Исповедь военного переводчика. Книга 1. Возвращение на Восток

Стараясь продвигаться через набежавшую толпу и на ходу отмахиваясь от местных попрошаек, друзья вышли на соседнюю улицу, которая привела на центральный городской рынок Сук Эль-Хамидийя, один из самых знаменитых на Ближнем Востоке.

Чего там только не было! Золотые украшения, бусы, драгоценные и полудрагоценные камни, модные в то время мохер и гипюр – одним словом, все то, за чем гонялись и о чем мечтали все московские модницы. Весь этот товар был представлен в изобилии.

В те годы в Москве только-только начали появляться золотые кольца с резьбой по золоту. В основном привезенные из-за рубежа. Здесь же этих колец были, без преувеличения, целые улицы! Глаза ломило от ярко-желтого света золотых украшений. Среди довольно грубого золотого лома, предназначенного для повседневной носки в виде ожерелий на шеях арабских женщин, были и более дорогие ювелирные изделия из Италии и Франции.

К восьми утра друзья уже вернулись в отель, присоединившись к двум оставшимся там своим коллегам. К завтраку подали яйца, сыр, молоко, сок, белый хлеб, джем и масло. Чай и кофе на выбор. Это был стандартный утренний набор во всех отелях и гостиницах Сирии. Его почему-то называли «континентальный». Не ясно было, почему именно. Друзья пришли к выводу, что все эти названия остались от колониальных времен. Ведь Сирия в течение многих лет оставалась протекторатом Франции.

За столом решили, что вновь пойдут гулять по городу, только уже в другую сторону от отеля.

Вечером в «Рамзес» приехал встречавший переводчиков в аэропорту капитан Петров. Он прибыл не один, а в сопровождении двух коллег-переводчиков, старшекурсников из Военного института. Они находились в Сирийской Арабской Республике уже больше года.

Задав два-три стандартных вопроса и пробыв минут пятнадцать в отеле, Петров удалился, сославшись на занятость. Друзьям стало понятно, что за ними приглядывают, впрочем, вопросов к своим старшим коллегам у них накопилось множество.

Болтали часа два, затем старшие удалились, пообещав показать в городе все самые классные «заведения» и сводить завтра же в офицерский клуб на Салхие (центральная улица Дамаска), где подают замечательное пиво с солеными фисташками.

Старшие ребята были одеты во все иностранное, на руках у них горели огнем диковинных циферблатов японские часы «Сейко» и «Ориент». Зависти не было, но, конечно, хотелось такие же.

Глава 7

Сирия, 1970 г. В войсках

Обещанный период адаптации завершился стремительно. Утром, наскоро позавтракав с друзьями, Олег поспешил в холл отеля и стал ожидать. Двух его коллег уже разобрали. Осталось трое. Разговор как-то не клеился. Было заметно, что каждый думает о своем.

За ним приехали минут через двадцать.

В холл вошел мужчина в сирийской военной форме без знаков различия. На вид ему было лет 40–45. Подойдя к переводчикам, представился:

– Подполковник Прохорович, советник командира дивизии. Мне нужен… – и он назвал фамилию Олега.

Они вышли к 12-местной тойоте, где уже находилось человек семь или восемь одетых в сирийское обмундирование советских военных хабиров[8 - Хабир – специалист (араб.).].

Войдя в салон, наш переводчик поздоровался и сел на свободное место.

Прохорович влез в кабину к водителю. Автобус тронулся и поехал по извилистым улицам города. Через десять минут машина притормозила у дома, где стояла группа людей в камуфляже, с портфелями и папками в руках.

Еще хабиры, догадался Олег. От группы отделились двое. Они вошли в микробас и, поздоровавшись, заняли свободные места. Салон был полон. Тойота тронулась и стала, постепенно набирая ход, уходить из города.

– Капитан Хорунжий, Алексей, – протянул руку сидящий рядом хабир. Олег назвал свое имя.

– Вы переводчик? – полюбопытствовал капитан и, получив утвердительный ответ, обрадовался:

– Ну, слава Богу, а то мы совсем работать не можем!

Далее Хорунжий рассказал, что в 1-й танковой дивизии, к которой был приписан Олег, три танковые бригады – 40-я, 67-я и 91-я. И если в двух бригадах есть по одному переводчику из Военного института, то в 91-й нет никого. А специалистов в бригаде аж 14 человек! И они объясняются с сирийским командованием на пальцах. Хотя проблем и работы у каждого из хабиров накопилась целая уйма.

Капитан также сообщил, что иногда в бригаде появляется сирийский переводчик Хани, но человек этот – скользкий тип. Есть информация, что он работает сразу на две разведки: на евреев и американцев.

– Он больше следит за нами и все время чего-то вынюхивает. К тому же ленив и чуть что «я устал», и исчезает. А мы одни, ни спросить ничего, ни узнать.

Ехали достаточно долго, в основном молча переглядываясь. Автобус уже с полчаса мчал по шоссе. Слева и справа от дороги просматривался довольно унылый пейзаж, основу которого составляла холмистая, каменистая местность. Шоссейка же уходила куда-то за горизонт.

Еще через некоторое время холмы стали возрастать и походить на горы.

– Голанские высоты, – пояснил капитан, перехватив взгляд Олега. И почти сразу же автобус начал притормаживать и сполз с полотна дороги.

Несмотря на духоту в салоне, все как по команде плотно задраили окна. За тойотой потянулся густой шлейф дорожной пыли, мелкой, как пудра, проникающей через любые преграды.

Через 10–15 минут движения стали попадаться войска, боевая техника и полевые сооружения.

Наконец, тойота забрала вправо и вверх и остановилась у арыка, за которым виднелся приятный квадрат зелени. И все посыпались из автобуса, разминая затекшие в дороге конечности.

В оазисе был разбит палаточный городок – Управление 1-й танковой дивизии, куда и держали свой путь советские хабиры.

Сначала подполковник Прохорович как старший группы представил нового переводчика своим спецам. Некоторые из них были в годах. Как потом выяснилось, в группе было три офицера – участника Великой Отечественной войны.

Все специалисты оказались офицерами с опытом, имели наработки и ценные рекомендации своим «подшефным» из числа командования бригады и дивизии. Однако из-за долгого отсутствия переводчика реализоваться в полной мере не могли. Сирийский толмач Хани был не в счет. Поэтому все имели серьезные виды на прибывшего из Союза переводчика.

А ему, в свою очередь, предстояло прежде познакомиться с самой дивизией и ее руководством. И подполковник Прохорович повел Олега на аудиенцию к командиру дивизии, генералу Салеху Аш-Ширази.

До палаток командного пункта дивизии нужно было пройти несколько сот метров по камням и дорожной пыли. И наш друг с жалостью взглянул на свои новые замшевые полуботинки, которые стремительно и бесповоротно меняли свой первоначальный цвет.

По дороге Олег внимательно слушал то, что говорил ему старший группы.

Из рассказа Прохоровича следовало, что лива[9 - Лива – дивизионный генерал (араб.).] Салех Аш-Ширази человек жесткий и решительный. Уважает только силу и несомненный профессионализм. И поэтому очень многое зависит от того, какое впечатление произведет на него наш переводчик.

Подполковник еще раз предостерег его от контактов с сирийским коллегой Хани, который – есть такое мнение – поставлен в соединение лишь для того, чтобы следить за русскими хабирами и все доносить спецслужбам.

Дойдя до палатки комдива, старший группы советских военных специалистов подполковник Прохорович через нашего переводчика доложил о своем прибытии в калям[10 - Калям – канцелярия (араб.).].

Их пригласили через несколько минут.

За столом, лицом к входу, сидел дивизионный генерал в окружении офицеров штаба. У него были рыжие волосы и черты лица рязанского жителя. Все выдавала властная мина и лежащий на столе стек.

Лива Аш-Ширази поднялся навстречу советским хабирам.

– Ас-саляму алейкум сиядатак![11 - Мир вам, господин генерал! (Араб.)] – поприветствовал генерала наш знакомый.

– Ва Алейкум ас-салям я ас-сейид аль – мутарджим![12 - И вам мир, господин переводчик! (Ответное приветствие, араб.)] – ответил Ширази, и их глаза встретились.

Все офицеры штаба глядели на новичка.

– Стриху![13 - Садитесь! (Араб.)] – предложил дивизионный генерал, указывая на свободные стулья у стола. – Вэнак! Шай-ам-кахва?[14 - Человек! Чай или кофе? (Араб.)] – спросил он у русских.

В палатку на возглас командира влетел боец и вытянулся у входа в ожидании заказа на чай или кофе.

Выбор был сделан. Боец удалился, картинно топнув ногой и приложив растопыренную ладонь к пустой голове.

– Мы только что начали обсуждение плана дивизионного учения с боевой стрельбой. Присоединяйтесь, – предложил генерал Ширази.