Палач Демона

– Может, на мобильнике у кого-то из них такой звонок стоит?

– Смотри, смотри! – прошептал Михаил, сильно сжав руку девушки. И надо сказать, посмотреть действительно было на что.

В трепетном лунном свете обоим показалось, будто кресло, вдруг начало шевелится. Постепенно, будто выплывая из стены, перед оторопевшими молодыми возникла череда изумительных картин и сюжетов. Из того угла, возле камина, неведомо откуда появилась пожилая дама в прекрасном длинном платье. Она, стоя перед седовласым стариком в парчовом домашнем халате, что-то говорила ему. Он, внимательно слушая, временами задумчиво покачивал головой. И без всяких подсказок было ясно, что эти двое – хозяева усадьбы.

Михаил и Светлана, застыв на месте, лишь молча наблюдали за ними.

Старик, привстав, ласково погладил свою супругу по щеке, а затем, обернувшись к ней, что-то встревожено сказал… Вытянув сухую руку, хозяин указал на камин, видимо, увидел там нечто. Но, проследив за его взглядом, Михаил и Светлана ничего не заметили. В это мгновение элегантная женщина и импозантный седой старик вдруг изсчезли, словно растворились в призрачном лунном свете. Серебряные лучики задрожали, будто бы какой-то невидимый искусник ткал из них следующий туманный сюжет…

И тут прямо из пасти камина неожиданно выплыла чья-то огромная, расплывчато-темная фигура. Присмотревшись, Михаил с изумлением отметил, что рядом с нею, а может и прямо в ней, двигался светлый человеческий силуэт. Но, по сравнению с темной фигурой, он казался совсем маленьким.

…Сверкнули полные злобы красные очи с большими блестящими черными пятнами вместо зрачков. И вот, что самое удивительное, они показались Михаилу человеческими!Хотя умом он понимал, что подобных глаз ни у кого из людей нет и быть не может.

На долю секунды перед его лицом мелькнул жуткий оскал белоснежных клыков и в то же мгновение, кто-то резко оттолкнул его в сторону.

– Назад!!! – услышал он у себя за спиной дикий вопль. …Кошмарный вой… Леденящий душу предсмертный вскрик Светланы… А затем – ужасное хряскающее и влажное чавкание, будто кто-то жадно обгладывал с костей сырое мясо…

Глава 2

…Есаул Константин Маматов с усилием открыл глаза. Над ним раскинулся черный шатер бездонного ночного неба. Покажется странным, но обрести сознание он смог только благодаря страшной боли. Один очаг ее, тянущий, будто прожигающий внутренности, сосредоточился в животе. Второй, пульсирующий, раскалывал голову есаула. Будто кто-то маленький, но чрезвычайно сильный, залез в череп и стал безжалостно колотить изнутри тяжелым молотом. От этих жестоких ударов голова готова была взорваться и разлететься на куски. Проведя рукой по лбу, офицер ощутил что-то липкое и вязкое. И не сразу понял, что это его кровь. Он больно уколол обо что-то свою ладонь. – "Что там еще?!.." – подумал есаул, пытаясь вытащить непонятный предмет из своей головы. Но, едва тронув, вновь потерял сознание… Когда же пришел в себя во второй раз, то увидел над собой лишь темно-зеленую ткань – тент большой армейской палатки. И опять нырнул в пугающую темноту. Потом он еще несколько раз приходил в себя, но лишь с тем, чтобы спустя какие-то минуты, снова окунуться в беспамятство. Иногда ему казалось будто он находится на корабле. Волны качали судно сильно, но, как-то неравномерно и совсем не в такт. При этом вокруг все плыло в багровом тумане. Когда сознание вернулось вновь, первое, что увидел есаул, открыв глаза, был … воробей. Он превесело скакал по подоконнику.

Воистину неисповедимы пути человеческого сознания! Ну, как, скажите на милость, могут быть связаны между собой эта маленькая птичка и война?! Тем не менее, увидев воробья, Константин, почему-то сразу вспомнил все, что с ним произошло. Перед его внутренним взором медленно поплыли картины.

… Казачья лава из нескольких сотен всадников катилась по небольшой равнине прямо на австро-венгерские окопы. Оттуда смертоносными бичами хлестали винтовочные залпы и пулеметные очереди. Перемахнув через бруствер передней оборонительной линии, Константин увидел трех вражеских солдат. Один из них вскинул карабин и прицелился прямо в лицо есаулу. Увернувшись от пули, всадник описал клинком свистящий полукруг и рубанул австрийца по правому плечу. Шашка легко развалила врага почти до живота. И дивиться тут нечему. Ведь это была самая настоящая гурда. Что подтверждалось выбитым на клинке клеймом – хищными зубами, а на серебряной рукояти можно было рассмотреть рисунок волка. Клинок этот больше ста лет назад в одном из чеченских аулов выковал старый мастер.

Шашку есаулу вручил его отец – отставной поручик лейб-гвардии Гусарского Его Величества полка Евгений Петрович Маматов.

–"Да, папенька страстно обожал всякого рода холодное оружие и собрал довольно большую коллекцию славных клинков!"– подумал есаул.

… Второму солдату шашка врубилась прямо в середину черепа, да так быстро, что тот не успел даже вскрикнуть. Третий бросился было бежать. Но разве сможет человек обогнать казачью лошадь? Миг! И беглец уже валялся на рыжей от крови траве, корчась в предсмертной агонии…

В тот памятный день, когда русские войска Юго-Западного фронта начали грандиозное наступление на австро-венгерские и германские войска. Знаменитый Брусиловский прорыв. Ему предшествовали ожесточенные сражения. Бои шли все лето, а к сентябрю русские войска завладели частью Восточной Галиции и всей Буковиной, ранее принадлежавшие Австро-Венгрии. Неоценимый вклад в победоносное наступление внесли семнадцать Донских казачьих полков и девятнадцать отдельных и особых казачьих сотен.

29 мая (11 июня по новому стилю) 1916 года, 1-я Донская дивизия с левого фланга прорвалась вглубь расположения австрийцев и взяла две тысячи пленных. В пылу атаки на важный железнодорожный узел Ковель, казаки, словно нож сквозь масло, прорезали оборону противника. Они так глубоко прорвались во вражеский тыл, что даже обогнали несколько бежавших в панике австрийских пехотных частей. В этот момент противник открыл по наступающим артиллерийский огонь. Под него то и попали прорвавшиеся в тыл австрийцам казачьи сотни.

…Перед глазами Константина Маматова что-то вспыхнуло. Да так, что на миг затмило солнце, плывшее в зените! Следом раздался оглушительный взрыв, но он его уже не услышал. Мощная взрывная волна швырнула всадника на землю. Скатившись по склону холма, он замер, уткнувшись лицом в жухлую траву. Мимо с оглушительными криками неслись кавалеристы. Грохотали выстрелы, сверкали казачьи шашки, падала изрубленная прислуга австрийских орудий… Несколько снарядов, разорвавшись прямо перед наступающей третьей особой сотней, разом накрыли более десятка всадников…

… – Где я? – прохрипел раненный.

– В госпитале, – ответила ему красивая и милая рыжеволосая незнакомка в форме сестры милосердия. Ее огромные голубые глаза глядели на него с сочувствием и состраданием. Константин Евгеньевич попытался приподняться, но она не позволила ему этого сделать.

– Лежите спокойно, пожалуйста, господин есаул!Вам нельзя шевелиться! У вас очень высокая температура!

Но пациент оказался непослушным и весьма любопытным. Дождавшись, когда его собеседница отвернется, он ощупал свой лоб. Пальцы наткнулись лишь на шершавую повязку. Никаких посторонних предметов там не было.

– Наверное, показалось? – подумал он. И тут же скорчился от резкого приступа острой боли, скрутившей ему живот.

– Сестричка, скажите, сколько времени я у вас здесь лежу?

– Вторые сутки уже пошли, – ответила медсестра. – Вас из полевого лазарета привезли без сознания.

– Куда меня?.. – превозмогая боль и накатившую вдруг тошноту, спросил Маматов.

– Все нормально! – постаралась успокоить его девушка. Но по той поспешности, с которой она кинулась это делать, есаул понял, что все вовсе не нормально.

– Так-так! – прозвучал наигранно бодрый голос.

– Что тут у нас?..

– Владимир Евграфович, раненный спрашивает как у него дела, – пояснила медсестра.

– Я ваш доктор, уважаемый Константин Евгеньевич. Меня зовут Владимиром Евграфовичем Маличем, – представился вошедший. Врач оказался невысоким, плотным мужчиной лет сорока пяти.

– Доктор, скажите, почему у меня так болит живот? – попросил есаул.

Тот неторопливо снял пенсне и принялся протирать стекла носовым платком. Видимо, собирался с мыслями. Он хотел преподнести пациенту правду так, чтобы не шокировать раненного.

– Видите ли, милостивый государь, вам сильно досталось, – пояснил доктор. Другой после таких ранений на месте бы Богу душу отдал, а вы – молодец! Теперь подштопаем вас, а там снова пойдете шашкой махать.

Однако, почувствовав в тоне доктора некую фальшь, есаул настойчиво повторил: " Доктор, не надо меня жалеть! Скажите, выживу или пришла пора звать священника?"

– Да, не часто такие, как вы встречаются, настырные, – проворчал Владимир Евграфович. У вас два ранения и оба очень серьезные. Одно в голову, а второе в живот. Какое тяжелее даже сказать не берусь. Когда вас санитары в поле нашли и в лазарет привезли, то сразу же положили отдельно. Вместе с мертвыми. Об этом мне ваши казаки рассказывали. Не взыщите, ваше благородие, такой уж вид у вас был, не вполне живой, скажу я вам! Но потом опомнились. Внесли в палатку к хирургам. Там один молодцом оказался, вскрыл вам брюшную полость и заштопал желудок.

– А кишки, что-же?… – поинтересовался Константин Евгеньевич.

– Тут вам повезло, кишечник не задело. А потом вас к нам направили.

– Так я сейчас где? – спросил раненный.

– В тыловом госпитале, – ответил врач.

– Где?! В каком городе, в какой деревне, черт вас дери!– вспылил есаул.

– Тихо-тихо, – примирительно понизив голос, попросил его доктор. Сейчас все вам расскажу. В настоящее время вы в госпитале, неподалеку от Луцка.

– Какого черта?! – удивился Маматов. Какой к бесу Луцк?! Я же под Ковелем был!

– Не чертыхайтесь, ваше благородие, – попросил его Владимир Евграфович. Тоже, надо признаться, взяли манеру! А как он возьмет и явится вдруг?

– Вы сами-то не лучше него, – проворчал офицер. Обещали рассказать, а не говорите ничего, лишь крутите чего-то…

– Ладно, ладно, сейчас расскажу,– махнул рукой доктор.Так вот, ранили вас действительно под Ковелем. Потом привезли в полевой лазарет.

Вы ведь по пути в сознание не приходили? – сам себя перебил Владимир Евграфович.

– Почему? Приходил! – ответил раненный офицер. Помню как с врачом поругался. Он, когда мне рану на животе осматривал, зачем-то туда что-то засунул. Я от боли тогда аж взревел. Потом опять сознание потерял. И так несколько раз. Голова раскалывается, живот жжет, словно туда раскаленный прут засунули, а все вокруг будто в красном мареве.

– Чудеса! – сам себе сказал хирург. Как вы, сударь, вообще такую дальнюю дорогу-то выдержали? Ну, да на войне и не такое случается. Из под Ковеля, где вам в лазарете оказали первую помощь, вас отвезли сюда.