Бек: политический роман

Впрочем, поэзию он учил не только русскую, но и персидскую. Эту любовь к восточной культуре прививала ему бабушка-персиянка.

Юная восточная красавица, представительница древнего аристократического рода, влюбилась в молодого русского дипломата, а дальше как в романе: уехала с ним, бросив богатство и родных, в Россию в 70-х годах XIX века.

Здесь она приняла православие и прожила со своим мужем в Петербурге недолгую, но счастливую жизнь вплоть до его кончины во время Русско-японской войны.

Витя был очень похож на бабушку Лелю (Лэлех – персидское женское имя, означающее «тюльпан») – так звали ее в их семье. Такой же смуглолицый, со слегка вьющейся, черной, как смоль, шевелюрой и яркими зеленовато-голубыми, как персидская бирюза, глазами.

Полной его противоположностью была Оля – белолицая, светлоголовая, с длинной, до пояса, русой косой.

Девушка пошла внешностью в родственников отца по материнской линии. А характер, как утверждал отец, она унаследовала от мамы – удивительно деятельный и целеустремленный.

Мальчик слыл бабушкиным любимчиком, с которым старая женщина проводила все свое время. Вместе они пили кофе по-турецки и чай, заваривая его по старинным восточным рецептам, а общались между собой исключительно на фарси.

У бабушки Лели имелась резная ширма из сандалового дерева, расписанная замысловатой персидской вязью. За ширмой, укромно, будто в будуаре, проходили их частые посиделки.

А еще в арсенале женщины были выполненные в кожаном переплете с золотой нитью древние книги: персидские сказки, истории путешествий за моря и много разных любопытных штучек. Ажурные броши и браслеты с бирюзой, диковинные драгоценные и полудрагоценные камни – все дышало неведомым и таким влекущим Востоком!

Бабушка много рассказывала внуку о Персии, своей молодости, о родных и близких ей людях, оставшихся на ее родине. А Витя готов был слушать старую женщину часами, живо представляя себя героем ее повествования.

Неудивительно, что, когда парень повзрослел, его призвали в РККА и «бросили» на Восточный фронт, на борьбу с басмачами Туркестана.

* * *

Юношу с уникальными способностями заметили спецслужбы и, зачислив в состав спецотдела НКВД Туркестанского военного округа, откомандировали сначала на учебу в разведшколу, а затем в Ташкентский университет. Здесь молодой чекист изучал персидский и арабский языки как основные и английский язык дополнительно.

Страна нуждалась в профессионалах разведки, нередко пытаясь использовать старые кадры, ранее состоявшие на царской службе.

Специфика советской революции требовала искать пути экспорта коммунизма за рубеж. Разжечь пламень мирового восстания за «равенство и братство» должны были спецструктуры Коминтерна. Они имели свою агентуру за кордоном и пытались играть главенствующую роль в загранработе.

Однако в их рядах было мало истинных профессионалов и случались частые провалы.

Сами действия под флагом «коммунистического наступления» в классическом мусульманском регионе выглядели нелепо и серьезно затрудняли работу традиционных органов разведки, коими являлись НКВД и Разведупр.

Даже народный комиссариат по иностранным делам (НКИД) испытывал частые затруднения от волюнтаристских действий Коминтерна. Разведструктуры, отдавая дань революционной риторике, на деле старались в своей работе дистанцироваться от «профессиональных провокаторов», смягчая и просеивая (чтобы защититься от провала) полученные разведданные, порой серьезно меняя их содержание или трактовку при вынужденной их передаче деятелям Коминтерна.

* * *

Весь период с конца XIX века и вплоть до начала Второй мировой войны Англия играла едва ли не главную роль во всей европейской политике. Здесь ее позиции казались несокрушимыми. Лихо играя на разности интересов европейских стран, Туманный Альбион рулил к вооруженному наступлению на Россию.

Его активность увеличилась во много крат после Октябрьского переворота в России. Известно высказывание Чемберлена: «Чтобы жила Британия – Советская Россия должна исчезнуть!». Удушить ее при этом планировалось чужими руками.

Но в выстроенной королевством колониальной империи имелась ахиллесова пята – район проживания независимых пуштунских племен (территория нынешнего Пакистана), которые формально входили в состав Британской Индии, однако весь период английского присутствия в регионе вели отчаянную борьбу с оккупантами. Великобритания тратила громадные средства, чтобы утихомирить повстанцев, но всякий раз волнения повторялись с новой силой.

Следует отметить, что в новейшей истории первой именно Германия заметила эту проблему Англии.

В своем письме по этому поводу кайзер Вильгельм II писал российскому императору Николаю II: «Граница Индии с Афганистаном – это единственное место земного шара, где весь британский флот ничего не может поделать и где пушки его бессильны отразить вторжение неприятеля».

Лидеры победившего Октября также всеми силами стремились ослабить влияние Англии в мире и, особенно, на Среднем Востоке, вплотную примыкавшем к территории РСФСР.

Нарком по военным и морским делам Л. Троцкий считал, что «путь на Париж и Лондон лежит через города Афганистана, Пенджаба и Бенгалии» и в обычной своей манере отпетого экстремиста призывал к немедленному наступлению на Индию через Афганистан.

Ему вторил и другой высокопоставленный советский чиновник – начальник отдела мусульманского Ближнего Востока НКИД Н. Нариманов, также считая, что Афганистан должен стать главной отправной точкой в борьбе с Англией.

После установления устойчивой связи революционного центра с Туркестанской Советской Республикой в 1919 году, нарушенной Гражданской войной, стало окончательно ясно, что советская власть сделала ставку на открытие Восточного фронта.

Но для выполнения этой задачи в регионе, где прослеживалась активная деятельность многих иностранных разведок, нужно было создать свою нелегальную сеть. И постараться одержать верх на «невидимом фронте».

Одновременно и сам Афганистан проводил независимую внешнюю политику, которая в основном заключалась в стремлении правителей этой азиатской страны урвать как можно больше золота и оружия у любой из западных держав в обмен на недолгую благосклонность и разрешение действовать в районе пуштунских племен.

В течение десятилетий афганские эмиры заигрывали то с Германией, то с Англией, то с Россией (в зависимости от количества золотых монет – в стране не было хождения бумажных денег). Менялись политические интересы, приоритеты и ставки.

Неизменным оставалось лишь одно: единодушное противление восточных монархов распространению коммунистических идей в этом регионе.

* * *

Шабров блестяще окончил университет в 1932 году и его, перспективного молодого разведчика, внедрили в окружение свергнутого, но рвущегося к реваншу за власть экс-эмира Амануллы.

Аманулла потерял свой трон в результате жестокой междоусобной клановой борьбы и проживал в изгнании на территории Италии, где у него сложились дружеские отношения с итальянским королем.

Он получал субсидию от фашистского правительства Муссолини и мог бы вполне безбедно существовать на имевшиеся в его распоряжении денежные средства, однако он всеми силами рвался к власти в Афганистане.

Надо сказать, что этому способствовали и его обширные связи со многими мусульманскими деятелями, с которыми зачастую он находился в родственных отношениях.

В 1933 году усилились пуштунские выступления на границе Афганистана и Индии против проанглийского режима Надир-шаха. И Аманулла решил, что его время пришло.

Свой зарубежный вояж он начал с Турции, где провел несколько удачных для себя встреч с президентом Кемаль-пашой Ататюрком. Здесь он искал военной помощи.

Ведя переговоры с Ататюрком, авантюрист Аманулла прозрачно намекнул ему, что якобы Красная армия готова поддержать восстание. Вероятно, в этом просматривалась и волюнтаристская деятельность Коминтерна.

Однако, взвесив все за и против, Сталин отказал в военной помощи Аманулле и, как показали дальнейшие события, оказался прав.

Вслед за Сталиным в военной поддержке свергнутому афганскому монарху отказал и Ататюрк.

* * *

Почти три долгих года советский разведчик Шабров сопровождал Амануллу, переезжая вслед за ним из страны в страну и участвуя в многочисленных личных беседах и переговорах, добывая при этом ценнейшие сведения о положении в бушующем регионе и истинных планах эмира.

Дважды он посетил Мекку, совершая со своим подшефным хадж. Во время этих поездок Шаброву удалось установить, что в святом для мусульман городе на средства Амануллы построена гостиница для правоверных, которую экс-эмир использовал для подрывной работы против режима Надир-шаха в Афганистане.

На Амануллу покушались боевики действующего афганского монарха, но Беку (псевдоним Шаброва) удавалось уходить самому и уводить из-под огня охраняемый объект. При этом ему везло – молодой человек не получил ни одной царапины! Все изменилось в 1935-м, когда Аманулла посетил фашистскую Италию, готовившую вторжение в Эфиопию. Здесь он открыто пошел на сотрудничество с фашистами, сделав для себя окончательный выбор. После его визита в Италию фашистская разведка в Абиссинии распространила его воззвание к мусульманскому населению этой страны с призывом «восстать против марионеток Англии и христианства».

Бека срочно отозвали в Центр, инсценировав его «гибель» при очередной попытке физической ликвидации экс-монарха.

* * *

– Аманулла нам больше не интересен, – заявил в беседе с Шабровым спецпосланник начальника иностранного отдела НКВД (ведавшего всей разведдеятельностью за рубежом) Берман, прибывший из Москвы для встречи с агентом.

Их беседа проходила в присутствии начальника политуправления Среднеазиатского округа, комиссара госбезопасности II ранга Иппо, который почтительно кивал, молчаливо соглашаясь с высоким начальством.