Исповедь военного переводчика. Книга 2

Глава 2

– Это созвездие Южного Креста, а это – Скорпиона, – важно поучал Паук, тыкая пальцем в небо.

У хабурятника с гражданским переводчиком

– Ты что, астрономию вспомнил или школьный учебник с собой захватил?

Снова вдвоем на фоке общались Олег и Владимир, расслабленно вдыхая тишину кромешной йеменской ночи. Над ними всеми алмазами мира горел небосвод. Оба они неотрывно глядели в небо, изредка переговариваясь. Глаз отвести было невозможно – звезды гипнотизировали. То вспыхивая, то затухая, они, казалось, подмаргивали людям.

На улице города Ходейда

– Страшно подумать, сколько поколений людей глядело в это звездное небо, – обронил Володя уже серьезно.

– Да, а оно глядело на них, смертных, молча и свысока, осознавая свою вечность, – отозвался Олег. – А знаешь, когда я еще ходил в начальную школу и жил в Воронеже, какая-то западная группа частенько исполняла музыкальную композицию, в которой все время повторяла: «И е м е н». Протяжно так, выговаривая каждую букву. Надо же по прошествии стольких лет оказаться именно здесь!

По окончании института, когда оставалось лишь получить дипломы, вдруг наступила пауза с распределением. Первыми отобрали лишь тех, кто уходил в спецслужбы. А остальных выпускников попридержало ГУК МО[8 - Главное управление кадров Министерства обороны (армейское сокращение).], раздумывая об их дальнейшем применении.

Случись такая ситуация на год раньше, Олег не стал бы и думать о том, что его ждет впереди: служат везде, и он был готов уехать туда, куда его пошлют. Но ситуация изменилась, и теперь для него уже было небезразлично, куда его отправят. Парень считал тогда дни до свадьбы с единственной в мире глазастой девчонкой, без которой не жил, а существовал. И сейчас не находил себе места без нее.

В тиши отчаянно стрекотали цикады, предвещая новый жаркий день. Друзья неторопливо потягивали контрабандный виски, купленный в указанной им «старшими товарищами» парикмахерской, который разбавляли холодным «Боржоми».

В Сану приходил продуктовый кооператив. Любой хабир или переводчик мог заказать себе через Внешпосылторг[9 - Внешнеторговое ведомство в СССР.] продукты в ассортименте, отсутствовавшие в те годы в самом Союзе: колбасы, сыры, угри, миноги и прочее. Была даже замечательная вобла в жестяных банках. Вся как на подбор калиброванная, ровненькая. Но нельзя было заказать главного – пиво к рыбе. Даже пиво! Что уж говорить о более серьезном алкоголе!

Владелец салона, куда приходили переводчики в поисках «отдохновения», маленький, юркий индиец, имел нелегальный бизнес: таскал через границу контрабандный виски из маленького портового городка Моха на Красном море и на этом неплохо зарабатывал.

Когда друзья заходили к нему за новой порцией виски, хозяин, убедившись, что никого нет вокруг, закрывал свой салон на ключ и поднимал не закрепленное болтами посетительское кресло. В дырке под полом хранилась спортивная сумка, в которой всегда поблескивало семь-восемь бутылок разнообразного виски. Такса за каждую была стандартной – двадцать пять риалов. Затем хозяин всякий раз предлагал друзьям постричься, и всякий раз они дружно отказывались. В стране подобные салоны-парикмахерские были основными переносчиками заразы, которая оставалась после стрижки на руках и инструментах цирюльника.

Находясь в Йемене, хабиры и переводчики сами стригли друг друга, брезгливо избегая салонов-парикмахерских. Либо просто не стриглись. На эту вольность командование смотрело сквозь пальцы, понимая, что страна, мягко говоря, грязновата.

Олег выбрал для себя второй вариант. Волосы мыл регулярно и часто, но не стриг, избегая общения с руками местных «баберов».

Вообще, антисанитария была ужасающей, и людям брезгливым здесь было непросто.

Нашему другу запомнился один вопиющий случай на эту тему, произошедший с его коллегой, страшным чистюлей Эльханом, гражданским переводчиком, выпускником Бакинского университета. Эльхан обладал великолепной вьющейся шевелюрой, иссиня-черной, как воронье крыло. Волосы были его гордостью. За ними ухаживал сосед Эльхана – таджикский переводчик Мамед Каримов, время от времени слегка поправляя шикарную прическу друга.

В первый же месяц виияковцы напялили на себя шапочки-бейсболки, обнаружив, как полезли с их непокрытых голов волосы. Эльхан же имел много подобного рода головных уборов, часто меняя их, стирал.

Однажды в белоснежной бейсболке он явился на работу в офицерскую школу сухопутных войск. Переводчик стоял в курилке, беседуя с преподавателем египтянином, когда к ним неожиданно подскочил, неизвестно откуда появившись, йеменский офицер. Ясин, так звали йеменского капитана, едва поздоровавшись, молча протянул руку и, сняв бейсболку с Эльхана, натянул ее на свою голову. Затем, пробормотав что-то типа того, что, мол, хороша кепочка, снова нахлобучил ее на голову изумленного Эльхана. Все действие заняло не более нескольких секунд. И йеменец, не сбавляя скорости, деловито проследовал дальше по своим делам.

Ясина, потного толстяка, блестевшего ранней лысиной, никак нельзя было отнести к людям опрятным. Он всегда был несколько грязноват, а его форма никогда не ведала утюга.

Эльхан, потрясенный произошедшим, замер на мгновение, затем смахнул с головы бейсболку. На него было больно глядеть со стороны. Он маялся, почти стеная. Едва дождавшись окончания работы, Эльхан бросился домой и совершил непоправимое: помыл голову с сильнейшим персидским стиральным порошком Tide и… волосы сошли с его головы. Восстановить их так и не удалось. Он сжег луковицы!

Олег также получил назначение в офицерскую школу. Но советских хабиров не допускали к участию в обучении курсантов. Занятия вели в основном преподаватели-египтяне. Предмет, где все они были заняты, назывался «моральная ориентация» – что-то наподобие марксизма-ленинизма, только на восточный манер. Основной упор делался на исламскую религию и изучение Корана применительно к вооруженным силам. Причем преподавание даже по этому предмету шло методом зубрежки и натаскивания. Что же до военных дисциплин, то подготовка по ним ложилось полностью на администрацию школы.

Существовали лишь отдельные, довольно куцые по объему, учебные программы. Учебный план как таковой в школе отсутствовал.

Группа советских специалистов и переводчиков в этом учебном заведении никогда не превышала пять-шесть человек. Им поручалось лишь готовить учебно-материальную базу, гвоздем которой являлся ящик с песком и макетом местности для тактической подготовки.

Изменить ситуацию не удавалось никак. Администрация школы была готова на все – даже играть в футбол со сборной командой советских переводчиков, только бы не допускать их до подготовки будущих офицеров йеменских Вооруженных сил.

«Проработав» таким образом пару месяцев, Олег был переведен в войска связи для обеспечения деятельности советника йеменского командующего, подполковника Новикова (фамилия изменена – О. П.). Началась новая работа, связанная с инспекторскими поездками, переговорами о закупке новой техники и средств связи в СССР для нужд йеменской армии.

* * *

Олегу запомнилась одна дальняя инспекторская поездка по так называемому «большому кругу». Предполагалось посетить все крупные города Северного Йемена – Ходейду, Таиз, Ибб, – проведя в них инспекцию состояния средств связи советского образца, и при необходимости осуществить их мелкий ремонт.

В группу с советской стороны вошли: советник командующего, капитан-ремонтник и Олег в качестве переводчика. Их сопровождали заместитель командующего войсками связи, подполковник и еще два офицера-йеменца.

Поездка по стране (как оказалось, Йемен был далеко не благополучным местом) была делом не шуточным.

В 70-е годы XX века центральному руководству ЙАР еще не удалось установить окончательный контроль над рядом районов страны, контролируемых племенными объединениями. Иногда приходила информация о захвате заложников кем-то из местных «князьков». Таким образом пытались решить какие-то политические задачи. В эти периоды посольство СССР в Сане рекомендовало проявлять «повышенную бдительность». Но на памяти у Олега не было информации о том, чтобы хоть раз захватили кого-то из советских хабиров или членов их семей. Попадали все больше западники.

Крупнейшими племенными конфедерациями являлись Хашид и Бакил – носители племенной организации и обычаев, а также религиозных традиций.

Появляться в западных районах Йемена считалось вообще небезопасно.

Кроме того, из-за сильного ночного холода не рекомендовалось посещать горные районы страны в период между концом октября по декабрь включительно. Был возможен как снегопад, так и сход лавин. Но поездку все же назначили на ноябрь. Неизвестно, кто принял столь «мудрое» решение.

Экспедиция намерзлась в горах и чуть было не застряла там в снежном буране без теплых вещей. А потом чуть было не расплавилась от жары в йеменской пустыне Тихама. От резкого перепада температур у Олега, да и у всех русских, кружилась голова. И все же жара была куда как лучше, чем превратиться в ледышку на ледяном ветру. Тогда мысли всех русских офицеров, принимавших участие в экспедиции, были заняты только одним вопросом: «Как же так получилось, что никто из них даже не подумал захватить с собой теплые вещи?» Понятное дело, что обвинять арабов в том, что не предупредили, было просто глупо. Но холод и зной были лишь фоном экспедиции, которую ждали по-настоящему серьезные испытания на прочность.

В Ходейду, город на берегу Красного моря, прибыли в густой темноте ночи. Намаявшись в дороге, советские хабиры с удовольствием разминали ноги у гостиницы, выйдя из джипа. Было тепло, и в воздухе пахло планктоном близкого моря. Быстро закинув немногочисленные вещи в свои номера, представлявшие собой маленькие комнатки с узкими кроватями, поспешили к морю. Очень хотелось окунуться в воду и смыть с себя пот и грязь, а вместе с ними и передряги пути.

Морское побережье оказалось совсем близко. Плавали в кромешной тьме, двигаясь по лунной дорожке – единственному свету в ночи. Счастливые и умиротворенные, появились в отеле как раз к ужину. Ели курицу и еще что-то незамысловатое, приготовленное арабами.

После кормежки в местной гостинице «Медитерреньен» Новикова прихватило с желудком. А потому подполковник был серьезно не в духе. С самого утра он засел в туалете и попросил Олега достать расходной бумаги, т. е. местных газет, и побольше (туалетной бумаги в арабских нужниках не водилось в принципе, да и в Союзе в те времена о ней лишь слагались легенды).

Выйдя из гостиницы, Олег огляделся. Вокруг было неприглядно пусто. Пройдя немного по пустынной улице, он наткнулся на одинокую пекарню. Решив купить горячего хлеба и прихватить побольше оберточной бумаги, наш друг зашел в помещение. Здесь у огнедышащей плиты ловко орудовала пара пекарей.

Хлеб в Северном Йемене – «рути», удлиненные белые либо грубого помола серые круглые булки, которые без обжига на газовой плите употреблять в пищу не рекомендовалось. Все ведь хваталось голыми руками, перевозилось в корзинах в открытом транспорте, зачастую гужевом.

Переводчики, холостяки и хабиры без жен, питались в столовой Хабуры (хабурятнике), где хлеб выпекали наши женщины, и он был очень даже сносным.

За пользование столовой взималась определенная часть заработной платы, но немного. И это устраивало всех, так как гарантировалось главное – санитария и чистота в помещении столовой.

Купив пару рути, Олег попросил у работников пекарни бумаги, чтобы завернуть огненный, прямо из печи хлеб. Арабы кивком указали на стопку газет, наваленную на край стола. Подойдя ближе и взглянув на «печатное слово», наш друг не поверил своим глазам. Это были шведские и датские газеты порнографического содержания. Олегу было известно, что эти страны объявили о сексуальной революции. Но откуда их пресса в Йемене, арабской стране?!

Захватив побольше газет, наш переводчик вернулся в отель и вручил их Новикову. Последний от увиденного, похоже, забыл о своем недуге, и весь вечер они с капитаном провели за философическим разглядыванием порнопродукции.

Уже в первом же городе из планируемых для посещения, Ходейде, стало понятно, что на русских хотят сбросить прежде всего ремонт «замученных» йеменской стороной средств связи советского производства. И капитан-ремонтник, засучив рукава, трудился весь день не покладая рук.

Первая воинская часть, которую посетила группа в Ходейде, рота связи, стояла непосредственно на побережье Красного моря. В перерыве общения с командованием русские спецы вышли на перекур на деревянную террасу, стоящую на сваях и метров на десять выдающуюся в море. Было около полудня. Солнце жарило нещадно, а в воздухе – ни дуновения ветерка.

– И как здесь только люди живут?! – со вздохом обронил советник командующего Новиков, затягиваясь сигаретой.

– Морем спасаются, – предположил Вячеслав, капитан-ремонтник.

– Да что-то не видно, чтобы йеменцы купались вообще, – возразил его собеседник.