса тракта виляла по долине, пока не сталкивалась у основания гор с темным скоплением башен и крепостных стен, вкупе силуэты которых напоминали очертания Вестминстерского дворца. Улич можно было зрительно отлепить от общей массы мрачных каменных гигантов только едва уловимым с расстояния фиолетовым заревом ночного освещения и широкими лучами Проектора, транслирующего окружающий мир из башни, похожей на Биг Бэн.

Он спускался в долину, удивляясь контрастом между сухим отношением к жизни красной полупустыни Вельзевула и сочностью природы Улича. А еще тому, как резко обезвоженная почва саванны сменилась альпийскими лугами, даже граница четко видна. Будто один сосед щедро поливает свой газон, а второй – откровенно забил. Это наблюдение натолкнуло на мысль, что здесь кончается диапазон Проектора Вельзевула и начинается область покрытия Проектора Улича.

Ближе к Уличу стали видны фиолетовые «светлячки» местных обитателей. Чуть выше травы порхали сказочные бабочки или миниатюрные дриады, горящие светло-сиреневыми люминесцентными огоньками. Осветительной пользы такие бабочки не приносили, зато поля от них выглядели красивее. Часто на фоне ночного неба появлялись далекие ветряные мельницы. В ушах играла эльфийская, легкая мелодия.

Гэгэ свернул на тропу, ведущую в лес, по обе стороны которой паслись странные куры, одетые в пушистых мех. Ради пробы он выстрелил в такого моба – и сельскохозяйственный динозаврик уронилось лапками кверху. Затем подстрелил еще с десяток – не ради скудной наживы, а забавляясь прикольной анимацией смерти.

«Низкоуровневые. Как грызлюки у Вельзевула», – подумал он.

Лес впустил его охотно и даже словно проглотил: только Стрелец въехал под сень деревьев, как весь целиком и полностью оказался в новой локации без плавной смены кадров или декораций. Чат пригорода Улича, жужжание насекомых в траве, кудахтанье – моментально стихли. Взамен пришли новые звуки – таинственные, несущие угрозу, спрятанные в темноте между ветвей, невидимые за колоннадой широких стволов, приглушенные, эхообразные – где-то в далекой-далекой чаще. Были четкие: он слышал уханье совы неподалеку, шелест листьев над головой, скрип и хруст беспокойных деревьев; где-то совсем рядом запел соловей. И далекие – распознать такие было невозможно, а вкупе создавали они глубокий как лесные дебри, мистический и устрашающий фон.

Осторожный топот коня, копыта которого то и дело проваливались в трухлявое нутро валежников или спотыкались о мшистые камни, смешивалась с этим фоном и принуждал оглядываться, ловить едва заметные передвижения полувидимых и мнимых тварей лесных. Ночь и темные деревья как будто что-то замышляли недоброе против Стрельца, изображая за чертой фиолетового света странные образы – то ли вселяющие ужас, то ли интерес.

«А интересно, кто мне достанется в питомцы? Я бы хотел дракона. У главного героя обязательно должен быть личный дракон».

Вдруг… хотя какое может быть «вдруг» или «нежданно-негаданно» для нас с тобой, дорогой Читатель, когда мы знаем доподлинно, что все события в нашем рассказе подстроены от и до?..

Так вот, «вдруг» между кустов он увидел оленя. Животное мирно собирало губами мох и почесывало себя копытом за ухом.

Олень заметил Стрельца и перестал жевать. Гэгэ думал о том, какие бонусы предоставит ему такого рода питомец и можно ли будет его оседлать как маунта. Лошадка – транспорт неплохой, но и не помпезный: большинство нубов от 1000 GS, встреченных им в городе, гоняла точно на таких же гнедых, порой с некоторым тюнингом: на них стелили красивые попоны, плели дреды на гриве и прочее в том же духе. Другое дело – оседлать тираннозавра, стальной байк или что-нибудь совсем уж уникальное, чтобы ни у кого не было такого – пусть завидуют. На оленях, сколько он видел, никто не разъезжал…

Гэгэ смотрел на оленя с надеждой, олень смотрел на него подозрительно и тупо. После нескольких секунд зрительного недопонимания олень навострил уши, поджал рога и рванул куда-то через кусты.

«Тьфу! Трусливый травожуй»

Издалека затянул басовитый вой. Гэгэ представил себе белоснежного волка-красавца, здорового как медведь и с приятным запахом из пасти, – невероятно милого с хозяином и девчонками, но злого до лопающихся глазных капилляров с врагами. От такого «песика» Стрелец бы не отказался и даже надумал себе, что волчара нарочно зовет именно его, сгорая от нетерпения стать ездовым питомцем главного героя.

Гэгэ безжалостно погнал маунта на вой через бурелом, но конь (опять-таки) «вдруг» споткнулся и в падении самовольно, превратившись в клубы пара, исчез. Стрелец кувыркнулся в заросли папоротника – и моментально подскочил: рядом, почти у самого носа, в кушерях скользило толстое змеиное тело – чешуя в лунном свете угрожающе переливалась.

Он прикинул, какой длины получится гадюка, если вся вылезет из папоротников, и панически сглотнул – такая целиком сожрет и попросит добавки.

Выбравшись из бурелома, он почувствовал себя в безопасности. Он продолжил углубляться в чащу, теперь неспеша, внимательно озираясь, чтобы не пропустить скрытую в темных зарослях опасность и, собственно, саму цель похода – личного питомца. И даже не призвал маунта обратно: то ли забыл, то ли обиделся, – так и продолжил путь пешком.

Волчьего воя теперь не было слышно. Лес Лживых Камней снова окунул его в тягучую атмосферу звуков и неясных силуэтов.

«Был бы я сценаристом, – причитал Гэгэ, чтобы разговором с самим собой как-то имитировать социальное взаимодействие в глухом лесу, – сочинил бы главгеру парочку друзей: сексапильную Целительницу и мускулистого Богатыря. Целительницу можно было бы полапать нет-нет, а тупому Богатырю указывать, что делать. И втроем мы бы тут всех нагнули. Но нет, броди Нывыкршфтык… млять… в одиночку! Не шарит Ворон нихрена в сюжетах».

Думаю, Читатель вправе узнать, почему это ему, осилившему треть моей книги, до сих пор непонятен, да чего там – не обозрим сюжет. Где мотивация, где четкая линия событий? Кто здесь хороший, кто плохой? К чему все эти недореализованные персонажи (Темнина, Кристофер, Тасья, Кондуктор и пр.), которые, возникнув однажды, вдруг исчезают без обещания вернуться, а на их место Автор подсовывает новых «однодневок»? Где связь с аннотацией, обещающей противостояние инопланетян с землянами?..

Попробую объяснить развернуто. Существует классический бланк-сценарий на основе голливудского успеха, и тренинги, блоги, руководства, даже институты, где молодых авторов учат эти бланки заполнять. Человеку нравится его лицо в отражении. Оно красиво – потому что знакомо. Наш мозг – изобретательный хитрец: не секрет, что этот вычислительный орган обладает чудовищным аппетитом и, как бы признавая свою неполноценность, стремится сэкономить калории на второстепенных с точки зрения жизнедеятельности процессах. Его коронный приемчик – подставить перед нашими глазами картинку не в режиме реального времени, а воспроизвести ее из свежих cookie-файлов нашей памяти. (Вам знакома ситуация, когда вы упорно не можете найти «забытые» на видном месте ключи или, спускаясь по лестнице, не помните, выключили утюг или нет?) Мозг не любит перенапрягаться, он поощряет нас не тратить энергию на запись «мусорных», повторяемых файлов и тупит остроту органов чувств (если, конечно, не уверен, что в будущем это подключит к нему приток новых калорий или посодействует в зачатии потомства). Поэтому человеку нравится его лицо – лицо, которое не надо каждый раз запоминать. Так же, как и нам, поколению Y, основному на данный момент платежеспособному потребителю контента, воспитанному ностальгически-милой советской мультипликацией и продвинутым Диснеем, боевиками, Рэмбо и Терминатором, первыми MMORPG и фэнтезийной литературой, кажутся неинтересными произведения, в которых нет сформированных в детстве художественных лекал, потому что принятие нового требует экономически необоснованных каллорийных затрат. Вопрос не в том, какое творение называть искусством (искусством можно назвать вообще что угодно, кроме природы), и не в пользе философии в рутинной человеческой жизни (хотя мы любим иногда блестнуть умом: не потому ли, что нам хочется похвастаться через демонстрацию траты энергии на отвлеченные думы набитым холодильником и, соответственно, полным кошельком?). Вопрос заключается в том, готовы ли мы по-настоящему двигаться дальше?

Теперь, когда ты, мой дорогой Читатель, осилил еще и этот философский блок, вернусь к теме нереализованных персонажей. Этот роман замысливался в жанре литРПГ, и хотя он не соответствует стандартам, мне хотелось передать в нем антураж компьютерной бродилки, насколько это возможно, и взаимосвязь между квестами. На вступительной локации всегда не шибко интересно: для начала нужно осмотреться, пообщаться с NPC, выполнить нудные задания и немного подкачаться для героических тусовок. А Темнина и в особенности Тасья Горемыко, я уверен, еще «выстрелят» в этой истории самым непредсказуемым образом.

А тем временем, пока мы размышляли, с главгером начала происходить трансформация.

Светлыми, вопреки его опасениям и напутствию Вельса, в округе не пахло: во всяком случае, не слышно голосов и фиолетовых фонарей не видно. В какой-то момент Стрельцу это показалось подозрительным (вдруг впереди поджидает засада?), и увлеченный самоанализом, который продуцировали «тишина» и плавное спокойствие не-города, он вдруг решил, что за ним кто-то наблюдает. Или, быть может, он хотел так считать, чтобы не чувствовать себя одиноким, оторванным от общества? Накидывал, так сказать, полотно привычного фона на это темное безлюдие.

Хотя подождите. Что-то… что-то промелькнуло между стволами деревьев. Во-он там! Какое-то знакомое лицо, подсвеченное фиолетовым светом. Как будто бы Джеймс.

Да-да, точно он!

Гэгэ остановил маунта, натянул лук и только навел кончик стрелы на силуэт Лаза, как что-то с шипением проползло сбоку, между копытами, конь заржал, вздыбился и повернулся в сторону угрозы, помешав наезднику выстрелить. Шипение, впрочем, быстро уползло в кусты, не дав себя толком рассмотреть.

Стрелец повернул маунта обратно – и вот удача: одновременно с его разворотом в том же самом месте стала возникать остроухая голова. Видно, Джеймс спрятался, когда зашумел конь, а сейчас решил выглянуть проверить.

Стрела наготове, руки в той же позиции – нужно просто встать как стоял и пустить пернатую в цель. Второго такого шанса не будет – замочить Лаза на территории свободного PvP, допросить при возможности, ну и чё-нибудь, может, упадет ценное с этого шпиона… Карта секретная там, или Плащ-невидимка…

Стрела вонзилась в темноту с тугим деревянным дребезжанием.

«Сука!»

Быстренько накастовал другую – вполсилы, главное успеть, пока этот гад «на мушке».

И снова промазал.

Конь снова зафыркал и затопал на что-то, что вновь зашипело у него под ногами. Гэгэ разозлился и «свернул» маунта обратно в свисток призыва. Как только исчез конь, исчез и остроухий силуэт.