Демон Эльдорадо

Он был рад, что очутился не в хижине бедняка, а в роскошном «отеле» с красавицей хозяйкой, пусть и недотрогой. Ничего, одурманенный наркотиком мозг так просто этого не оставит, и она еще покажет свои прелести в угоду подсознанию Алекса. На минуту ему стало неловко от этой мимолетной мысли, будто он обманывал Лельку. Но потом Алекс решил, что контролировать подсознание невозможно и стесняться себя самого просто нелепо. Для того и существуют сны и воображение, чтобы не допускать животные инстинкты в реальную жизнь.

Только он утешился этой идеей, как девушка вернулась в сопровождении двух служанок. Те волокли на себе множество кувшинов и горшков, а Майта с пустыми руками шла следом. Ухитрившись не рассыпать снедь на шкуры, служанки ловко расставили посуду и упорхнули.

Майта же что-то проговорила и указала взглядом на «стол».

– Спасибо, – ответил Алекс. – И ты садись, что ли.

Он смял одну из шкур в комок и плюхнулся на нее. Девушка настороженно опустилась на колени напротив гостя. Тот решил не ждать ее «пояснений» и стал самостоятельно изучать содержимое емкостей. В полой тыкве обнаружилось что-то похожее на пиво, и он с некоторой опаской отхлебнул напиток. Пойло было жутким, но градусы в нем ощущались, и Алекс удовлетворенно крякнул.

– Чича, – сказала Майта.

– А, это я знаю! – обрадовался Алекс. – Только правильно будет «чача», а не «чича».

– Чича, – твердо повторила девушка.

– Ладно, пусть будет чича… А это что за байда?

Он сунул руку в широкогорлый кувшин с продолговатыми округлыми зернами и выудил на свет горсть арахиса. Орехи оказались хорошо прожаренными, но совершенно не солеными. Чтобы поддержать разговор, Алекс выступил с замечанием – как же так, трудно было посолить к пиву? Хозяйка его не поняла и глядела при этом с некоторым неодобрением, словно гость вел себя не по правилам.

«Интересно, я должен соблюдать местный этикет, если он целиком придуман подсознанием? Да и какой он? Может, я должен громко рыгнуть после трапезы», – задумался Алекс. После недолгого размышления он решил, что вести себя вежливо будет проще всего, и за себя самого спокойнее. Кто знает, что ему потом скажут индианки в подвале, когда он очнется от наркотического сна? Может, у них тут взаимное проникновение духов? Вон как лез в голову с комментариями нелепый музыкант.

Майта как будто не вытерпела и стала показывать, в какой последовательности надо принимать пищу. Алекс послушался доброго совета, но особой прелести не почувствовал. Местная еда, на его взгляд, отличалась крайней простотой.

Он отведал мясо под названием «чалона», мелкую холодную картошку «чунью», явно замороженную прямо в сушеном виде, вареную фасоль и кукурузу. Все оказалось до ужаса пресным, а оттого малоприятным, так что Алексу приходилось активно заливать еду чичей, а то бы не полезла.

«Пора бы остановиться», – раза три подумал он, однако продолжал запускать руку в кувшины – желудок требовал добавки.

В одной мелкой тыкве он нашел другой хмельной напиток отменной крепости, называвшийся «качаса», но вкус его оказался совсем уж мерзким. А потом в неприметной золотой шкатулке он увидел сочные листья, перемешанные с белыми шариками. Есть больше не слишком-то хотелось, и Алекс ткнул в них пальцем и поднял вопросительно брови.

– Кока, – улыбнулась Майта и протянула ему один листок, в который завернула шарик. Себе она приготовила такое же «угощение».

После этого она стала что-то объяснять, но Алекс был занят тем, что восхищенно катал в голове мысль: «Надо же, сам в полном угаре, и внутри него еще коки пожую! Двойной эффект получится». Поколебавшись, он откусил часть от суховатого листка, помял передними зубами и проглотил.

И оказался не прав, поскольку лист требовалось прожевать, что и продемонстрировала хозяйка.

– Понял, ничего кусать и глотать не надо, – кивнул Алекс.

Белый шарик оказался банальной известью, малоприятной на вкус, но выплюнуть ее отдельно от коки было невозможно, к тому же нетактично. Через несколько минут после того, как все соки из растения были выжаты и впитаны, Алекс почувствовал, что готов разобрать этот дом на составляющие и останется еще куча энергии, чтобы собрать его заново.

Жизнь казалась прекрасной, вот только девушка, сидящая напротив Алекса, не вполне готова была разделить это мнение. Она посмеивалась и кусала мороженую картошку. Алекс попытался ухватить ее за подол платья, чтобы увидеть наконец лодыжку и, если повезет, даже бедро, но Майта со смешком отодвинулась и вмиг очутилась рядом с выходом, откуда и погрозила гостю пальчиком.

– Алекос, – укоризненно проговорила она.

– Ладно, ладно! – обиделся он и вскочил. – Куда пошла-то, Майта? Ну, посидим еще, что ли? Да не прячься ты за своей хламидой!

Энергия, в том числе сексуальная, переполняла Алекса. Хотелось совершить какое-нибудь активное действие, и он шагнул в сторону Майты с вытянутой рукой. На раскрасневшемся лице девушки мелькнул испуг, и она скользнула наружу, только цветная тряпка заколыхалась. За ней на секунду показались фигуры суровых воинов с копьями и кинжалами, нимало не потерявших бдительности.

«Что за чертовщина», – опомнился Алекс и уселся на шкуру, чтобы унять головокружение. Ему стало неловко за свое агрессивное поведение. Ну в общем-то ничего предосудительного он не совершил…

Тут Алекс опять ощутил давление в мочевом пузыре и стал вторично осматривать комнату на предмет туалета. Он уже догадался, что эти дела тут совершаются примерно так же, как в тюремной камере, оттого и висит в воздухе стойкий, хотя и очень слабый запах. И точно, в углу нашелся широкогорлый кувшин из крупной тыквы, с крышкой. Интересно, его хотя бы раз в день выносят?

Алекс принялся расхаживать по комнате и пинать подушки с одеялами, раз уж иным способом сбросить пар не получалось.

Он уже стал подумывать, что пора прервать это затянувшееся бездействие и поколотить парней на выходе, раз уж силы девать некуда, как явилась еще одна девушка, на этот раз без всякой еды. Одежда и украшения на ней выглядели одновременно проще и ярче, а на платье при этом были вышиты фривольные эротические сценки. Причем настолько откровенные, что Алекс чуть не зарычал.

Соображение о присутствующих где-то в реальности людях, которые сейчас, вполне возможно, разглядывают его тело в старухином подвале, мелькнуло у него в голове только на секунду. Гораздо дольше его терзало острое воспоминание о Лельке, которая сейчас в одиночестве сидит в номере и смотрит в окно, пытаясь найти взглядом Алекса. А может, она давно успокоилась и тоже ушла на прогулку? «Все это мне мерещится, – твердо сказал себе он. – Такого не может быть в реальной жизни, это обыкновенный наркотический бред. Мне не в чем себя винить».

Между тем девушка стянула платье через голову и молча улеглась на спину, раскинув ноги.

– Да уж, фантазия у меня нулевая, – покачал головой Алекс. – Неужели ничего другого ты не умеешь, подруга? А подумать?

Но девушка только непонимающе улыбалась. Потом не выдержала, ткнула пальцем в кустик волос на лобке и что-то прошелестела. Алекс прекратил борьбу с собой и сдернул плащ, затем встал на колени и провел губами по груди девушки – просто накинуться на нее, словно дикарю, казалось ему слишком грубым.

Реакция индианки была странной. Она вдруг взвизгнула и в ужасе откатилась в сторону, словно у Алекса изо рта торчал змеиный язык.

– Да что же ты дикая такая? – удивился он. – Ладно, ложись обратно…

Ничего не оставалось, кроме как отступить. Алекс ласково улыбнулся, демонстрируя полную предсказуемость. Поколебавшись и поглядев на полог, за которым наверняка находились воины, девица медленно подползла к Алексу и опять улеглась на спину.

«Может, я еще и проведу с ней урок-другой, – решил он. – Где-то через полчасика, пожалуй».

После одного лишь жалкого листка коки с известкой ему уже представлялось, что победить «виртуальный» жар его плоти не сумеет и целая толпа девчонок. Недаром, оказывается, так рвался обратно давешний американец. «Интересно, старики тоже испытывают нечто подобное, угодив в мир своих наркофантазий?»

Итак, дальнейшая судьба таинственного гостя – по крайней мере на несколько часов вперед – была решена, и он остался в доме верховного жреца. Первым делом после этого Аталай должен был известить отца Кумари, самого бога Солнца. А тот уже, понятно, не мог поступить иначе, кроме как собрав совет из особо приближенных лиц.

Кумари был чужд такого рода собраний, поэтому он отговорился необходимостью посетить казарму и проверить готовность войска к походу. Предлог был вполне благовидный. Хотя Аталай предпочел бы, чтобы молодой сапана получил куда более ценный опыт обсуждения дела государственной важности и принятия решения, а не бряцал лишний раз оружием.

Сапана Таури принял делегацию в составе Аталая, Уакарана и еще пятерых высших жрецов в малом зале своего дворца, отделанном далеко не так роскошно, как зал для многолюдных церемоний. Но роскошь сейчас и не требовалась, поскольку дело пока не вышло из категории «тайных». Вместе со жрецами пришел и воин, который услышал в усыпальнице шум и отпер ее при помощи оказавшегося рядом младшего жреца. Ни представителей знатных родов, ни посланников от дружественных племен не пригласили, поскольку дело представлялось сугубо частным, не предназначенным для всеобщего ознакомления.

Старому сапане было уже около пятидесяти лет, а утро выдалось прохладным, поэтому слуги приготовили для него горячую ванночку воды из оттаявшего горного снега, сдобренную целебными солями. В эту посудину сапана и погрузил ноги. Ходить ему в последние пару лет было трудно, и если бы не такие процедуры, он вряд ли смог бы самостоятельно передвигаться. А так его даже хватало на то, чтобы десяток раз в году, во время праздников, выйти к народу и постоять на вершине Храма Солнца.

Таури сидел на неудобном троне из красного дерева, отделанном золотыми пластинами в форме различных животных и птиц. Трон был скрыт от посетителей пологом, и видеть сапану мог только Аталай, поскольку расположился крайним на полукруглой деревянной скамье.

Как обычно во время официальных приемов, Таури облачился в праздничную одежду, самой заметной деталью в которой была накидка из меха летучего вампира. Его седые волосы, как и полагается вождю народа, были перетянуты алой повязкой из шерсти, украшенной перьями горного сокола.

– Насколько я знаю, сегодня утром был найден еще один мертвый, – начал Таури дребезжащим старческим голосом. – Что-нибудь удалось узнать? Кто убил его, когда? Тот же самый ночной демон или человек?

– Демон, – отозвался Аталай, чтобы не вдаваться в подробности.

Вздумай он заявить о своих сомнениях, это только внесло бы сумятицу в общее настроение. Не успев толком обдумать новые обстоятельства дела, на высшем совете лучше помалкивать. К тому же убийство совершается уже не впервые, и каждый воин-аймара хоть раз да убивал врага… А вот появление в усыпальнице белокожего человека – воистину чудо.

– Я также слышал, Аталай, – нетерпеливо перешел к главному Таури, – что в усыпальнице моих предков, сынов Солнца, был пойман шпион неизвестного вражеского племени. Почему этот человек еще не казнен? Может быть, это именно он убивал граждан Тайпикала по ночам?

Верховный жрец спрятал понимающую улыбку. Пусть всем известна мягкость старого сапаны, проявлять хотя бы на словах свой суровый нрав ему не запретишь. Между тем, как докладывал Ило, многие жрецы именно в терпимости Таури видели причину того, что земля скудеет. «Земле нужна кровь, много крови, чтобы она вновь наполнилась соками, – ворчали они. – Слишком много голодных ртов развелось». И при этом словно не замечали, что их собственные наложницы исправно рожают.

Таури с детства боялся крови – когда на его глазах жрец вырвал еще бьющееся сердце из груди поверженной ламы и прижал его к губам мальчика. Может быть, из-за этого все двадцать лет своего правления сапана избегал публичного насилия и ни разу не воевал с соседями, предпочитая дипломатию оружию. Таури также не любил присутствовать на жертвоприношениях, когда во славу богов на алтаре забивали лучшую ламу с его скотного двора.

– Казнить врага никогда не поздно, благо он в нашей власти, – отозвался Аталай. – Намного опаснее расправиться с посланцем друзей. И я считаю это простым совпадением. Слишком разнятся мертвый раб и Храм Солнца, откуда привели пришельца. Нет, он вряд ли может быть ночным демоном, слишком безыскусен и очень похож на человека. Ни клыков, ни шерсти.